Георгий Коновалов "Мой вокзал"

Георгий Коновалов "Мой вокзал"

Для меня, каждая старая бакинская фотография это цепочка воспоминаний, это поток, который надо направлять в нужное русло, а то ведь поток этот может унести куда-то и совсем не в том направлении.

Для меня вокзал это не просто место, куда приходят поезда, откуда они уходят далеко-далеко.

Для меня вокзал это 1942, а может быть 1943 год. Для меня вокзал это подъём, когда ещё на улице темным-темно.

Потом поездка трамваем, вагон которого освещён синем светом. Лампочки такие смешные – они не круглые, а удлиненные и у них такой острый кончик. Про них, при покупке, говорят – «бакинские». Только дома они белым светом светятся, а в трамваях – синим.

Выходили из трамвая где-то около вокзала, а дальше длинная лестница, по которой я всегда уставал подниматься. Пока бабушка покупает билеты, в кассе, которая спрятана в кустах, я кручусь и пытаюсь посмотреть вниз на площадь, на которой скрипят трамваи.

А дальше надо как можно быстрее пробежать к перрону, где стоит поезд, «учеником» называемый. В вагон подняться не могу – рост не позволяет, кручусь около подножки, пока мне не помогут подняться в вагон, пропитанный железнодорожным запахом.

В вагоне надо побыстрее занять место около окна по правой стороне. Эта сторона интереснее. Дальше, снаружи, пройдут осмотрщики, постучат по колёсам, своими молотками на длинных ручках, погремят крышками буксов, маслица в них добавят и всё. Дальше будет гудок, дёрнуться вагоны сначала назад, а уж потом тихо-тихо вперёд и мы поехали. Носом в стекло и смотреть- смотреть.

Потом вокзал 1948 года и дальняя поездка.
Аж в Москву.
И тот самый вагон, который на четыре дня стал для нас домом.
Завтраки-обеды вареными яичками и колбасой. Проводники чай разносили.
На больших станциях, где меняли паровоз, стоянка была долгой, и пассажиры успевали сбегать на рынок и купить какую-нибудь вкусность, Помидоры, огурчики и самое главное початки вареной кукурузы.

А потом были встречи моей тётушки, это когда она раза четыре в Москву, в командировки уезжала. Важно встречали её, с цветами, и очень часто вместе с нами были люди, которых мы не знали. Это были родственники тех, которых моя тётя защищала.

Наперегонки бежали мы с братом в кассу – покупать перронные билеты. Вход на вокзал был платным. Ожидание в зале. Летом он был немного душным, и всё время надо было поднимать ноги – уборщица тёрла и тёрла полы в зале. Потом что-то хрипело и гукало в репродукторе и все выходили на перрон. Теперь было долгое ожидание появления поезда. Смотрели на часы над перроном, на них дергаясь, передвигалась, минутная стрелка Огни паровоза появлялись вдруг из-за пристанционных зданий.

Паровоз двигался вдоль строя встречающих.
Паровоз был необыкновенно большим, его колёса были выше, чем самый высокий человек.
Окутанный паром он сбавлял и сбавлял свою скорость и чуть-чуть скрипел тормозами, замирая у тупика.
Из кабины, скользя по поручням, выскакивал чумазый человек и тут же начинал протирать и надраивать детали паровоза. А другой, самый главный, наверное, смотрел на толпу, двигающуюся мимо паровоза.

Потом у меня была пауза во встречах с вокзалом, а затем вокзал был уже у моих ног.

Возвращаясь с тренировок, мы часто проходили по мосту.
Где-то внизу кипела жизнь, приходили поезда и тогда паровозы обдавали паром с ног до головы. Пар пробивался сквозь щели в настиле моста. И так же скрипели тормоза, и также кидались к вагонам встречающие, кидались к вагонам носильщики со своими тележками. Носильщики были все как один в фартуках и с бляхами.

Также выскакивали из вагонов приехавшие, кидались в объятия встречающих.

Поезд, который надлежало встречать приходил в 23:55. В конце августа сын возвращался из «отпуска» (с матерью, разумеется) и как всегда нагруженный всякой-всячиной.
Одним словом встречать надо было обязательно.
Поезд этот имел тенденцию всегда опаздывать. Вот и получалось, что приходил он уже в середине ночи. К этому времени таксисты уже разбегались, оставались только самые терпеливые и желающие хорошо подзаработать.

Вокзал новый был ещё в стадии строительства, и перроны ещё не удлинили, а поезд был сооовсем длинный, аж восемнадцать вагонов, но только три последних были пассажирскими, все остальные были или багажные или почтовые. Вот и получалось, что три последних на перрон не попадали или как говорили сами железнодорожники они «висели».

Одним словом – пока встретишь, да поможешь выйти из вагона, а потом взлезть на сам перрон…. Короче на площади транспорта уже не было.
Вот и шли от вокзала домой пешком нагруженные, а ещё рядом, пытаясь что-то рассказать, сынуля помогает багаж нести.
Но что за чудо был наш ночной город. Фонари горели уже через раз, шаги такие гулкие на пустых улицах и бакинская почти осенняя теплынь. Так и шли в свою, такую родную Крепость.

Всё это было.

Потом вагоны стали другими, они теперь «цельнометаллическими» стали именоваться.

Исчезли паровозы, вместо них появились тепловозы.

Исчез и мост.

Выстроили новое здание вокзала. Такое холодное и совсем не живое.

И жизнь вокзальная совсем другой стала.
Это, конечно, не всё.

Появится что-нибудь новое, и пойдут новые воспоминания.

Но эта фотография тронула меня, и поток воспоминаний унёс меня в далёкое и не очень прошлое.

А что мы видим на этой картинке. А действительно – «Что?»

А видим мы поезд, который уже почти готов к отправлению.
Почему к отправлению? Да потому, что этот поезд не прибыл, а собирается отправляться. У него впереди нет локомотива. Локомотив там, за спиной снимающего. Кстати героический человек снимал. За эту фотографию крупно подзалететь можно было.

Снималось с пешеходного моста, если бы еще на метров десять он подвинулся, то пропала бы перспектива, но зато появилась бы лестница, ведущая вниз, к камерам хранения. Прямо под фотографом кубовАя, там из стены торчали два крана из красной меди, всегда до блеска надраенные. Один кран – холодная вода, а второй – кипяток.

На перроне произошло, какое-то ЧП. Во-о-о-н сколько народу собралось под навесом. И главное там есть женщины в белых халатах. И зачем-то лестница-стремянка присутствует. И это напротив «депутатского» зала. Как зал назывался тогда - не помню, но то, что он был для VIP-персон то это точно. Зато отсутствуют часы. А в году сорок восьмом или девятом часы уже были. По ним мы сверяли прибытие поезда. Опоздание поезда на пятнадцать минут, это было ЧП.

Впереди, справа от снимающего, «овечка» производит манипуляции с вагонами, толь отгоняет от перрона для пригородных поездов, толь наоборот готовит состав к погрузке. Над перроном навес, там иногда приходилось прятаться от дождя. Чуть левее беленький квадратик – это касса пригородных поездов.

Напротив чёрного квадрата товарного вагона, налево был выход в город, который открывался только по прибытию поезда. Там стоял мужик в засаленной форменной куртке и проверял у покидающих вокзал билеты. Билеты должны были быть или проездные или перронные.

Ну, а киоск «Союзпечать» существовал ещё очень долго. Мне в нём оставляли, по договоренности, за небольшую переплату, журналы. И на снимке там кто-то покупает прессу – почитать в дороге. Это пока всё, что смог рассмотреть на этом фото.