Буйнов Михаил Дмитриевич – гражданский инженер, мостостроитель, архитектор

Буйнов Михаил Дмитриевич –гражданский инженер, мостостроитель, архитектор

- 1953

• 

  М.Д.Буйнов – молодой инженер-путеец

• 

  М.Д.Буйнов

• 

  М.Д.Буйнов – действительный статский советник

Не устаю, повторять, что жизнь все время преподносит мне необыкновеннеы сюрпризы. При очередной встрече со старым приятелем - Иосифом Кейлихисом, уже опубликовавшем на нашем сайте статью про своего знаменитого деда патриарха азербайджанской скульптуры Якова Иосифовича Кейлихиса, я совершенно случайно упомянула фамилию архитектора Буйнова. "А это мой прадедушка,- сказал Иосиф, - но только не Дмитрий Дмитриевич, а Михаил Дмитриевич". - "Так они, наверное, братья?"

И я начала поиск и взяла с Иосифа слово написать все, что он знает и помнит.
И вот, наконец, я могу опубликовать его труд.

СТРОИТЕЛЬ ИМПЕРИИ или САГА О «ДЕДУШКЕ МИШЕ»,

недопустимо кратко изложенная влекомым по обманчивым волнам памяти его недостойным правнуком.

Посвящается жившим, ныне живым, и ещё нерождённым людям с общими со мной генами.

"В действительности все не так, как на самом деле."

В коммунальной квартире на втором этаже, по улице Энгельса, 16 (в те давние времена это был далеко не центр Баку), жил сухонький седой старичок – Михаил Дмитриевич Буйнов, никому не известный, кроме своих соседей, и даже соседи не представляли себе точно историю его жизни и его незаурядный вклад в развитие дореволюционного Азербайджана, всего Закавказья и Северного Кавказа.

Я уже очень давно единственный из существующих ныне из его потомков, заставший его живым. Поэтому я считаю своим долгом рассказать о нём моим дорогим бакинцам...К сожалению, рассказать могу не так уж много, а точнее, очень мало…

Январским утром 1953 года я, как часто случалось в моём детстве, был болен, меня разбудила заплаканная мама и сказала странное: «Дедушка Миша умер! Поскользнулся в ванной, ударился головой об острый угол и тут же скончался!»

Я считал себя видавшим виды и умудрённым жизнью джентльменом семи лет отроду, я понимал, что такое смерть, но это был первый в моей сознательной жизни случай, когда я столкнулся со смертью близкого человека. С ним из нашей семьи ушла целая эпоха...

«Дедушка Миша», как я его называл, – мой прадед Михаил Дмитриевич Буйнов, дед моей матери, или, по-другому, отец моей бабушки, единственный мой прадед, которого я знал живым.

По разным причинам, о которых вы узнаете чуть позже, мне не пришлось в разумном возрасте встретиться с моими родными дедушками и бабушками и услышать их рассказы о прошлом. Случилось так, что к моменту моего рождения из старших поколений родственников со стороны мамы в живых оставались только две мои двоюродные бабушки и двоюродная тётя, дочь одной из них. Детей ни у кого из них не было, и, как и я, мои родители был единственными детьми в своих семьях. Хотя прямого отношения к делу это не имеет.

Огромное количество дореволюционных документов и фотографий во времена репрессий уничтожались, и не только в нашей семье.

Родители и те родственники, коих я застал живыми, крайне неохотно и мало рассказывали мне о своих предках. Их социальное происхождение было совсем неподходящим и даже преступным для Советской власти, и родные, естественно, боялись, что я как ребёнок где-либо проболтаюсь.

Надо сказать, что боялись они совершенно напрасно! В детстве я мечтал быть разведчиком и партизаном и приучал себя держать язык за зубами!

Но самое главное, в дни по щенячьи беззаботного детства рассказы моих «тёток», как я называл своих двоюродных бабушек, о каких- то нереальных для меня предках из пахнувших нафталином времён были мне скучны, и я пропускал их мимо ушей, ведь, к сожалению, в детстве и отрочестве я ещё не интересовался историей.

Я ещё не понимал тогда, что до нас тоже жили люди, такие же, как и мы, которые, как и мы, любили, ненавидели, стремились, боялись, страдали и надеялись, и то, что мы называем историей, было для них живым настоящим, а будущее, то есть наша сегодняшняя жизнь, виделось им совсем другим.

Только повзрослев, я понял, что наши предки, передав нам свои гены, невольно во многом предопределили нашу внешность, наш характер, наши взгляды и нашу судьбу…

А количество наших прямых предков, чем дальше в прошлое, тем более возрастает, и в прогрессии - двое родителей, четверо дедушек и бабушек, восемь прадедов и прабабок и т.д.! И благодаря им, их любви, их воле к жизни мы есть то, что мы есть, и во многом это так, и не имеет значения, нравится это нам или нет.
И чем более многочисленны наши прямые пращуры по мере удаления в «лес истории», тем больше «дров» исторических событий, свидетелями и участниками которых они были.

Но к тому времени, когда я стал взрослым, мои родители и другие родственники старшего поколения ушли из жизни, и не у кого мне было уже уточнить подробности о своих предках, не было возможности освежить свою память...

Пока живы наши старшие близкие, нам кажется, что они всегда будут с нами, еще успеем прислушаться к их воспоминаниям, таким замшелым, таким неактуальным...

Впрочем, предки «отомщены» естественным течением времени, – мои внучки, да и мой сын, - «дети» совершенно другого времени, другого общественного строя и других стран, усердно пропускают мимо ушей дедушкины россказни...

Но, чем старше я становился, тем сильнее мне хотелось знать историю своей семьи.

Так что память пришлось напрячь, и именно так теперь представляются мне разрозненные, скреплённые не по порядку, надорванные и смятые страницы моей семейной истории...

Возможно, многое было не так, или не совсем так, как мне представляется, моя память, как пляшущий, тонкий и тусклый луч света от карманного фонарика, хаотично выхватывает отдельные и несвязнные куски из тьмы покрытого паутиной чердака прошлого.

Мне кажется, что прочитай мои предки мои воспоминания, они бы надорвали животики от смеха, впрочем, смешанного с возмущением. Но что делать? Именно таким представляется мне всё.

Будь на моём месте человек с литературным талантом, он даже из такой скудной семейной хроники создал бы целую сагу. Я же ограничусь кратким повествованием.

Заранее прошу меня извинить за возможную невольную недостоверность, иногда мне самому многое кажется маловероятным, ...но ведь сама Клио страдает склерозом и Её Величество История – всего лишь собрание общепринятых мифов, «История – это ложь, в которую верят все.»

