Он открыл глаза. Нет. Они открылись сами. Они всегда открываются сами. Даже, когда ты не хочешь. В комнату, через щель между занавесками, протискивалось бледное утро.
Он жил в полуподвале и окно возвышалось над тротуаром не больше, чем на пять сантиметров. Когда-то, он даже специально измерил это расстояние. Поэтому утро в его комнате всегда было бледное. Сюда, в этот полуподвал, его привезли родители. Это было очень давно. В начале двадцатого века. Он был совсем маленьким, а родители совсем молодыми. Уходя от тяжелой сельской жизни в приволжских степях, они приехали в этот теплый южный приморский город развернувшийся амфитетром вокруг бухты на границе между Европой и Азией.
Отец устроился работать дворником, а мать подрабатывала стиркой и уборками квартир. Сельских работ в городе не было, а ничего другого они делать не могли. Да и с грамотностью было не очень. Витька рос на улице. Сидеть в полуподвале весь день было пасмурно и скучно.
В первый раз он увидел море, когда ему было шесть лет. Это было путешествие. Они с пацанами убежали со двора. Бежали вниз по улице через старый заросший тенистый парк и выскочили, совершенно неожиданно дла себя, к морю.
Витька замер. Такого он еще никогда не видел.
Дул слабый восточный ветер и море покрытое легкой зыбью сверкало. Солнце отражаясь от ряби, как от тысяч маленьких зеркал создавало сияние. Сияние, про которое Витька слышал от матери, когда она расказывала ему про что-то “божественное”.
И запах, бюрюзово-сине- соленый запах. Так пахло это чудо.
Витька влюбился. И, как оказалось, на всю жизнь.
Он часто, теперь уже один, прибегал сюда и часами сидел на бульварном парапете вглядываясь в туманную дымку на горизонте. Висящую, там, за островами закрывающими вход в бухту.
Совершнно незнакомое чувство рождалось в его детском нутре. Какое-то странное томление тянущее его туда, далеко, за горизонт где было “что-то”, что он никогда не видел и ничего про него не знал. Оно представлялось мальчишке сияющим и праздничным в яркий солнечный день или темным и настораживающим в пасмурную, ветреннию погоду.
В другие дни, особенно в жаркие, такое же томление тянуло его в эту темную глубину, где тоже жило это “что-то” совершенно ему незнакомое. Витька боялся и хотел этого состояния никак не об'яснимое его детским сознанием. Тогда он еще не знал, что и взрослым оно пресуще.
Потом началась жизнь.
В школе Витя узнал, что там, за горизонтом есть жестокая пустыня, большие и маленькие города, есть большой, нет, огромный мир. И теперь сидя на каменном парапете возле моря он уже точно знал, что хочет делать в своей жизни. Он хочет увидеть, что прячется за той дымкой над горизонтом.
Школу он закончил в семнадцать лет и уверенным шагом направился в “мореходку”. Приморские города не живут без “мореходок”.
Родители были счастливы. Главная мечта их жизни исполнилась. Сын будет грамотным, а еще, с Божьей помощью, и капитаном. Они с благодарностью поглядывали на красный угол, где, по случайному совпадению, висела иконка Николая Угодника в дешевом окладе. Сын в Бога не верил. Портрета Сталина в полуподвале не было. Они же были с Поволжья.
Оказалось, что для поступления в Мореходное Училище нужна характеристика от капитана судна, на котором абитуриент проплавал хотя бы один год. И Витька стал матросом на танкере. Ходили они на Восток к пустыне Кара-Кум и на Север, к Волге. Возили нефть. И здесь с Витей произошло второе важное событие в его жизни. Однажды в скудной судовой библиотеке он нашел тоненькую совершенно потрепанную книжку. Это была повесть, которая называлась “Алые паруса”. Автора Витя не запомнил. Правительство автора не любило и поэтому мало кто его знал в те годы. Он не был на слуху.
Шхуна с алыми парусами запала в душу парня болеющего морем. Он видел ее стоя на рулевой вахте. Она выплывала из тумана в сырое утро и из пустынного зноя в жаркие летние дни. Витя видел ее укладываясь спать в судовую койку и просыпаясь ранним утром.
Училище закончил одним из лучших. Конечно. Любимое же дело. Учился хорошо. Был направлен в нефтяной флот, на нефтеналивную баржу. Пять тонн нефти. Семь дней в море, три на суше. Так восемь лет.
И тут, вдруг, началась война.
