Улица, на которой живут дочка с мужем, небольшая - метров триста, и упирается она в круглую площадь, куда сходятся еще четыре улицы, все вместе образуя нечто вроде Пляс Этуаль местного разлива.
Застроена эта площадь сплошь домами в стиле Тюдор. А вот на дочкиной улице дома, в основном, американский Арт Нуво. Год назад на ней в процессе ремонта асфальтового покрытия была обнаружена булыжная мостовая в отличном состоянии.
Радости аборигенов не было предела, и они решили восстановить столетний статус кво. Теперь, приближаясь к дочкиному дому, мы едем “по кочкам, по кочкам”, с соответствующим звуковым сопровождением, полностью погружаясь в атмосферу конца девятнадцатого века.
Аборигены решили не останавливаться на достигнутом и устроить "street garage sale". За дело взялись с энтузиазмом, разместили объявление в газете: "Приходите к нам на булыжную улицу!" Ну и дочка позвонила, сказала: "Мам, приноси все, что хочешь!" Мы подсуетились, собрали все ненужное и приехали. Разложили добро на столике, передали бразды правления зятю с дочкой. Муж отправился по своим делам, а я побежала на соседнюю улицу посмотреть, чем там торгуют.
Учитывая, что население этой части города, в основном, полубогемное, я рассчитывала найти что-нибудь этакое из ряда вон! Нашла какие-то пластинки, мемуары и уже хотела поворачивть обратно, но вдруг увидела, как с колченогого столика на меня смотрят такие знакомые мне жар-птицы! Рядом со столиком гордо стоял их владелец - голубоватый шмакодявка. Я подлетела, взяла чашку в руки, перевернула и увидела три буквы ЛФЗ – Ленинградский Фарфоровый Завод!
Чашки были абсолютно новые и жар-птицы на них горели ярким пламенем кармина и золота. Да неужто в Баффало продают Питерский фарфор??? Как далеко проникла его слава!!! Как далеко зашел прогресс !!!
- Где вы купили это? – спрашиваю, несколько обалдев.
- В Москве,- радостно отвечет он.
- Когда? - спрашиваю, обалдев окончательно.
- В 1992 году,- еще более радостно отвечает шмакодявка. - Я поехал туда на экскурсию, хотел увидеть все собственными глазами, понять, что там происходило.
- Ну и как вам Москва? - спрашиваю, а в мозгу отметилось - надо же простой американец хотел понять, что у нас там происходило в 1992 году! Не хило!
- Холодно было очень, я в декабре туда ездил, мне как-то все серым и темным показалось. В магазинах пустота… Эти чашки я на улице с грузовой машины купил. За ними очереди не было.- И шмакодявка посмотрел на меня выжидательно – пойму ли я о чем он говорит?
Ой, как хорошо я его понимала! Разве можно забыть, как мой муж том же декабре в половине шестого утра занимал очередь на Кантемировской и по четыре часа мерз вместе с другими соседями по дому, ожидая грузовик с подмосковного совхоза, который привозил сметану и творог! Вся Москва тогда простаивала по очередям, есть хотелось всем. Не до чашек людям было!
- Знаете,- говорю я шмакодявке,- я сама из Москвы. А такие точно чашки мне мама подарила тридцать лет назад. (Я не стала загружать его дополнительными подробностями – что было это, когда мы переехали в Москву с Крайнего Севера и я была уверена, что это был наш последний переезд, что никогда и никуда больше из Москвы я не поеду). Мы их потом перебили, так что сюда мне везти было нечего.
Тут, очевидно, на нас обоих нахлынула ностальгия, набежали слезы на глаза и мы бросились друг к другу в объятья!
- Я ими и не пользовался, они у меня как память о поездке стояли, но моему теперешнему партнеру они не нравятся. Вот я их и продаю,- объяснял он, помогая мне заворачивать сокровище.
Пока я приходила в себя, шмакодявка уже рассказывал эту историю соседке по улице, и, когда я подошла к ней, она встретила меня такими же слезами на глазах и объятиями, как родную.
Дочка, ахнув, сразу же вспомнила бабушку, эти чашки, и как она разбила последнюю из них. Hy и, конечно, выпросила одну. Теперь она стоиту нее под прабабушкиной вышивкой.
Случилось это в конце августа, а в ноябре на Баффало выпало кошмарное количество снега, три дня никто не мог выйти из домов. Когда весь этот ужас кончился мы с нашими друзьями - Анной и Ленардом решили отметить это дело. Собрались у нас, ели - пили, а под конец, к чаю, я выставила эти чашки. Анна смотрела на них как завороженная.
- До чего же красивые эти жар-птицы, ничего подобного в жизни не видала,- сказала она.
И тут я рассказала их историю.
- Ну и ну, - сказала Анна, -хоть рассказ пиши.
Вот я и написала.