В отличие от моих предков со стороны отца, знание мной генеалогического древа которых не простирается далее прадедов - Иосифа Кейлихиса – одесского купца, экспортировавшего зерно на весь Ближний Восток, где ныне оказался я - его правнук, и Наума Алесковского – главного бухгалтера на бакинских промыслах Нобеля, история моей семьи со стороны матери помнится мной гораздо глубже в глубь веков, но весьма прерывисто, и, возможно, не совсем точно и достоверно.

Я долго не решался рассказать о своих предках, как-то нехорошо распространяться об их славных делах, когда сам не очень многого добился.

Скорее всего, мои путаные воспоминания будут интересны только мне, у каждого - свои собственные, не менее достойные пращуры, и если все начнут писать о них, то у кого хватит времени и желания об этом читать?

Но всё таки мне хочется хоть немного восстановить малую часть жизни безвозвратно ушедших людей, малоизвестной моим современникам и будущим поколениям.
Пришло время собирать разбросанные камни воспоминаний….

Процесс писания воспоминаний сильно изменил меня. Раньше мои предки безмолвно и незаметно прозябали где–то на задворках моего сознания, я о них редко вспоминал и практически не думал.
Теперь они ожили для меня, я их «вижу», «разговариваю» с ними, спрашиваю о многом, но, к сожалению, безответно, грущу, что всё это не наяву...

Может быть, некоторые из окружающих после прочтения этих записок, узнав историю моей семьи с неожиданной стороны, изменят своё отношение ко мне, возможно, испытают чувство некоторого отчуждения, что ж, ничего страшного, я остаюсь таким, каким был всегда.

Итак, самый первый из известных мне прямых предков - казак из села под Полтавой Григорий Розум, чьим единственным сохранившимся для истории достоинством, было то, что он был отцом братьев Алексея и Кирилла.

Братья эти, после известных всем, знающим историю, и кажущихся невероятными и абсолютно сказочными, но действительно произшедшими событиями, свершившихся по воле всемогущего «джокера» - Его Величества Случая, стали зваться Разумовскими.

Впрочем, Бог никогда не оставляет автографа. Старший и более знаменитый брат Алексей, ставши фаворитом, «вытащил» младшего - Кирилла в Санкт–Петербург, где под заботливым «крылышком» их Императорского Величества Елисаветы Петровны братья и «развернулись»...

Братья Разумовские, сами великолепные певцы и бандуристы, привезли в новую столицу множество кобзарей, певцов, бандуристов, всяческих народных умельцев и ремесленников, впервые познакомив столичных великороссов с народной культурой, особенно музыкальной, Украины.

Кирилла Григорьевич Высочайшим Указом был назначен Президентом Российской Академии Наук. Он был столь же безграмотным, как и его предшественник – Светлейший князь Меньшиков, и так же лихо командовал учёнейшими немцами – профессорами. Впоследствии, для укрепления российско-украинских связей и проведения пророссийской политики Кирилла Григорьевич Елисаветой Петровной был назначен марионеточным гетманом Украины, кстати, последним. (Ирония судьбы – самые титулованный «аристократический» мой предок был в юности свинопасом!)

К сожалению, я не помню точно, от кого из сыновей Кирилла пошёл наш род, как мне кажется, от Андрея Кирилловича.

Андрей рождён уже был в знатности и богатстве, ему не приходилось ничего добиваться самому. Он был бонвиваном, повесой и гулякой, в молодости – наставником молодого царевича Павла в амурных похождениях... Но чересчур увлёкся, потерял осторожность, совратил, кажется, невесту царевича, и - блестящий камергер, адмирал, был удалён от двора и сослан послом России в Италию.

Со временем потомки Разумовских весьма размножились, и только из известных нам вследствие унаследования по мужской линии фамилии многие знамениты в разных сферах.

Кстати, первым ректором Азербайджанского Государственного Университета, основанном на базе медицинского факультета, в 1919-ом году стал профессор хирургии Василий Иванович Разумовский.

Следующее в моем повествовании – 1812-ый год. Наполеон у ворот Москвы. Вдовствующая мадам Телегина -( прямой потомок Разумовских, кого мне удалось вспомнить), поджигает свой особняк и эвакуируется со своими домочадцами, среди которых была её юная дочь (мне невольно вспоминается Наташа Ростова), по непонятным причинам, (может быть, там жили её родственники), на Северный Кавказ. Там юная Телегина встречает молодого корнета Буйнова, «сосланного» в кавалерию на Кавказе за бретёрство. Эх, до чего же приятно иметь в предках храброго и романтичного дуэлянта! – «не то, что нынешнее племя».

Между молодыми людьми вспыхнула любовь,(а как же иначе!), которая увенчалась браком. Логично предположить, что у них были сыновья, внуки и правнуки, так что фамилия Буйновых переходила к ним, и до моих двоюродных дедов род Буйновых не прерывался.

О потомках корнета мне ничего неизвестно, и следующие мои воспоминания - уже о самом герое моих записок - Михаиле Дмитриевиче Буйнове.

Ничего точного не могу припомнить о его отце. Кажется, он служил в бакинской Торговой Палате. О матери, тем более, мне ничего неизвестно. В то время даже достойнейшие и горячо любимые матери семейств, если не обладали какими–то чрезвычайными достоинствами, для поздних потомков безликими тенями уплывали в Лету.

Надо сказать, что я даже не подозревал о существовании родного брата Михаила Дмитриевича – Дмитрия Дмитриевича. По каким-то причинам мне о нём ничего не рассказывали. Может быть, между братьями были сложные отношения, и в этом какая-то утраченная семейная тайна? Судя по фотографиям, они были очень похожи, а, может быть, они были близнецами?

Как бы то ни было, оба они окончили Санкт-Петербургский институт гражданских инженеров, правда, подвизались они в разных сферах. Дмитрий Дмитриевич проектировал и строил здания для учебных и административных учреждений и церкви в Азербайджане, преимущественно в Баку, заняв впоследствии должность губернского архитектора.

Прадед же специализировался на прокладке железных дорог по всему Закавказью и Северному Кавказу, впоследствии занимаясь, в основном, проектированием и строительством железнодорожных мостов и железнодорожных туннелей.

Его внучка, Валентина Карловна Ридель, работавшая в Управлении железных дорог Азербайджана, говорила, что его мосты и туннели исправно служили вплоть до развала СССР.

Как известно, традиция проверки построенного моста требует, чтобы главный проектировщик и главный строитель стояли под мостом при прохождении по нему первого тяжелогруженого товарного состава. Эта традиция, как говорила мне Валентина Михайловна, в царское время свято соблюдалась.

