Собираюсь тихо, стараюсь не шуметь. Отец уже спит, а мне в третью смену.
Тяжело? Да не особенно. И вообще мне нравится ночная смена. Начальства никого – только мастера смены, ну, а они свои люди.
Готовлю себе покушать. Что это будет – очень ранний завтрак или очень поздний ужин? Заворачиваю завтрак в газетку и вперёд на улицу.
Маршрут выбираю на ходу.
Есть два варианта: первый - через парк Революции, второй - по Магомаева и на проспект Нефтяников. Для нас он ещё Сталина. Трудно отвыкаем, а переименовали недавно.
Если через парк, то, скорее всего, ворота закрыты, значит, придётся лезть через ограду. Ничего не впервой, но всё-таки выбираю Магомаева.
Хорошо в Крепости ночью – тихо, только я стучу своими каблуками.
Выхожу на проспект и опять надо выбирать, куда идти дальше – на бульвар или к Азнефти.
Вот так и в жизни – всегда выбираешь – куда пойти. Всё только от тебя зависит, право выбора всегда за тобой.
Перехожу проезжую часть. Перебегать не надо – транспорта практически нет.
Посреди площади, у трамвайной остановки несколько человек. Я по мере возможностей не пользуюсь транспортом. Пешком и только пешком. Тем более до «Паркоммуны» всего ничего пятнадцать–двадцать минут ходьбы.
Конец сентября, начало октября – золотая бакинская пора – не жарко и совершенно потрясающая свежесть. На аллеях ещё светло, но вот-вот погасят фонари. Так и есть. Гаснут аллеи, гаснут, через раз, фонари и на проспекте.
И тишина.
Впереди меня бредёт парочка. Идут, сталкиваются плечами, и, соблюдая какой-то ритуал, только им известный, через три-четыре шага останавливаются, чтоб поцеловаться. Так и бредут. Торопиться некуда, наверное. Вдруг шарахнулись, и чинно взялись за руки. Что-то спугнуло влюблённых.
Из-за поворота аллеи патруль милицейский выплывает.
Трое (с чего бы это?), обычно по двое ходят. На троих, наверное, соображают. А что, очень даже удобно. Ещё одна странность – кобуры на пузо передвинуты и расстёгнуты, и опять вопрос - к чему бы это.
Звезда пролетела, а загадать ничего не успел. А вот и ещё одна, и ещё, и ещё….
Ну правильно - время осеннего звездопада. Земля - матушка через пояс астероидов проходит.
Из-под памятника Сергею Миронычу клубы дыма. Шашлыки жарят. И сидят допоздна.
А из «Интуриста» «компаша» вывалила. Перешли дорогу и на трамвайной остановке встали. Шумят, руками размахивают. Ве-сё-лые в дрызину. Трамвай, что ль, ждут? Так им одну только остановочку проехать. А может машину пытаются перехватить? Но ведь им целый автобус нужен.
Впереди только что отстроенный стадион ручных игр. Небольшой и очень, какой-то аккуратненький и очень уютный. И всё у него по делу. Две лестницы, ведущие на трибуны. Подсобные помещения, раздевалки... Всё хорошо и всё на месте!
Потом, когда на гастроли приедет австрийский «Айс-ревю», закроют стадион сараееподобной надстройкой. Стал он сараем в самом прямом смысле слова, но зато появилась возможность заниматься круглый год. А годы спустя на его месте будет построен «Дворец ручных игр». Ничего, хотя первый мне больше нравился – он был каким-то стадионным, что-ли.
Сразу после стадиона начинается территория СРЗ «Паркоммуны», моего завода. Вся левая сторона, если идти к Баилову.
Правая – в основном, учебные здания: здесь и ГПТУ, и школа, и детсад. Детсад тоже «Паркоммуновский». По утрам наши работяги тянут своих детишек. Да и ГПТУ нашего профиля – токарей, слесарей выпускают и чертёжников.
Сразу за стадионом – решётчатые деревянные ворота. Через них виден корпус гигантского судна. Это паром - «Советский Азербайджан». Стоит он на так называемой достроечной площадке. Суда из «Красного Сормово» вниз по Волге почти пустыми ведут, а на «Паркоммуне» достраивают, начиняют всем необходимым.
Как-то в первую смену экскурсию на паром устроили. Заодно, на вагонной палубе, в футбол поиграли. Ребята, которые заняты на достройке, каждый перерыв играют.
Дальше будет заводская поликлиника и СКБ.
А по проспекту рокот мотоцикла – такой глухой, ровный и красивый. За рулём девица, с распущенными волосами. Почти амазонка. Вся в кожу затянута. Парня своего домой везёт. Через полчасика назад уже одна поедет.
Вот и полупустой трамвай в сторону «Азнефти». Это ещё не последний. Сейчас он на конечной постоит и в обратный путь, на площадь Красина. И опять почти пустой. Нет пассажиров в это время.
Глухая заводская стена, временами воротами прорезанная.
А вот маленькая, почти незаметная дверь. Мне она давным-давно знакома.
Приехал как-то в школу большой голубой автобус. Из заводского гаража. Посадили нас, пионеров, в автобус этот и привезли к этой вот дверце. Праздник какой-то был, а мы с литературным монтажом выступать перед рабочими должны были.
По-моему, это была какая-то годовщина комсомола. И до сих пор помню слова, которые я должен был сказать после каких-то слов товарища – «…на знамёнах твоих полыхает, как пламя, заря…».
Выступили, поаплодировали нам. Подарки вручили – сласти в кулёчках, в автобус посадили и в школу привезли. Вот через эту дверь мы и попали в зал.
Потом, работая уже, я узнал этот зал. Это большая заводская столовая, попросту «столовка». Это большой, всехний, зал. А есть зал поменьше – он для ИТР-овцев предназначен.
Дальше тоже знакомое – окна директорского кабинета. На приёме в этом кабинете был, когда на работу брали. У директора завода, у самого Сизова. Это строение заводоуправлением называют.
Напротив, через дорогу очень симпатичный дом. Двухэтажный, по стенам каменные фрукты-овощи в гирляндах. Почему-то в нём «вояки» живут. Но трещит дом. Оползень его ломает.
А чуть дальше, в тупике, в самом конце – ларёк. Винцо-водочку продают. Хошь на месте пей, хошь с собой уноси. Хорошо мои учителя-наставники непьющие были. А то многие своих учеников за «водярой» - в киоск гоняют.
Двери отдела кадров и проходная.
Вхожу в проходную. Мой номер двадцать один–пятьдесят четыре. Получаю пропуск, предъявляю его ВОХРе.
И я на заводе.
Теперь нет уже города, нет проспекта. Остались только шумы и голоса города и зоопарка. Проехавший автомобиль по проспекту, хохот шакалов, мяуканье (точно кошачье) павлинов и мощный рык льва. Он всё и всех заглушает.
А завод дремлет. В третью только два цеха работают, наш – механический и литейный.
У ворот цеха, настежь распахнутых, ребята. Уже переоделись, стоят, не хотят садиться на замызганные скамейки. Останавливаюсь и я рядом.
Разговоры – ни о чём или о том кто, сколько закрыл нарядов. Те, кто дома покушать не успел или не хотел, чай пьют. Самый шик – сладкий чай из пол-литровой банки. Заварка и сахар ваши, а кипятка целый титан.
Трамвай прошёл в сторону Баилова. Минут через десять, те, кто уже закончил смену потянутся к проходной – на последний трамвай, который в парк идёт. Он довезёт многих до самого вокзала.
Пойду-ка и я в раздевалку, а то станок уже заждался меня.
Смена начинается.
