Александр Аванесов. Воспоминания старого бакинца: Жора-"Стамбул"
Предисловие.[править]
Рассказ этот был опубликован на нашем сайте 25 ноября 2009 года. Мы собирались делать с Сашей Аванесовым целый цикл его "Рассказов старого бакинца". Кое-что уже лежит готовое к опубликованию. Все время казалось, что успеем, что есть что-то более спешное, важное, что времени впереди еще целая вечность. А оказалось, что не вечность...
Саша ушел от нас 13 августа 2011 года. Светлая ему память!
Однако его рассказы с нами, они живут, равно как и живет в его воспоминаниях наш Баку и его жители.
Мы продолжим публикацию во что бы то ни стало. Пусть Сашина память, такая глубокая и точная, живет и дальше с нами!
(Ирина Р. - --Jonka 14 августа 2011 (CEST))
Александр Аванесов. Воспоминания старого бакинца: Жора-"Стамбул"[править]
ОН ЖЕ ЖОРА ПЕТРОСОВ, ОН ЖЕ ГЕОРГИЙ СЕРГЕЕВИЧ, ОН ЖЕ ЖОРА – «СТАМБУЛ»
Оговорюсь заранее: никогда не писал и не делал попыток писать рассказы. Чтоб быть писателем тут надобно уменье и надобен талант!
Стараюсь делиться воспоминаниями далёких лет о друзьях, близких, знакомых, сохраняя специфику, колорит и лексику того, безнадежно утраченного золотого времени.
Писать подробности о похождениях Жоры - «Стамбула» за карточным столом, игрой в нарды, кости, называть имена его партнёров, нынешних и былых, не хватит ни времени, ни бумаги. Однако… Однако некоторые эпизоды из его жизни, свидетелем которых довелось быть мне, заслуживают того внимания.
.jpg)
Жил Жора на Телефонной 13, напротив 23-й школы. Старший брат Юрий работал и жил в Ташкенте, похоронен на Ваганьковском кладбище в Москве, средний брат, Рачик Сергеевич, Заслуженный тренер Азербайджана по футболу, бывший директор бакинского стадиона «Спартак», живёт с семьей в Москве, младший брат, Вачаган (Вачик), живёт нынче в Нью-Йорке, имеет свой бизнес в России, сестра Аида живёт с мужем в Германии.
Моё первое знакомство с Жорой произошло в конце пятидесятых годов, в городской бильярдной, напротив Молоканского сада, на улице Корганова, в доме, где был расположен известный в те годы детский сад «Ударник» и столовая Совета Министров. Вход в столовую венчала вывеска с непривычным названием «Ашхана», кстати, единственная вывеска с таким названием в Баку
Бильярдными делами заправляли опытнейшие маркёры Ашот и Борис Сальман (подпольная кличка «Салманов»). В бильярдной было три зала, по два стола в каждом.
Первый зал с двумя столами, ободранным сукном и разбитыми лузами, служил пристанищем для шпаны, воришек и хулиганов разных мастей.
Второй зал значительно лучше, рассчитанный на более требовательного посетителя, с двумя столами классом выше.
Третий зал с двумя столами, в самом конце, отличался особой чистотой и ухоженностью, так как собирал в основном VIP – публику. В этом зале развивались основные бильярдные события и баталии: играли в Русскую Пирамиду, Американку, Сибирячку, Алагёр, Фишки, Карамболь.
Многие посещали бильярдную вовсе не для игры на бильярде, а для того, чтобы делать ставки, так называемые «мазы» на игроков, поболеть за своих кумиров, полюбоваться игрой бильярдных виртуозов. К этой категории посетителей принадлежал красивый, черноволосый Жора, пользующийся особым авторитетом, почётом и уважением у известных «катал», блатарей и воров.
Как-то в споре с одним из бильярдных авторитетов, переросшем в большую драку, Жора схватил со стола бильярдный шар и сильным броском метнул его в сторону обидчика. К счастью, шар с огромной скоростью пролетел мимо, оставив в стене глубокую вмятину. Можно только представить, что могло бы произойти, попади шар в цель, в голову!
К Жоре тут же подбежали бильярдные авторитеты и завсегдатаи, пытаясь успокоить его и сбить накал страстей. Особую активность в тот момент проявил известный крепостной авторитет Идрис - «фиксатый»: обняв Жору за плечи , отвёл его в сторону, стал предлагать свою поддержку.
