Георгий Коновалов "Берш запечённый в газете"
Георгий Коновалов "Берш запечённый в газете"[править]
Гремели и завывали циклевочные машинки.
Мужчины набивали стружкой и опилками мешки - грузили в машины. Женщины мыли оконные стёкла. Драили двери.
Ни одного нормального воскресного дня.
Как приближается выходной – вызывает начальник. А это всегда суббота. Тогда по субботам рабочий день был. И предупреждение – «Завтра в девять на стройку!».
Заканчивается строительство здания на Басина.
В тот день мужики нагрузили несколько самосвалов «кубиком». Остатки от строительства. Кому-то на дачу увезли. Уж домой собирались.
Умылись во дворе под краном, который был около ямы для извести. Романтика стройки. Если вам не хватает романтики, попробуйте поработать на стройке. Вот где этого добра навалом. «Хочешь поехать на ГРЭС».
Вот тогда-то и услышал впервые это сладкое слово – «ГРЭС». И не слово вовсе, а аббревиатура только, но, сколько неизведанного было в нём.
Правда, тогда это было всего лишь приглашение поехать куда-то. Сейчас уже и не помню, кто предложил. И хотя меня ждали дома - согласился. «Стрелец» всё-таки.
Во дворе стоял «газик».
Погрузились. Другими словами закинули в кузов несколько мешков обрезков паркета, какой-то мешок с чем-то мягким, уложили вдоль борта что-то длинное в брезентовом чехле.
В кузов влезли трое (это со мною вместе), в кабину, рядом с водителем сел такой крепенький парень с лицом красным - солнцем весенним сожжённое и тронулись.
Сидим спиной к движению. Кабина от ветра прикрывает. Хорошо.
Город убегает. Всё знакомо и привычно.
Всё как в жизни нашей – пока мимо пробегает и сиюминутно, не разглядишь, зато, когда уже пробежало, то разглядеть можно что там вдали.
Электричка рядом проходит, а мы сворачиваем под прямым углом, убегаем от железной дороги. И здесь пока всё знакомо. На разинский стадион часто ездить приходилось. Правда, на электричке ездили. А на автобусе это если повезёт. Да и долго было на автобусе то.
Незнакомое уже после развилки начинается. Ведь дальше дорога знакома только в связи с электричкой была. Убежали промысла с качалками, убежал аэропорт, и аэродром с военными самолётами. Проехали и пионерлагерь, где отдыхал когда-то. Переехали пути электричкинные. Теперь и встать в кузове можно, уцепившись в кабину.
Дальше пошли заборы-заборы-заборы. Высокие. С калитками и воротами, на которых названия были «Пионерлагерь …» и имя-название его. Потом всё оборвалось как-то сразу.
Простор, а впереди трубы дымящие – ГРЭС. Асфальт сворачивает влево, а мы какое-то время двигаемся прямо. Под колесами идеальная дорога – бетонная, но песком занесённая. Машина наша поворачивает вслед за дорогой вдоль забора. За забором электростанция пыхтит-посапывает.
Но всё хорошее когда-нибудь заканчивается. Закончилась и дорога бетонная. Машину немного, но на песке водить из стороны в сторону начало. А тут, как-то неожиданно море возникает. Красивое, волнами украшенное. А сами волны на мелководье тоже прихорашиваются – пену-оборочки на гребешки пристёгивают.
Остановка – двигатель глохнет. Сразу тишина. Теперь слышно как море в скалы хлюпает-бухает. Мы, в кузове, какое-то время соображаем, а внизу дверцы хлопают. Гид и шофёр из кабины вышли.
Ну, вот и приехали.
Если на море смотреть то слева ГРЭС будет, вправо маяк. Он, какой то невразумительный. Небольшое здание с такой же небольшой башенкой. На башне линзы маячного фонаря блестят. Вот и весь маяк.
Сбрасываем мешки. Осторожненько отдаём мягкий и свёрток длинный.
