Февральская революция застала меня в Иране, в Шерифханэ, на Урмийских берегах,— я был санитаром в лагере для сыпнотифозных больных. Там я познакомился и сдружился с большевиками — доктором М. С. Кедровым и Б. Е. Этингофом. Они ласково и сурово вводили меня в круг ленинских идей, которыми я живу и сейчас. Впечатления тех дней отражены в моем романе «Алый смерч», вышедшем в одном из первых номеров серии «Роман-газеты» с рисунками Н. Кравченко.
После отхода наших войск я оказался в Тифлисе. Вместе с Г. Г. Нейгаузом и К. Н. Игумновым, работал в тамошней консерватории, читал лекции по эстетике, печатал статьи на темы искусства и литературы, знакомя тифлисцев с русскими классиками и восточной поэзией, редактировал журнал «Аре», издававшийся на средства А. Антоновской, где писал об исконных связях Кавказа с Россией. Выступал с художниками на выставках со своими этюдами, дружил с тамошними поэтами. Одним из них был великий поэт Армении Ованес Туманян, поборник дружбы Кавказа с Россией. С братом скульптора П. Д. Меркуровым редактировал сатирический журнал «Нарт». Его скоро закрыли, а меня выслали.
В мусаватистском Баку жить было трудно, пришлось работать в кабачках. Я сочинял по договору пьеску в неделю, переделывал Андерсена, восточные сказки, устраивал выставки вместе с художниками О. Сориным и С. Судейкиным.
В декабре 1919 года я прочитал в кабачке стихотворение «Кофе» про остров Яву, вскоре переведенное на английский, французский и голландский языки. В том же году написал цикл стихов «Алая нефть» о жизни бакинских рабочих.
В день прихода в Баку Красной Армии в апреле 1920 года я был назначен заведующим художественным отделом Баккавроста. Нам отвели огромный чердак, и мы стали выпускать плакаты, портреты вождей — и все вручную. С нами работали азербайджанский художник Азим-Заде, Кочергин, скульптор В. Сергеев, все, кого я мог собрать. Моя страсть к организации выявилась тут вовсю. Ставили памятники, издавали журнал «Искусство» на русском и азербайджанском языках. Вышло два номера. Я был весел и молод, стихи летели.
Летом вместе с Ларисой Рейснер я поехал по Волге в Нижний, где в Сормове состоялось первое мое выступление перед русской советской аудиторией. Затем работал в Петрограде, где меня назначили начальником литературной части Политуправления Балтфлота.
Из старых друзей я встретился с А. Блоком. Встречи с Н. Гумилевым окончились полным разрывом.
Осенью я уехал за семьей в Баку. Ехали месяц по едва наведенным мостам. Купе было заполнено литературой. Я впился в книгу «Материализм и эмпириокритицизм». Этот месяц в вагоне с книгой Ленина в руках стал для меня подлинным университетом. Продолжив работу в Кавроста в течение зимы, я весной 1921 года вернулся в Москву, где живу до сих пор. В буре бакинской работы мое сознание окончательно перековалось.