На фронте обходятся без него. Нефть надо возить. Три дня на суше отменяются. Бензин нужен сейчас и много. Немец давит. Баржи горят. Пять тонн нефти. Даже не прямое попадание очень плохо кончается. Друзей потерял много, очень много. Да и сам получил контузию, нога сросшаяся после перелома, два поломанных ребра. Слетел с мостика на металлическую палубу. Бомба упала при ночной бомбардировке не так, чтобы рядом, но достаточно близко. Можно сказать повезло. Доплавал до конца войны, но с дальним плаванием пришлось расстаться.
Что делать?
Все, что есть - это знания из “мореходки”, опыт с нефтеналивной баржи и загрубленная опытом жизни душа. И стал Виктор думать. Долго думал и додумался. Он понял, что он может учить. Он может передавать свои знания из “мореходки” и морской опыт с нефтеналивной баржи. И он знает кому. Детям. Детей он любил. Может быть потому, что где-то глубоко внутри, в затвердевшей, покрытой шрамами жизненного опыта скорлупе прятались пацан впервые увидевший море и молодой моряк впервые узнавший про шхуну ходящую под алыми парусами.
Утром Виктор пошел в недавно открывшийся Детский Яхтклуб и попросился на работу. В городском отделе народного образования, в ведомстве которого этот яхтклуб находился, Виктор рассказал про свои знания и опыт. К его удивлению его приняли на должность боцмана.
Своих детей у Виктора не было.
Он был невысокий, кряжистый и неплохо скроенный. Конечно, в его жизни были женщины. Нравился он им, в основном, за глаза, но не за цвет светлой стали, а за странное свечение, которое бывает только у детей ожидающих давно желаемый подарок. Одна задержалась на целых пятнадцать лет. Дети не получались и не получились. Потом ей надоело его расписание жизни. Слишком много моря. Все остальное у Виктора было редко и случайно. Так, что осталось у него только море и пацаны, которые тоже любили море.
И стал теперь Виктор боцманом дядей Витей.
С большим энтузиазмом и удовольствием дядя Витя учил ребят морскому делу. Учил искусству вязания хитрых морских узлов, тросовых работ, настройки такелажа, подготовки корпуса к спуску на воду, вообщем, всему, что должен знать и уметь человек для общения с морем. Но, самое главное, он учил пацанов моряцкому братству. Учил, как работает в жизни, а не в книге закон “один за всех и все за одного”, и как трудно и не всеми усваивается это знание. Строгим был дядя Витя, даже суровым, редко улыбался, а дети всех возрастов, все равно, его любили. Чувствовали, как это могут чувствовать только дети как он их любит.
Так прошло несколько лет.
Уходили ребята и в торговый и в военный флоты. Становились капитанами, командирами или просто матросами. У кого как получалось, но все помнили дяди Витину науку как быть человеком среди людей и моряком, которого уважает море.
Помнили они его вечерние рассказы о морской жизни и о людях работающих в море. И какая это не простая работа - работать в море. Помнили они и дяди Витины борщи и уху и мясные и рыбные обеды приговленные на морской воде во время дальних походов под парусами по островам. Много чего помнили и несли эту память через всю жизнь.
На место ушедших приходили другие и все шло по кругу, а шхуна вооруженная алыми парусами не уходила из головы и сердца дяди Вити.
И вот, однажды, в обычный рабочий день позвонили в яхт-клуб военные моряки и сказали, что по распоряжению командования отдают боцману дяде Вите корпус снятого с вооружения "спасательного плавсредства". Сами же его и доставят в расположение Детского Яхтклуба. Отметили, что это подарок лично дяде Вите. Вот такое человек заслужил. Это дорого стоит.
Доставили. Был ли это двухмачтовый баркас или катер, какая разница. Дядя Витя знал – это будет шхуна. Он столько лет носил эту красоту в голове. Так четко видел ее архитектуру и вооружение. Кому нужны чертежи?!
И дядя Витя начал строить мечту. Свою мечту. Своими руками.
В стране бушевала советская власть. Где достать материалы? Их надо много и разных видов. Где изготовить необходимые детали такелажа? Где найти дополнительные руки? Работы много, а сам-то уже немолод.
И тут на помощь пришла жизнь. Да, сама жизнь. А в ней все так устроенно, что есть место, да, такое место есть, где любовь, уважение и благодарность материализуются. Не даром он столько всего отдавал пацанам. Пришло их время.
Все помогали строить. Кто чем мог.
Строил долго.
Пятнадцать лет, может быть больше. Никто не считал.
Но вот пришел день! Какой это был яркий день. Шхуна сходила в воду, в море. Двухмачтовая гафельная небольшая шхуна. Фок, грот. На бугшприте стаксель и два кливера. Красавица.