Прадед, как тогда было принято, был проектировщиком и строителем в одном лице. О качестве его работы красноречиво говорит его кончина в глубокой старости! Так что, в шутку скажу, прадед, как и Папы Римские, был «понтификом» - то есть «мостостроителем», как переводится этот папский титул с латыни.

Да, инженер в те времена был «штучным товаром», и прадед один успешно заменял тьму советских инженеров «Гипрожелдорпроекта» и «Гипрожелдорстроя».

Некоторое время он был единственным инженером–путестроителем на Кавказе, и деловую почту из столицы адресовали, например, так:
«г. Елисаветполь, его Высокопревосходительству действительному статскому советнику инженеру Михаилу Дмитриевичу Буйнову», и почта доходила!

Прадеда лично знал и ценил Наместник Кавказа Великий Князь Михаил Александрович. С лёгкой руки его отца, Императора Александра III, строительство железных дорог, особенно в отдалённых губерниях, стало первоочередной задачей и основой всего промышленного развития страны, престиж железнодорожников был, как никогда, высок, и отношение к ним было трепетным…

Упорно трудясь и пролагая дороги цивилизации в отдалённые уголки Империи, прадед довольно быстро продвигался по служебной лестнице и получил чин действительного статского советника (что в Табели о рангах соответствует генерал-майору).

Поскольку мосты и туннели необходимо было строить в самых что ни на есть «медвежьих углах», прадеду приходилось попеременно и подолгу, помимо Баку, жить со своими чадами и домочадцами в Тифлисе, Эривани, Владикавказе, Елисаветполе (ранее и ныне Гянджа, а в советское время - Кировабад), и ещё бог знает где… я уже не упомню.

И все его пятеро детей родились за время его служебных «странствий» в различных городах, городках и городишках южной окраины Империи.

Надо сказать, что инженер тех времён жил совсем по-другому, чем советский инженер. Помимо достойного жалования железнодорожное ведомство обеспечивало его большим казённым домом с прислугой, экипажем и другими благами.

Вспоминается герой одного исторического фильма, который восклицал: «Что обо мне подумают люди? Я ведь инженер! Я должен жить на «широкую ногу»!
Но поскольку прадед был «служивым» человеком, то своего у него ничего не было.

Моя прабабушка, урождённая польская княжна Княжиковская-Базилевич, (позор на мою голову – я забыл её имя!) воспитанница Смольного института, утончённая петербургская барышня, выйдя за прадеда замуж, бестрепетно разделяла с ним тяготы провинциальной жизни. «Тяготы», конечно, понятие растяжимое и условное. То, что ощущалось юной аристократкой из Петербурга как лишения, показалось бы более чем раем распределённым на периферию выпускникам советских ВУЗов!

В Смольном барышни получали разностороннее и «спартанское» воспитание. Помимо наук, в основном, гуманитарных, иностранных языков, этикета, танцев и музицирования, девиц обучали ведению домашнего хозяйства, кулинарии, шитью и т.д. Спали смольнянки в холодных дортуарах, вставали ранним утром, делали физические упражнения, умывались холодной водой, затем парами шли на завтрак.

С такими же порядками встретились её дочери в заведении Святой Нины. Вот такая, почти казарменная жизнь. Ближе к выпуску смольнянки проходили «практику» в качестве фрейлин при дворце. Кстати, до моей прабабушки фрейлинскую практику во дворце проходила девица Бланк, впоследствии выданная замуж за симбирского инспектора народных училищ.

И народилось в семье Буйновых пятеро детей.
Самой старшей была моя родная бабушка - Лидия, потом родился сын – Дмитрий,(а, может быть, наоборот?) за ним дочери Валентина и Софья, (Софья была беленькая и пухленькая, поэтому домашние прозвали её – «Буля» - от слова «булка», и это прозвище в семье пристало к ней на всю жизнь... и я её так называл), и затем самый младший – Константин.

Дети были хоть и похожи друг на друга, но в то же время очень разные.

Бабушка моя, Лидия, была высокая и статная, светлая шатенка, со славянскими чертами лица.

Валентина, по-домашнему Люся, была смуглая, худенькая брюнетка, походившая на цыганку, книгочей и интеллектуалка.

Соня – круглолицая, со склонностью к полноте.

Константин - «Кока» – высокий брюнет левантийского типа, в зрелые годы он напоминал мне Марчелло Мастрояни, каким тот был в фильме «Брак по-итальянски».

Дмитрий - стройный денди и англоман с тонкими чертами лица, блестящий офицер – кавалерист.

Смуглость, черноволосость и неславянские черты лица некоторых из Буйновых объясняются тем, что по семейному преданию, в роду Буйновых присутствовали запорожцы и турки.

Как же жили мои предки в те далёкие времена на окраине Империи? Судя по рассказам моих «тёток», жили они очень неплохо. В любом самом маленьком городке Империи существовал круг образованных людей, которые проводили досуг вместе.

Это инженер, врач, учитель, священник, почмейстер, полицейский урядник, представители местной администрации, конторские служащие, офицеры местного гарнизона.

К счастью, тогда не было телевидения и интернета, и люди сами себя развлекали. Ставили любительские спектакли, устраивали музыкальные вечера, ходили друг к другу на журфиксы, выезжали на пикники, мужчины с собаками и ружьями ходили на охоту, «баловались» удочкой. Следили за модой – дамы выписывали наряды из столиц и из–за границы.

На фотографиях забавно выглядят дамы в широкополых шляпах со страусиными перьями, цветами и вуалетками, прогуливающиеся под ручку со своими спутниками в сюртуках и мундирах на фоне саманных хижин Елисаветполя в 1906 году.

В любительских спектаклях, благодаря своей артистической натуре и «роковой» внешности, особенно блистала Люся.

За барышнями, Лидой, Люсей и Соней увивались молодые офицеры провинциальных гарнизонов. Помимо личной привлекательности, они могли составить весьма престижную партию многим молодым людям.

В те времена каждая барышня могла сносно играть на рояле, любой офицер сопровождал бренчанием на гитаре исполняемые им «жестокие» романсы, юноше не составляло труда каллиграфическим почерком записать им же сочинённое четверостишие в альбом своей пассии. Бальным танцам ещё в отрочестве обучались специально нанятыми учителями «прямо из Парижа».

Мои двоюродные деды Дмитрий и Константин, не будучи профессиональными художниками и скульпторами, прекрасно рисовали и ваяли, я до сих пор помню «портреты» их лошадей и статуэтки их собак в бакинской квартире «тёти Були».

Всё это считалось само собой разумеющимся для людей их круга, и никому не приходило в голову рассуждать о своём «творчестве»….

