Алчевский Иван Алексеевич - оперный певец

Алчевский Иван Алексеевич - оперный певец

1876 - 1917

Иван Алексеевич Алчевский родился 27 декабря 1876 года в Харькове.

Отец певца, Алексей Кириллович, был владельцем Торгового и Земельного банков в Харькове.

Человек с хваткой, он вовремя ощутил значение слияния капитала и производства, начав финансировать Донецко-Юрьевское металлургическое товарищество, основав крупнейший в России завод. Его имя носит город металлургов в Луганской области.

Мать Ивана, Христина Даниловна, была известна в Харькове как народная просветительница и педагог. Организовав частную недельную школу, она преподавала там по своей методике, отличавшейся от «высочайшего предписания». Человек очень просвещённый, она переписывалась с И. Тургеневым, Ф. Достоевским, Л. Толстым, И. Франко, Лесей Украинкой. В 1898 году её избрали вице - президентом Международной лиги просвещения со штаб - квартирой в Париже.

Вся семья крупнейшего банкира России А. Алчевского не проявляла интереса к коммерции, что повлекло за собой угасание их финансовой империи. Это и стало, по мнению некоторых исследователей этого явления в истории России, причиной трагического самоубийства (бросился под поезд) российского Ротшильда - Алексея Алчевского.

Под влиянием матери Иван Алчевский мечтал стать учителем, в 1901г. закончил Харьковский университет, но банкротство и самоубийство отца изменило его планы. Обладая от природы прекрасным голосом, он решил стать оперным певцом. Взяв несколько уроков у брата Григория, студента Московской консерватории, Иван уже 1 октября 1901 года удачно дебютировал на сцене Мариинского театра в Петербурге в партии Индийского гостя в опере «Садко» Римского-Корсакова.

Молодого певца зачисляют в штат первой оперной сцены и доверяют сложную партию Фауста в одноимённой опере Гуно. Критики откликнулись положительно:«Это была победа материала, победа голоса…». Три сезона он работал в Петербурге, где ему даже довелось участвовать в одном оперном спектакле с Ф. Шаляпиным («Псковитянка» Римского-Корсакова), затем в юбилейной постановке «Руслана и Людмилы».

Но не удовлетворённый своими несомненными успехами и осознавая недостаток вокальной подготовки, Иван Алчевский отправляется в Париж, где берет уроки у известного в то время педагога Жана де Решке и в Брюссель, где занимается у солистки Королевского театра “Ла Монне” Фелии Литвин.

В Бельгии он проработал всего один сезон, но успел исполнить десятки новых партий. В свои 30 лет он становится настоящим мастером оперной сцены. В это время он выигрывает конкурс на ангажемент в самый лучший в мире лондонский Королевский театр «Ковент-Гарден». Выступает он вместе с прославленными мастерами итальянской сцены Э. Карузо, Л. Тетрацини, М. Баттистини. В опере П. Чайковского «Евгений Онегин» Иван Алчевский поёт партию Ленского с М. Баттистини (Онегин) и Е. Дестиновой (Татьяна).

Вернувшись в Россию в 1907 году, певец остаётся без ангажемента и становится солистом частной оперы С. Зимина в Москве. Работает много и напряженно. Критики в то время отмечали, что в Алчевском произошли значительные качественные изменения по сравнению с периодом его работы в Мариинском театре. Голос его окреп, приобрёл силу, звучность и блеск. О нём писали: «Господин Алчевский - выдающийся тенор, который в состоянии украсить любую сцену».

В 1908 году Ивана Алчевского приглашает Сергей Дягилев для участия в постановке в «Гранд-Опера» «Бориса Годунова». Это была первая постановка во Франции и все партии исполнялись на русском языке российскими звёздами Шаляпиным, Алчевским, Смирновым, Ермоленко-Южиной. Успех был триумфальный! После семи постановок «Бориса Годунова» с Иваном Алчевским был заключён контракт на работу в «Гранд-Опера».

В парижском спектакле «Самсон и Далила» пение Ивана Алексеевича слушал Сен Санс: «Я хотел бы вас слышать во всех операх… Счастливы люди, которые могут аплодировать вам», — сказал композитор после спектакля.

Сезон на одной из лучших оперных сцен мира оборачивается для певца неимоверным напряжением сил. Свыше 35 партий в малоизвестных и трудных для исполнения операх европейских композиторов: «Аида» Верди, «Гибель Богов» Вагнера, «Осуждение Фауста» Берлиоза.