Все сделано было как положено, по обряду. Разбита бутылка с шампанским и открыто имя. Имя было дано давно. Очень давно. Кто бы сомневался, конечно “Секрет”. Вот с парусами заминка. Где их достанешь, эти алые паруса. Пусть будут белые.
“Секрет” очень пришелся к лицу этой красивой бухты. Очень.
Бледное утро, наконец, протиснулось в комнату. Пора было вставать. Сегодня должен быть чудесный день. Воскресенье. Сегодня праздник и “Секрет” в третий раз за свою короткую жизнь будет возглавлять парусный парад.
Вчера, правда, по городу прошелся северный ветер, Норд. Это был знаменитый ветер. Из-за него этот приморский город даже назывался “город ветров”. Когда Норд подкрадывался к городу, природа замирала. Полная тишина на суше, полный штиль на море. И тут, он внезапно врывался в город. Летели на тратуары стекла из незакрепленых окон, с артиллерийским грохотом захлопывались открытые двери, деревья гнулись а их ветви ломались и улетали зонты. Норд!
Но сейчас уже было тихо. В окнах полуподвала не свистело.
Дядя Витя встал, не спеша проделал весь свой утренний туалет. Времени было достаточно. Сделал свой любимый воскресный завтрак. Яичница с жареными помидорами и колбасой. Яичница шипела и сверкала. Он взглянул на открытую бутылку и отвернулся. По утрам ни-ни. Чай и бублик с инжирным джемом.
Начал одеваться. Надел белую чистую, и хорошо выглаженную им самим, сорочку, черные, выглаженные им самим, флотские брюки, черные, начищенные до флотского блеска, туфли и, конечно, конечно, видавшую виды “капитанку”, которую первый раз он надел, когда стал капитаном нефтеналивной баржи. Посмотрел в давно потускневшее зеркало. Все понравилось. И он вышел из полуподвала.
Спустился, привычно, по улице, прошел через парк и вышел на приморский бульвар. Дядя Витя, как каждое утро, посмотрел в сторону, где стоял пришвартованный на буй “Секрет” и заметил какое-то изменение в пейзаже. Чего-то не хватало. Нехватало двух мачт. Внутри сдавило. Он ускорил шаг. Почти бегом дошел до места, где должен был стоять “Секрет”. Шхуны на месте не было.
Дядя Витя, теперь уже, побежал к северной части бульвара. Нет. Развернулся побежал к южной части. Нет. Внутри давило. Как же так. Вчера, как и каждый вечер, перед тем, как идти домой, он подошел и проверил, как стоит шхуна. “Секрет”, несмотря на очень сильный ветер, уверенно стоял против ветра. Цепь была натянута, но должна была держать. Не первый раз сильный ветер.
Дядя Витя очень быстро зашагал в яхт-клуб и позвонил к военным, в дежурную часть. Вахтенный офицер табельным голосом доложил, что сегодня утром на южной косе, закрывающей вход в бухту, обнаруженно разбитое двухмачтовое плавсредство. После небольшого молчания трубка виновато пробормотала: “Дядя Вить, ее не восстановишь” и опять замолчала. Дядя Витя осторожно положил трубку на рычаг телефона.
Из яхт-клуба вышел очень пожилой человек. Согнутая спина и опущенные плечи рассказывали какую тяжесть прошедшей жизни они на себе несут. Глаза цвета светлой стали смотрели в никуда.
Пришел домой. Не раздеваясь сел за стол. Налил. Дядя Витя пил, конечно. А кто-нибудь видел моряка неумеющего пить? Налил еще. Потом еще.
Во вторник он оторвал голову от затекшей руки. Снял руку со стола. Размял. Какой жуткий сон он смотрел. Надо немедленно проверить, как там “Секрет”. Неуверенной походкой он вышел из полуподвала. Сумерки занимали свое место в расписании дня. Он спустился все по той же знакомой улице. Дошел до проспекта, тянущегося вдоль бульвара. Чертов сон! Вот сейчас он перейдет проспект и увидит, сейчас увидит свою красавицу шхуну. Свой “Секрет”.
Водитель тяжелого грузовика посмотрел налево и сделал правый поворот на проспект. Дядя Витя посмотрел направо и ступил на мостовую...Конец.
Примечания:
1.Сюжет новеллы построен на судьбе реального человека.
2.Детали жизни в большинстве вымышленны.
3.Все возможные совпадения случайны.
© При использовании материалов данной статьи ссылка на сайт "НАШ БАКУ"(www.ourbaku.com) ОБЯЗАТЕЛЬНА!
Публикатор Т. Сперанская