Все дети Михаила Дмитриевича, включая дочерей, были великолепными наездниками, возможности для обучения верховой езде были просто великолепны - ведь их родственник, скорее всего двоюродный или троюродный брат Михаила Буйнова, был не кто иной, как генерал от кавалерии Флейшер, обрусевший немец – наказной атаман терского казачества, одно время бывший генерал-губернатором Елисаветпольской губернии. Может быть поэтому длительное проживание семейства Буйновых в Елисаветполе не случайно?

В то время жили неспешно и со вкусом - вся семья собиралась за обедом, вечера проводили в гостиной за самоваром, беседовали, делились впечатлениями о прошедшем дне.
Когда я смотрю фильмы о «прежней жизни», например, «Плохой хороший человек», я всегда вспоминаю рассказы моих бабушек об их детстве и юности.

Люди, представляющие провинциальный «бомонд» окраин Империи, не были бездельниками, «прожигателями жизни», мужчины трудились, каждый на своём поприще, на благо прогресса, в безусловное могущество которого верили, и Отечества. Женщины воспитывали детей и вели домашнее хозяйство.

Встречая приход нового, ХХ-ого века, они, особенно, молодёжь, были полны надежд, им казалось, что впереди жизнь, наполненная всё более ускоряющемся прогрессом и свершившимися мечтами. Они верили, что будущие поколения строителей Империи будут жить лучше, чем они, что Империя станет не только ещё более могущественной, но и будет истинно родным и тёплым домом для всех. Они еще не усвоили, что не стоит верить в Будущее – ведь оно ещё не оправдало возлагаемых на него надежд! ХХ-й железный век уже оскалил свои стальные клыки.

Старший сын, Дмитрий, (в семье его звали Митей) избрал военную карьеру, окончил кавалерийское училище, ( не помню, какое), где воевал в «империалистическую», не упомню тоже.

Судя по погонам на фотографии 1912 года, он был тогда в чине кавалерийского ротмистра. Во время Гражданской войны вступил в Белую Добровольческую армию, служил у генерала Мамонтова, убит в бою где–то под Ростовом, и никто не знает, где его могила. Обзавестись семьёй так и не успел.

Младший из сыновей, Константин, «Кока» по-домашнему, пошёл по стопам старшего, был юнкером в офицерском, тоже кавалерийском, училище. Успел ли он «понюхать пороху» в Первой Мировой, участвовал ли в Гражданской и на чьей стороне, я, к сожалению, не помню.

Кем он был по профессии? Где работал в советское время? Не знаю! Скорее всего, каким–то мелким совслужащим. Он, как и его старший брат, был высоким стройным брюнетом «со взором горящим», великолепно пел, танцевал, был остроумен, одним словом - «душа компании» и, естественно, пользовался грандиозным успехом у женщин.

В советское время, скорее всего, во время репрессий, по доносу одной из своих пассий за рассказанный крамольный анекдот был арестован и осуждён, был в лагере, а вот где, не помню, кажется, на Колыме. Многого не помню, но детская память случайно сохранила имя этой «femme fatale» – Лика! Бог ей судья.

Константин, скорее всего, был освобождён перед самой Отечественной, воевал в офицерском звании - я помню его фронтовую фотографию. После войны он поселился в Тбилиси, так как женился на вдове князя Микеладзе, помню, что девичья фамилия её была Надежина, а вот имя и отчество её забыл. Впрочем, кажется, звали её Варвара. Детей у них не было.

Вдова князя Микеладзе надолго пережила и своего второго мужа. «Дядю Коку» я видел всего лишь раз в жизни, когда он приезжал в Баку на похороны отца – «дедушки Миши», главного героя моих воспоминаний.

На одной из фотографий он, где-то за сорок лет, в гимнастёрке с лычками младшего сержанта! Может быть, он служил пожарным?

Жизнь горазда на удивительные совпадения – в Тбилиси, в соседнем с «дядей» Кокой дворике на улице Арагвинской, где маленькие уютные тенистые дворы с открытыми лестницами и круговыми балконами, где соседи ближе родственников как в Баку и в Одессе, жила другая моя пожилая родственница, но со стороны отца - Рита Джапаридзе, в девичестве Кейлихис, вдова брата одного из 26-ти бакинских комиссаров. Они хорошо знали друг друга, но не подозревали о том, что я – их общий родственник! Чудны дела твои, Господи!

О старшей из дочерей Михаила Дмитриевича, моей родной бабушке Лидии Михайловне Буйновой, я расскажу ниже, а пока – о двух других сёстрах.

Средняя из сестёр – Валентина Михайловна - Люся, живая и артистическая натура, помимо увлечения любительским театром, проявляла страсть к учёбе и получила высшее образование. Не помню точно где, но Люся рассказывала, что с ней вместе училась дочь Софьи Ковалевской.

Кстати, в детстве некоторое время все три сестры обучались в Баку, в учебном заведении для благородных девиц имени Святой Нины, которое находилось в здании, построенным по проекту Дмитрия Дмитриевича Буйнова. В советское время там находились школы №134 и №132.

Насколько я помню, Люся занималась фармакогнозией, изучала растительные лекарственные алкалоиды, ездила в полевые экспедиции, защитила кандидатскую диссертацию. Но однажды, во время работы в лаборатории, сильно отравилась каким-то алкалоидом, так что чуть не умерла. Продолжать работать в фармакогнозии она уже не могла, но нашла в себе силы начать всё заново и специализировалась в микропалеонтологии, и вновь стала кандидатом наук в этой новой для себя области.

Микропалеонтология – это изучение ископаемых известковых панцирей древних мелких организмов - фораменифер и отолитов – слуховых микрокосточек ископаемых рыб.

Может показаться, что эта чушь собачья никому не нужна, но на самом деле микропалеонтология имеет колоссальное хозяйственное и оборонное значение. По форамениферам и отолитам находят нефть!

Валентина Михайловна очень много сделала в науке и была очень широко известна в очень узких кругах микропалеонтологов всего мира! Валентина Михайловна являла собой истинного учёного – интеллигента былых времён, каких «ныне не делают» - прекраснодушная и неискушённая в вопросах быта.

Первым мужем Люси был бакинский немец Карл Ридель, инженер-железнодорожник. О нём мне ничего неизвестно, кроме того, что он умер в молодом возрасте от брюшного тифа, эпидемия которого случилась в Азербайджане, как мне кажется, где-то в году 1924-ом. Тогда же умерла от брюшного тифа и моя бабушка – мать моего отца Вера Наумовна Алесковская.