Позже я окончательно убедился, что Жора посещает бильярдную вовсе не для бильярдных игр (игрок на бильярде он был неважный), а для встреч со своими партнёрами по карточным играм. Уже в те годы он считался большим профессионалом-картёжником, его величали «Академик».
В конце пятидесятых годов он уезжает из Баку в Москву, где начинается бурный расцвет его картёжной деятельности, перед ним открываются новые возможности и широкие горизонты. В те годы Москва всё больше превращалась в своеобразный Клондайк, куда, в надежде на успех, стали стекаться «каталы» всех мастей из различных городов Страны. Схожесть характеров и общность интересов объединяла в те годы различных по профессии людей и – часто – вовсе без каких-либо профессий.
У «катал» бытует неписанный закон, по которому они всегда друг с другом «на ножах». Они связаны между собой особыми узами, словно цепкие, колючие соцветия репейника, когда один цветок цепляется за колючки другой. Они никому не позволяют чувствовать себя свободными и независимыми – таков непреложный закон. Деньги для них только бумага, условный знак, и они не становятся лучше или хуже от того, получены ли они в процессе игры или не свалились на голову, как манна небесная.
Несколько слов о происхождении клички «Стамбул».
В дни проведения Международного фестиваля молодёжи и студентов в Москве, в 1957 году, Жора купил у турка из Стамбула каракулевую шапку и важно щеголял по улицам города в новом пальто, сшитом из серого ратина, с каракулевой шапкой на голове. «Жора, тебя не узнать в этой шапке! Откуда она у тебя взялась?!» - недоумевали друзья и знакомые. «Стамбул, брат, Стамбул!» - важно отвечал им Жора. Так и закрепилась за ним кличка Жора-«Стамбул».
Окончательный выбор картёжной профессии ознаменовал начавшиеся в нём внутренние перемены, которые могли произойти лишь в условиях того времени, лишь в условиях той жизни в Баку. Со временем , бакинское поле деятельности всё меньше стало удовлетворять человека с большими запросами и незаурядными способностями – он стремится в Центр, в Москву!
Пользуясь завоёванным с годами авторитетом, «Стамбул» становится одной из знаковых фигур среди «катал» Страны, вокруг которого очень быстро создаётся ореол славы, уважения и почёта. Имя «Стамбула» становится популярным, его считают легендарной личностью родом из Баку. Особым уважением пользуется незаурядность и академичность его картёжного таланта. По общепринятым правилам вокруг таких личностей формировались целые сообщества и кланы. Состояние картёжного сообщества, сложившееся вокруг «Стамбула», настолько многолико и многогранно, что не поддаётся полному описанию.
Одна из встреч со «Стамбулом», оставившая большой след и много ярких впечатлений в моей жизни, произошла в Москве, в августе 1963 года.
Приехав в Москву с другом Бахтияром, мы остановились в гостинице «Юность», в Лужниках. В середине августа погода резко ухудшилась, зачастили проливные дожди, похолодало, и мы решили остаток нашего отпуска провести в Сочи. В один из дней мы отправились в агентство «Аэрофлота», чтобы купить билеты на самолёт. В те годы агентство «Аэрофлота» располагалось в подвальном помещении правого крыла гостиницы «Москва», с входом со стороны «Площади Революции». На верхних этажах правого крыла располагалась популярная в те годы гостиница «Гранд-отель», с рестораном и оркестром, в составе которого играл бывший бакинец, ударник, Борис Багдасаров.
Агентство представляло собой унылую и неприглядную картину: грязь, окурки, невыносимый запах. Там мы и повстречались со «Стамбулом». Узнав, что мы собираемся лететь в Сочи, Жора сказал: «И я с вами! У меня в Сочи много неотложных дел, меня там давно ждут, а тут представляется такой случай!»
До нашего вылета в Сочи оставалось 2-3 дня и Жора предложил: «Слушай, Саша! У меня есть две знакомые - отличные «тёлки» - и эти дни мы можем неплохо провести в их компании!». Долго уговаривать меня на подобные мероприятия – гиблое дело, и я тут же согласился!