До 1914 года Алчевский работает в «Гранд-Опера» и в опере в Марселе. Потом на сцене лондонского театра «Дрюри Лэйн», где артист поёт в «Псковитянке» и «Золотом петушке» Римского-Корсакова. После начала первой мировой войны Иван Алчевский разрывает только что подписанный контракт с «Гранд-Опера» и уезжает в Россию, попеременно выступая там на московской и петербургской императорской сценах. Такое право в России получали единицы - Ф. Шаляпин, Л. Собинов и И. Алчевский. Не оставляет он в это время и активной концертной деятельности.

В 1916 году во время гастролей по Украине Алчевский решил показать бессмертную оперу «Запорожец за Дунаем» Гулак-Артемовского, которую впервые он поставил в 1915 году на сцене Большого театра в Москве. Это случилось на сцене Одесской оперы, сам Алчевский исполнял партию Андрея.

Из-за больших физических и эмоциональных нагрузок певец в начале 1917 года почувствовал недомогание, связанное с нервным расстройством. В связи с этим он для отдыха и лечения на несколько месяцев отправляется из Петербурга на родину — в Харьков. Дома ему становится значительно лучше, и он весной 1917 года принимает приглашение дать свои гастроли на Кавказе — в Тифлисе и Баку.

После блистательных выступлений в Грузии Иван Алексеевич прибывает в Баку, где в театре братьев Маиловых он согласно контракту собирался выступать в своих лучших партиях. Как отмечали местные газеты, “Премьер Государственных театров и Парижского Гранд-Опера „король теноров“ Иван Алексеевич Алчевский должен был дать в Баку шесть спектаклей: 3 апреля (по старому стилю) — „Гугеноты“ в партии Рауля; 5 апреля — „Пиковая дам“” (Герман); 7 апреля — „Кармен“ (Дон-Хосе); 9 апреля — „Аида“ (Радамес); 11 апреля — „Жидовка“ („Дочь Кардинала“) — Елиазар и 13 апреля — „Ромео и Джульетта“ — Ромео.

Гастроли начались с громадным успехом. У обозревателя местной газеты “Баку” “не нашлось слов”, чтобы писать “о том восторге, который вызвал у своих слушателей Алчевский, о бурных аплодисментах… которыми… сопровождались все исполненные им нумера, о бесконечных вызовах, овациях и прочее…”.

Однако болезнь давала о себе знать. 7 апреля, когда экзальтированная толпа поклонников вновь заполнила театр, где в этот день должна была состояться “Кармен”, спектакль долго не начинался. После продолжительной заминки представитель администрации театра объявил, что выступление артиста не состоится, хотя все последующие спектакли Алчевского не отменяются и билеты на них будут действительны.

Это был первый тревожный сигнал для Ивана Алексеевича. И если бы гастроли срочно отменили, то кто знает, быть может, он смог бы побороть ту страшную надвигающуюся болезнь… Однако, видимо, не осознав полностью всей опасности недуга, чувствуя моральную ответственность перед публикой, он вновь вышел на сцену и 9 апреля, как всегда с блеском, пел в “Аиде”, хотя каких усилий ему это стоило, знал только он.

Трагедия наступила через два дня.

11 апреля должна была идти “Жидовка” (“Дочь Кардинала”) композитора Галеви. Иван Алексеевич весь день чувствовал себя плохо, и поэтому зрителей долго не пускали в зал. И когда им сообщили, что артист болен, подняв страшный шум, публика настояла на том, чтобы спектакль все же начали… Музыкальный обозреватель местной газеты “Каспий” так описал последнее выступление певца: “Артист был явно болен. Он хрипел, голос вибрировал, срывался, глаза лихорадочно блестели. По окончании акта он не вышел даже к публике”.

В полночь зрителям было объявлено, что “состояние здоровья Алчевского таково, что заставить его петь дальше было бы преступлением”. Он был доставлен в городскую Михайловскую больницу Баку, а в Харьков срочно была послана телеграмма его матери о его опасном заболевании.

Несмотря на все усилия врачей, Ивана Алексеевича Алчевского спасти не удалось. 26 апреля 1917 года в возрасте всего 40 лет он скоропостижно скончался от воспаления мозга (менингита).

В небольшой в часовне при больнице 27 апреля по нему состоялась панихида, на которой присутствовала его сестра, вся оперная труппа театра, многочисленные почитатели его таланта, градоначальник Баку Я.В. Смирнов.

Через несколько дней тело артиста на поезде было доставлено на родину. Те, кто присутствовал на похоронах, вспоминали, что в Харькове, когда его тело опускали в могилу, над ним все время пел соловей. И пока к деревянному кресту прикрепляли крест из фиалок от семьи Фон Мек — той самой, что дружила с Чайковским, казалось, что пел не соловей, а душа умершего певца…

fran