Второй раз Валентина Михайловна вышла замуж за Победина, одного из пионеров морского бурения, соратника известного морского нефтяника Каверочкина. Как мне кажется, Победин, как и сам Каверочкин, происходил из молокан. Морские нефтяники вводили в зксплуатацию первые морские основания, стояли у истоков создания «Нефтяных камней» – первого в мире искусственного нефтедобывающего городка на сваях далеко в открытом море. Морской нефтяник – профессия героическая и очень опасная, многие из них, в том числе и сам Каверочкин, нашли свою смерть в бушующем море, когда буровые основания сносило штормом.

Но Победину, видимо свыше, была уготована совершенно другая, но не менее страшная, возможно, непонятно как мистически предопределённая кончина. Не знаю, по какой причине, но у него была фобия погибнуть в автомобиле на железнодорожном переезде, столкнувшись с поездом. Он даже ездил на служебной легковушке, не захлопывая до конца дверцу! Но чему быть, того не миновать!

И однажды Победин и его водитель так и погибли в машине на рельсах, сметённыё поездом. Если смерть своего первого мужа, Карла, Валентина Михайловна пережила тяжело, но адекватно, то гибель второго мужа подкосила её психику. Она осталась, как говорится, в полном рассудке и твёрдой памяти, была прекрасным работником и учёным, но она «вцепилась мёртвой хваткой» в свою уже взрослую дочь Лину, не отпуская никуда её от себя, кроме как на работу.

Лина, прекрасной души человек, будучи преданной своей матери и сопереживавшая ей, обладавшая чисто немецким чувством долга, не смогла ей противостоять и смиренно несла свой крест до конца маминой жизни. На словах Валентина Михайловна горячо желала замужества своей дочери, а на деле, подсознательно, всячески этому мешала. У психически нездоровых людей это получается превосходно.

А надо сказать, что Валентина Михайловна Победина, несмотря на перенесенное в молодости тяжёлое онкологическое заболевание, дожила до глубокой старости, почти до девяноста лет.

Младшая сестра Валентины Михайловны, Софья Михайловна, в детстве перенесла какое-то инфекционное заболевание, которое несколько отрицательно повлияло на её мозг, она была абсолютно нормальной, но ей было очень трудно учиться.

После окончания Заведения Святой Нины она больше не училась и в дальнейшем никогда не работала.

Когда Михаил Дмитриевич с семейством по служебной надобности проживал во Владикавказе, Буля, то есть Софья Михайловна, вышла замуж за оперуполномоченного владикавказского НКВД Фёдора Михайловича Дзампаева, осетина из села Ольгинского, который впоследствие вместе с семьёй Буйновых, уже в советское время, перебрался в Баку и выучился на агронома, коим и трудился всю оставшуюся жизнь. Детей у них не было.

В Баку, до самой своей смерти Буля и Фёдор жили, вначале с Михаилом Дмитриевичем, на уже упомянутой мной улице Энгельса №16.

Поскольку Валентина Михайловна – Люся, как и полагалось научному сотруднику тех времён, была крайне непрактична и не интересовалась бытом, то Буля вела общее домашнее хозяйство, своё и своей старшей сестры.

Как мне помнится, это выглядело примерно так: Буля поутру шла на базар, покупала продукты, (покупки делались вскладчину), приносила их в дом Люси, там готовила обед, к обеду после работы возвращались Люся, Лина и Фёдор. После совместного обеда и мытья Булей посуды, уже вечером, Буля и Фёдор возвращались домой. Фёдор был высок, атлетического сложения, угрюмый и неразговорчивый человек. Мне казалось, и это, скорее всего, так и было, что такая бестолковая и неустроенная жизнь его гнетёт. Как агроном, Фёдор часто бывал в длительных командировках в районах Азербайджана, в основном, в Хачмасе.

Злые соседские языки судачили, что в Хачмасе у него ещё одна, неформальная, но полноценная семья. Что ж, невозможно его за это осуждать.

Надо сказать, что Буля готовила хорошо, не разнообразно, но очень вкусно. Особенно удавались ей котлеты. До сих пор помню их замечательный неповторимый вкус! Они были чудо как хороши как горячими, так и холодными. Ни моя матушка, ни даже моя жена, необычайно искусная кулинарка, не могли приготовить таких котлет!

С тех пор, как умерла Буля, я не ел таких котлет. Я думаю, такие котлеты могла сотворить только кулинарка с дореволюционным стажем.

Буля, единственная из всей семьи, видимо по недостатку образования, была весьма умеренно религиозна. Воспоминания детства: «тётя» Буля по утрам и перед сном молится перед иконой, которая висела у неё в углу, и идет на Пасху во «Флотскую» церковь святить куличи. Меня она тоже приглашала присоединиться к ней, но я, атеист с раннего детства, возмущённо отказывался!

Надо сказать, что помимо Були, все остальные члены семьи были безбожниками, молитвами и посещениями служб себя не утруждали, в церкви появлялись, когда этого нельзя было избежать По рассказам «тёток», священнослужителей «дедушка Миша» не жаловал, называл их обманщиками и бездельниками, а до революции бывал в храме только по церковным праздникам, чтобы не давать дурного примера многочисленным подчинённым. Видимо, он понимал, что религия - «это тонкий лёд, в одиночку человек пройдёт, а народ повалит скопом - провалится».

Какое образование, помимо заведения Святой Нины, получила моя родная бабушка Лида – Лидия Михайловна, в девичестве Буйнова, я не помню. Скорее всего, она училась на медицинских курсах, возможно врачебных, а может быть, медсестёрских, о чём свидетельствует групповая фотография в прозекторской.

Фотография была сделана в Москве в 1913 году. Что делала бабушка в Москве ещё в довоенное время, мне совершенно неизвестно. Скорее всего, обучалась на женских медицинских курсах, может быть, Бестужевских?

Во всяком случае, она со светской улыбкой, непринуждённо держа скальпель и пинцет, как держат столовые приборы, препарирует труп. Вот от кого у меня любовь к анатомии!

Впрочем, все сёстры Буйновы, судя по фотографиям, были сёстрами милосердия в госпитале в годы империалистической войны.

Кстати, о фотографиях! Михаил Дмитриевич, будучи технократом, увлекался фотографированием, а в то время это был трудоёмкий процесс.

Оставшиеся после Люсиной «чистки» фотографии Лина оставила себе как единственную память о семье. После её смерти мне переслали в Израиль крайне малое их количество. Остальные канули в Лету.