Командует «краснолицый». Потом узнал – он в «Азгоспроекте» макетчиком работает. И зовут его Борис. Но сидим то в разных помещениях и поэтому мало знаем друг друга.
Я в большой комнате с окнами во двор, а макетчики в подвале.
Пока мои попутчики разбираются с мешками - я к морю. Оно здесь не такое как в городе, на бульваре. Можно, было - бы конечно сравнить с морем на Шихово, но очень уж отдалённо.
Снимаю обувь, носки и встаю. Тысячи, нет, тысяч не было – это уж слишком, а вот сотни это точно, игл впиваются в ступни. Это ракушки – они такие мягкие и ласковые пока на них смотришь и такие жестокие, когда на них встаёшь, привыкшими к полу и асфальту ногами.
Ковыляя, двигаюсь к берегу, к воде. Но испытания были впереди. Рюмки-чашки-пиалы все битые и все острыми краями вверх. Это море постаралось, скалы свои обработало и оставило выбоины похожие на битую посуду.
На дне многих водица осталась. Дождевая, или после прибоя, - морская. Чистая и теплая - солнышком весенним прогретая.
Ещё и не доковылял до моря, а уже от лагеря нашего кричат, меня зовут. Ну, ничего без меня не могут.
Возвращаюсь.
В лагере тоже интересно.
Помогли Борису костюм водолазный натянуть. Этот костюм «мокрым» называется. В нём утеплителя нет. Воду, которая под костюм попадёт, своим теплом согреть придётся.
Из чехла ружьё вытаскивает. Длинное такое. Арбалет. Его и «рогаткой» можно было бы назвать, только модернизированной. Ведь стрела резинкой выталкивается.
Оделся Борис, ружьё, ласты – маску в руки взял и поковылял к скалам. Только он уверений меня держится на «посуде» битой. И я за ним, фотоаппарат прихвативши.
Пока до скал добрался, Борис уже ласты – маску надел, и со скалы в воду ушёл. А я морем любуюсь – первый раз такое вижу. Со скалами и таким прибоем.
И как-то невольно география вспоминается. Карта географическая. На ней, там в самом верху её – на севере Скандинавский полуостров, на собаку похожий, весь заливами изрезанный. А заливы те фиордами называются.
Здесь тоже, скалы, на которых стою, морем обработаны и также как их родственники на севере в скалы врезаются. Они немного меньше. В десятки тысяч раз меньше, но всё равно это заливы и в них море дышит.
Если лечь на пузо и посмотреть вниз, то видно как мерно море воду поднимает и опускает. Внизу, в воде колыхаются водоросли. Не ламинарии, конечно, но для меня и это радость.
А море вдруг кидает волну (видно девятый вал сформировался) в узость «фиорда» и тогда взлетает над скалами фонтан со струями и брызгами.
И тоже величина. Ведь с уровня скалы до воды метра два – три будет, да и взлетает она над скалами тоже метра на два вот и набегает метров пять.
И от брызг зябко делается.
Конечно, где-то и похлеще зрелища есть. И фонтаны повыше и вода дальше летит. Но это где-то. А мне и этого, метра на два - два с половиной высоты, фонтана хватило.
Ползаю по скалам, снимаю, а Борис, наверное, кита изображает – охотится.
Он плавает там, где море свои волны фестонами – оборочками украшает. Потом узнал, что места эти морские первой и второй грядой именуют.
Взмах ласт и Борис под воду уходит, рука дергается, значит стрелял. Потом, там где он всплыть должен, сначала фонтанчик возникает, это он трубку продувает. Толкается на месте, свой арбалет заряжает. И до следующего взмаха ласт. Костюм мокрый, как кожа морского животного на солнце отливает. Красиво.