А фотографии были очень интересные! Я их прекрасно помню, они стоят у меня перед глазами! На них стараниями дедушки Миши, Мити и Коки остановлены самые различные моменты старой провинциальной жизни: полёт первого кавказского аэроплана, первый автомобиль во Владикавказе, полевые учения казачьей сотни, виды Елисаветполя, семейство Буйновых на пикнике, прием гостей на открытой веранде, прадедушкин пойнтер Пегас - таковы причуды памяти - имя прабабушки забыл, а имя охотничей собаки помню!..- генерал Флейшер с неимоверными усами, санитарный поезд, и многое, многое другое. Что ж, может быть, эти фото где–нибудь когда–нибудь всплывут.

• 

  Лида во время учебы в пансионе Св.Нины

• 

  Лидия – сестра милосердия на фронте 1-ой мировой войны

• 

  Лидия в юности в Елисаветполе (1912)

Лида стала в военное время медсестрой в санитарном поезде, теснейшим образом соприкасаясь с ужасами травматической эпидемии, коей является любая война. Но юность расправляет романтические крылья любви наперекор любым потрясениям.

В эти лихие годы Лида на театре военных действий встретила военного врача Генриха Исаевича Волоха, между ними возник «военно-полевой роман».

Формально доктор Волох был лютеранского вероисповедания, в то время крещение было для многих евреев «билетом» в европейское образование и культуру. Вихрь Гражданской войны занёс Лиду и Генриха в армию Нестора Махно, исполняли ли они свой профессиональный долг, где-то ещё, в Добровольческой ли, в Красной ли Армии, - об этом мне ничего неизвестно.

Множество людей в те смутные времена переживали самые невероятные одиссеи. Не исключено, что брат и сестра, Дмитрий и Лидия, как и множество родных друг другу людей, были по разные стороны фронта в этой братоубийственной войне. Но всему, в конце концов, приходит конец. Закончилась и Гражданская война. Как это часто бывает, закончила своё существование и «военно-полевая» семья.

А у Лидии Михайловны во Владикавказе, где в то время жил Михаил Дмитриевич с домочадцами, 7-го апреля 1919 года родилась дочь Елена – моя мама. Что–то произошло между Генрихом и Лидией, может быть, появление на свет ребёнка стало причиной того, что пара распалась.

Всё таки Генрих Исаевич был порядочным человеком и зарегистрировал брак с Лидой, и моя мама получила фамилию и отчество никогда невиденного ею отца. Бабушка вычеркнула доктора Волоха из своего сердца, никогда больше с ним не встречалась, ничего не рассказывала о нём моей маме. Выросши, мама тоже ничего не хотела знать об отце и не разыскивала его. Таким образом, один из моих дедов для меня – полный «информационный ноль»!

Мне неизвестно, как он выглядел, когда и где он родился и рос, кто были его родители, братья и сёстры, была ли у него семья и дети, где он жил и работал в советское время. Я не знаю, какие черты внешности и характера, склонность к каким заболеваниям я у него унаследовал и какие передал своим потомкам.

Ирония судьбы состоит в том, что «дедушка Генрих» - единственный мой коллега из предков, иногда я ловлю себя на мысли, что сожалею о несостоявшемся профессиональном общении деда и внука. Впрочем, я его тоже не разыскивал, а попавши в Израиль, при случае задавал вопрос о деде многочисленным встреченным Волохам, но безрезультатно. Во всяком случае, у меня ощущение, что неизвестные мне мои родственники рядом.

Для Михаила Дмитриевича, человека «старой закалки» и, конечно, несвободного от сословных, конфессиональных и бытовых предрассудков своего времени, рождение дочерью практически внебрачного ребёнка, да ещё от еврея, было немалым потрясением.

Нет, прадед не был антисемитом! Но в досоветские времена, благодаря своей профессии, месту жительства и положению, мало с ними сталкивался. Советская власть, особенно в свои первые годы, власть, лишившая прадеда всего, не только им одним, но и многими, воспринималась как власть евреев.

Надо сказать, что свою внучку, мою маму, Михаил Дмитриевич очень любил. Лидия Михайловна больше замуж не вышла и воспитывала мою маму одна. Работала она медсестрой или переквалифицировалась в бухгалтера, точно не помню. Лидия Михайловна заразилась скарлатиной и умерла, когда моей маме было пятнадцать лет, и мамины тёти, Люся и Буля, взяли шефство над ней.

Вскоре после рождения моей мамы Михаил Дмитриевич со всей семьёй переезжает в Баку, селится на улице Энгельса, в то время абсолютной окраине. Почему? Может быть, ему хотелось быть как можно более незаметным для новой власти? Служил ли где либо прадед в Баку в советское время? Точно не знаю.

Кажется, он консультировал молодых инженеров-путестроителей. В огромной квартире на улице Энгельса дружно жило всё семейство: сам прадед, Лидия с моей мамой, Люся и Карл Ридели с дочерью Линой, Соня и Фёдор Дзампаевы.

Вместе с ними жила и Варвара Дмитриевна Буйнова, о которой я ещё не упоминал - младшая сестра прадеда, которая с юности страдала психическим расстройством, не была замужем и нигде не служила. Она пережила своего брата, но я её помню очень смутно.

Моя мама и Лина, двоюродные сёстры, с раннего детства жили в одной квартире, вместе воспитывались старшими и посему ощущали себя родными сёстрами.

В начале тридцатых Валентина Михайловна и её второй муж - Победин получили квартиру на четвёртом этаже азнефтинского дома на углу улиц Саратовца Ефима и Касума Исмайлова, напротив собора Александра Невского, чуть ниже и наискосок находились Александро-Невские торговые ряды - в советское время базар "Пассаж". Проходя по нему, я всегда ощущал ещё дореволюционную основательность архитектуры его рядов.

Люся и Лина рассказывали мне, как в 1936 году варварски, динамитом, взрывали этот собор, четвёртый по величине в Российской Империи, собор, который, если мне не изменяет память, строили на средства, собранные народом, даже бакинцы мусульманского вероисповедания жертвовали на него. Я родился на десять лет позже этого печального события.
Воистину, «прости им, Господи, ибо не ведают, что творят.»

В школьном детстве в младших классах, я на каникулах часто живал у них. Пока не построили ЦУМ и МВД, с балкона их квартиры открывался великолепный вид на город и на море. Особенно великолепен был летний восход солнца над морем.

Поскольку я был единственным ребёнком в большой семье, то «тётки» меня усердно баловали. Я же, следуя детской мечте стать офицером, упорно этому сопротивлялся, закалялся душой и телом. ( Сбылась, сбылась, «мечта идиота»!)

В годы НЭПа, поддавшись очарованию новых возможностей после годов разрухи и, желая помочь семье, Михаил Дмитриевич, не имея на то никаких способностей, наскрёб деньжат и вместе с приятелем открыл небольшой магазинчик, кажется, продуктовый. Но «приятель» надул прадеда и скрылся с общими деньгами в неизвестном направлении. Естественно, такой афронт совсем подкосил Михаила Дмитриевича, и он уже ничего более не предпринимал, был простым советским пенсионером.

Моё общение с прадедом пришлось на годы моего дошкольного детства, видел я его редко, по понятиям тех времён он жил достаточно далеко от нас, – я с родителями жил на Камо, рядом с горотделом милиции, а Михаил Дмитриевич вместе с Булей и Фёдором – на Энгельса, рядом с летним кинотеатром «Вагиф».

А у Люси и Лины мы бывали гораздо чаще – мама и Лина были очень близки, мама не работала и часто со мной вместе к ним заходила.

Я немного побаивался маленького, сухонького и сгорбленного старичка, сурово поблёскивавшего стёклами очков, строгого и немногословного. Задушевных бесед у нас с ним не получалось.

Сейчас я могу представить, как ему было смотреть на новую жизнь, на новую власть, на то, что произошло с ним, с его карьерой и с его семьёй!

Будучи отцом пятерых детей, он пережил гибель сына на поле боя, смерть дочери, арест и заключение младшего сына. Сыновья его не оставили потомства, одна из его дочерей дважды вдовела, другая была бездетной, из двух внучек только одна вышла замуж, а единственный зелёный побег на стволе некогда большой семьи, один – единственный правнук, да и тот – еврей!

Из всей буйновской семьи я больше всего любил Лину - Валентину Карловну Ридель. Она была чрезвычайно мудрой, всё понимающей женщиной, с очень спокойным и мягким характером, с философским стоическим отношением к жизни, хотя Бог знает, что творилось в её душе. Она на многое привила мне правильные взгляды, приучала к порядку и аккуратности. Но вот приучила ли?

Когда моя мама умерла, а затем умер и отец, Лина переселилась к нам, немного помогала нам с женой по хозяйству, и, самое главное, в воспитании сына. К сожалению, Лину мы не могли взять с собой в Израиль, да и она сама категорически отказалась покинуть Родину. Получилось так, что в Баку мне пришлось хоронить всех своих родственников, родителей, Люсю, Булю и Фёдора, всех, кроме Лины. В мой первый приезд в Баку из Израиля она была ещё жива. Когда она скончалась, её похоронили соседи.

Пусть бакинская земля будет пухом моим родителям, Михаилу Дмитриевичу Буйнову и его потомкам, Царствие им Небесное!

Уже в наше время подведена черта под долгой – предолгой жизнью семьи Буйновых и их прямых потомков на Кавказе и Закавказье.

После относительно недолгого пребывания в Holy Land самые молодые и юные носители буйновских генов переселились на противоположную сторону Земли. Мой сын и его две дочери живут в Торонто.

Вся эта история, в основном, написана для них. Чтобы не только гены, но и память о предках стала бы их достоянием!

Иосиф Борисович Кейлихис
Ришон ле Цион, Израиль
2014 г.

Фотоальбом семьи Буйновых

• 

  Молодой Михаил с сестрой Варварой

• 

  Варвара Дмитриевна Буйнова

• 

  Лида во время учебы в пансионе Св.Нины

• 

  Лидия – сестра милосердия на фронте 1-ой мировой войны

• 

  Лидия в юности в Елисаветполе (1912)

• 

  Кока, Люся, Михаил Дмитриевич, его жена, Буля, стоят: Лида и Митя (Владикавказ.1916)

• 

  Ротмистер Дмитрий Буйнов на своем любимце

• 

  Люся, Буля и бравый юнкер-кавалерист Константин

• 

  Софья и Федор Дзампаевы

• 

  Кока с родителями в Кисловодске (1924)

• 

  Кока и Буля с матерью (Баку на Энгельса 30-е г.г.)

• 

  Константин, Лидия, Лёся, Лина с мамой (Баку.30-е г.г.)

• 

  Буля с матерью, собака работы Коки или Мити

• 

  Буля, ее муж Федор, Михаил Дмитриевич, Константин (Баку.1948)

• 

  Йосик с телефоном, Михаил Дмитриевич, Люся, сзади Борис и Лёся, за ними Лина, справа сестра М.Д. Варвара, в углу Буля(Баку.1948)

• 

  Михаил Дмитриевич с женой, Буля, Федор (Кисловодск.1930)

• 

  Лина, Лёся, Буля, Михаил Дмитриевич с женой (конец 30-х)

• 

  Константин Михайлович Буйнов в советское время

• 

  Елена Генриховна Волох (Кейлихис) после окончания университета и замужества

• 

  Лёся Волох в 7 лет (Владикавказ.1926)

• 

  Елена мамой Лидией

• 

  Буйнова - в девичестве княжна Базилевич

• 

  Лина Ридель в 6 лет (Владикавказ. 1926)

• 

  Группа в анатомическом театре. В центре Лида препарирует труп (Москва. Февраль 1913)

• 

  Леся и Лина

• 

  Люся, Буля, Лина (1960)

Интерес к теме заставил нас обратиться к доступным источникам информации и продолжить поиск. ===В имеющихся в нашем распоряжении Кавказских календарях Буйновы упоминаются с 1847 года с небольшими пропусками===

Андрей Васильевич Буйнов

Учитель Георгиевского Уездного училища коллежский секретарь - 1847
Штатный Смотритель Кизлярского уездного училища Тит. Сов. – 1849, – 1850
Уездный землемер Уездного управления по г.Пятигорску - тит.совет. – 1855, - 1857, – ТтС. - 1860

Александр Федорович Буйнов

Чиновник на усиление Окружного Интендантства ГСр. - 1867
Столоначальник Окружного Интендантского управления КСк. – 1869, - 1870
Помощник бухгалтера Интендантского управления КСк. – 1871, – 1872, ТтС. - 1874, – 1875
Старший столоначальник Окружного Интендантского управления КА. – 1876, – 1877, - 1878. НС. - 1880, - 1881. КСв. - 1882

А.Я.Буйнова

учительница русского языка Бакинской женской гимназии - 1881, - 1882

Дмитрий Трофимович Буйнов

Отдельный чин IX класса Департамента Общих дел при Главном управлении Наместника Кавказа КС. – 1865, - 1866.