А наши приятели на берегу костерок разложили. Сидят вокруг – греются. Солнышко светит, а они у костра. Сколько времени прошло непонятно, но быстро оно пробежало. Борис, работая ластами, к берегу направился. На скалы вылез, ласты снял. Ну, а я нажал на спуск аппарата. Какой кадр получился тогда, было неведомо, хотя и почувствовал – поймал.
Вышел на берег Борис, доковылял до стойбища нашего. У костра добычу бросил – три берша довольно больших. Была такая рыба в Каспии. Сейчас редко попадается.
Помогли мы ему костюм снять, разложили на ракушках. А Борис, как был в плавках готовкой занялся. Прихватив бершей опять к морю отправился. И я за ним как хвостик, ведь интересно.
Он на скале, у воды, выпотрошил рыбок, вымыл. Опыт – сразу видно. Отходы в море сбросил, а на них сразу стайка рыбёшек кинулась. Для них это добыча. Растаскивают в разные стороны, дерутся.
Газеты нами принесённые в морской воде намочил и рыбу в них завернул. Каждую в отдельности.
Пошли мы с Борисом назад. Он впереди идёт я чуть отстаю, помогаю ему – пару рыбин несу.
Пришли к костру, и началось священнодействие. Костерок с места сдвинули, яму выкопали там, где огонь был, на дно ямы уложили наши рыбы, в газеты, завёрнутые, и вернули костерок на место. Огонь пожарче сделали, благо дров много привезли.
Разговоры, анекдоты, байки разные.
Минут пятнадцать – двадцать прошло.
Я вообще-то читал про то, как готовят подобным способом мясо или как мы - рыбу, но чтоб в газетах. Тут время подошло кулинарию Бориса попробовать. Костёр, он теперь у нас большим стал, в сторону отодвинули, песок горячий, что под костром был, раскопали и вытащили рыбин горячих.
Перекинули их на «стол» наш. Он в сторонке от костра накрыт был. Несколько газет расстеленных, местами ракушками присыпанных, чтоб ветерком не задирало.
Выпивки на столе не было и про хлеб позабыли. Но обошлось. Всё и без хлеба доели. Вкуснятиной оказалось это блюдо – «берш запечённый в газете». Всё - всё очень вкусно, но маловато. Три рыбки на пятерых.
В послеобеденный отдых разлеглись мои друзья-попутчики позагорать, а я опять к морю. Бродить по скалам вдоль моря одно удовольствие. Одно только - подошвы ног болят.
Время подошло в дорогу домой собираться.
Борис, уже без костюма своего пошел просто искупнуться.
Место нашего стойбища за собой прибрали. Погрузились в «газик» - мы трое в кузов, а «кормилец» наш опять с водителем сел.
Дальше, как в кино любительском, в проекторе назад запущенном – всё, что раньше видели теперь наоборот. Убежало море, забором ГРЭС прикрылось, скоро и колёса на песке водить перестало, дальше бетонка.
Надо было - бы в море монетку бросить – чтоб вернуться к нему, но я знал, что и без того вернусь.
Море вдали промелькнуло в последний раз. Это теперь уже история – прошлое, и видится уже издалека и хорошо видеться, но рассмотреть в деталях уже нельзя.
Пока ехали, не чувствовалось, а когда домой пришел, почувствовал, что горит лицо весенним солнышком обожженное и ветерком морским обвеянное.
И стал для меня «краснолицый» если и не другом, то хорошим товарищем наверняка. Борис, а по фамилии Лаптев. Жил недалеко от меня в Крепости.
Фотографию ему подарил, на которой он из моря выходит.
Фотографию эту потом на республиканской фотовыставке «Семилетка в действии» представлял.
А через год или два на территории (а эта территория зовётся акватория) где мы отдыхали, чемпионат СССР по подводной охоте проводился. Лаптев на чемпионате том призёром стал.
После той поездки я с друзьями - приятелями начал осваивать эти места. Совершенно сказочные, цивилизацией нетронутые.
И это уже другая история.