Дмитрий Федорович Буйнов

Письмоводитель Кавказского отдела Императорского Русского Географического общества – 1857, – 1859, – 1860, – 1861, - 1864
Член-сотрудник Кавказского отдела Императорского Русского Географического общества - 1859, - 1860, - 1861, – 1864, - 1865, - 1866
Старший столоначальник Финансового Департамента Главного управления Наместника Кавказа - ТтС . – 1864, – 1865, – 1866, - 1867
Делопроизводитель VII кл. финансовой части Департамена Главного управления Наместника Кавказа КА. – 1869, НС. – 1870, – 1871 – 1872
Начальник Камерального отдела НС. – 1874, – 1875. КСв. – 1876, – 1877, – 1878
СС. – Начальник 2-го отдела Бакинской казенной палаты СС. – 1879, - 1880, - 1881, - 1882, - 1883, – 1884, - 1887, - 1889 - 1884, - 1887, - 1889, - 1890

Дмитрий Дмитриевич Буйнов

Производитель работ Строительного отделения Бакинского Губернского правления КСк-р. - 1887, ТтС. – 1890, КА. - 1891, – 1893
Губернский архитектор Строительного отделения Бакинского Губернского правления КА. - 1896, НС. – 1897, - 1898, – 1899
Производитель работ строительного отдела Тифлиского Губернского правления - 1887, - 1889, - 1912. Проживал в Тифлисе, Евангуловская ул. №8.
Производитель работ строительного отдела Тифлиского Губернского правления - 1887, - 1889, - 1912. Проживал в Тифлисе, Евангуловская ул. №8
Строительный отдел Бакинского губернского попечительского Комитета по тюрьмам – 1903, - 1905
Бакинский строительный отдел - 1907
Председатель технического совещания при управлении Наместника Его Императорского Величества на Кавказе ДСС. – 1908, - 1910
Техник по строительным и дорожным частям при наместнике ДСС. - 1910, – 1913

Михаил Дмитриевич Буйнов

Сверх - штатный техник Строительного отделения Эриванского губернского правления КСк. – 1890
Производитель работ Строительного отделения Эриванского губернского правления КСк. – 1891, – 1892
Ттс. – 1893
- Губернский инженер Строительного отделения губернского правления Елисаветпольской губернии СС. – 1908, - 1910, – 1911, – 1912, - 1913
Помощник начальника строительного отделения Областного Правления Ф.Ф.Гута (г. Владикавказ) – 1913, - 1916
- Член Елисаветпольского губернского попечительного о тюрьмах комитета – 1905, - 1910, – 1911, - 1912, - 1913
Член Елисаветпольского губернского попечительного о тюрьмах комитета и уездных отделений его КСв. - 1908
Смотритель Продовольственного магазина Закаспийской области ТтС. – 1891

Оказалось, что Михаил Дмитриевич был архитектором Православного Николаевского собора в городе Эриване.

Этот собор был одним из самых притязательных сооружений Еревана начала ХХ века, он находился в средней части северо-восточной стороны Соборной площади, по оси проложенного в том же направлении городского бульвара.

Первый вариант проекта соборного храма в 1891 году был препровожден в Технико-строительный Комитет МВД. В феврале 1894 года Главнокомандующим Гражданской частью на Кавказе в Техническое собрание при Хозяйственном Управлении Святейшего Синода был прислан проект православного собора в г.Ереване, составленный гражданским инженером М.Буйновым, одобренный 5 июля 1894 года.

В 1901 году Комитет ведет сбор пожертвований на строительство собора, “для покрытия непредусмотренных сметою и указанных в представлении за №513 расходов”, в пределах Тифлисской, Бакинской, Елисаветпольской, Эриванской губерниях и Карсской области.

Здание храма, выстроенное из местного красного и черного туфа, представляло собой интересный образец русского стиля: высокий кубический объем, снабженный небольшими ризалитами, завершался фризом из мелких закомар, над которыми возвышалось 5 широко расставленных глав.
Особенностью планировки церкви являлось наличие раздельных алтарных престолов, предназначенных для совершения православного и армяно-григорианского богослужений. После разрушения храма в 1926 году медный крест оттуда, хранился в местной семье Оганян. ____________________________________________________________________________________________ Буйновы с инициалами Мих.Дм. и Дм.Дм. упоминаются в Памятной книга Елисаветпольской губернии за 1910 год.

Александр Федорович Буйнов

КСв-к. – бухгалтер Кавказского окружного интендантского управления - 1884, - 1887, - 1888, - 1889
Начальник отдела Кавказского Окружного интендантского Управления СС. – 1890
Начальник отдела интендантского управления – Тифлис, Куки, Церковный пер., д.№13 – 1891
КСв. - Начальник Отделения Окружного интендантского управления Кавказского военного округа. Проживал в Тифлисе, ул.Авчальская, дом №59. – 1896
СС. - Начальник Отделения Окружного интендантского управления Кавказского военного округа – 1892, – 1893, – 1897, – 1898
СС. - Смотритель Александропольского Продовольственного магазина 1-го класса – 1899

Александр Филиппович Буйнов

КР. - Пристав Кубинского участка Кубинского Уездного управления

Владимир Александрович Буйнов 2-й

– поручик 80-го Кабардинского Генерал-фельдмаршала князя Барятинского полка. – 1912.

Василий Дмитриевич Буйнов

– св.штатный чин Кубинского Уездного управления X класса

Михаил Александрович Буйнов 1-й

поручик 80-го Кабардинского Генерал-фельдмаршала князя Барятинского полка - 1910, – 1911.
капитан 80-го Кабардинского Генерал-фельдмаршала князя Барятинского полка - 1912.

Николай Дмитриевич Буйнов

Учитель гимнастики Бакинского Училища 1-го разряда с курсом 6-тиклассной прогимназии – 1893.
Капитан 203-го пехотного Сухумского полка - 1911, - 1912, - 1913.

Варвара Дмитриевна Буйнова

Помощница учительницы в Тургеневском одноклассном городском начальном в Баку (откр. в 1883г.) – 1891.
Учительница Бакинского железно-дорожного 2-х классного училища – 1898, – 1900, – 1901.
Преподавательница Бакинского 2-х классного училища - 1903, - 1905, - 1910.

Елена Яковлевна Буйнова

член местного правления Елисаветпольского благотворительного женского Общества св. Нины – 1910, - 1911, - 1912, - 1913.

Мария Дмитриевна Буйнова

Начальница Моздокской женской гимназии при Председателе педагогического Совета СС. Николае Алексеевиче Афонском – 1916.

Юлия Дмитриевна Буйнова

Выпускница 7-го класса Бакинской Мариинской женской гимназии.( )
Частное учебное заведение г-жи Вальд (в Баку)- преподаватель – 1892.
Классная дама – 1892, – 1893
Классная надзирательница – 1896, – 1897, – 1898, – 1899, – 1900, – 1901, - 1903, - 1904, - 1906, - 1907, - 1908.
Классная наставница Бакинской Мариинской женской гимназии – 1910, - 1911, - 1912, - 1913 – 1916.