В назначенный день и час «Стамбул» явился в окружении двух прекрасных девушек, имён которых я, к сожалению, не запомнил. Они контрастировали между собой по своей красоте и обаянию, не уступая ни в чём друг другу. Одна жгучая брюнетка, другая - жгучая блондинка. Брюнетка была любовницей «Стамбула». Представив подруг, нетрудно было догадаться, что блондинка предназначалась для меня. «Стамбул» тут же предложил отметить наше знакомство в ресторане «Узбекистан», куда мы и отправились. В те годы московские рестораны были значительно лучше: не отличаясь пышной красотой своих интерьеров, они пользовались огромной популярностью, отличной национальной кухней, обслуживанием, широким ассортиментом отличных кушаний и, самое главное, вполне доступными ценами.
Расположившись за уютным столом в центре летнего зала, мы заказали еду и питьё. Выпили, закусили, заиграла музыка. Неожиданно брюнетка хватает меня за руку и, глядя мне в глаза, говорит решительно: «Идём танцевать!» Мы вышли на танцевальный круг и начали медленный танец. Разгорячённая выпитым, брюнетка стала выделывать невероятное: горячими, влажными губами стала облизывать мои губы, щёки, шею, сопровождая свои действия глубокими, эротическими вздохами, прижималась своей грудью к моей, ногами выделывала движения, в результате которых моя нога оказывалась плотно зажатой меж её двух. После второго танца, сопровождавшегося аналогичными телодвижениями, поцелуями и вздохами, мы вернулись к нашему столу.
С этого момента я, двадцатипятилетний юнец, потерял над собой контроль, и всё моё внимание переключилось на брюнетку. Тем временем «Стамбул» сохранял полнейшее спокойствие и безразличие к произошедшему. В какой-то момент он лишь сказал: «Саша, поухаживай за девушкой, налей ей вина!".
Взяв бутылку, я попытался налить блондинке вина, однако, резким движением, она прикрыла ладонью свой бокал, сказав раздражённо: «Я не хочу вина!» Затем вскочила из-за стола и быстрыми шагами направилась к выходу. Не будучи готовы к подобному развитию событий, некоторое время мы сидели в растерянности и недоумении.
Первым спохватился «Стамбул»: «Саша, беги за ней!». Я ринулся вслед за ней, к выходу. Она стояла в длинном, узком коридоре, ведущему на улицу, держала в руке трубку телефона-автомата, и говорила кому-то, называя его по имени - отчеству: «Я сейчас к Вам приеду!». Я попытался успокоить её , приглашая вновь к столу, однако безуспешно.
К тому времени появился «Стамбул», резким движением он ударил по рычагу телефона, схватил её за руку, силой затащил в зал и усадил за стол. Она сидела за столом, ни на кого не глядя, демонстративно отвернувшись в сторону.
Покинув ресторан, мы вышли на улицу, где подруги стали выяснять отношения на высоких тонах. В разговор тут же вмешался «Стамбул»: он пытался успокоить блондинку, предлагая всем продолжить вечеринку у неё дома. А она, указывая на меня рукой, упорно твердила: «Я с ним в постель не лягу! Такого хамства по отношению к себе, я никогда, ни от кого не видела!». Мы сели в такси и отправились к ней на квартиру, где выяснение отношений между подругами продолжились с новой силой. Брюнетка говорила возбуждённо: «Я всегда замечала, что ты ревностно и враждебно относишься ко мне только лишь потому, что я пользуюсь большим успехом у мужчин!». «А ты всегда, не раздумывая, бросаешься на шею мужчины, стоит ему только кинуть взгляд в твою сторону!» - отвечала ей блондинка.
Брюнетка стала складывать свои вещи: нижнее бельё, пеньюары, полотенца, косметику, в пластиковый пакет, собираясь уходить.
Дело в том, что любовные встречи «Стамбула» и брюнетки происходили на квартире у блондинки, где они квартировали в последнее время. Уложив вещи, со слезами на глазах, брюнетка выбежала на улицу, а «Стамбул» тем временем продолжал сохранять полнейшее спокойствие, он даже не препятствовал её уходу и лишь сказал: «Саша, быстро за ней!».
Выскочив на улицу вслед за брюнеткой, я обхватил её руками за плечи, пытаясь успокоить. Мы спускались вниз, по проспекту Мира. На улице начинало светать, на дороге появились первые зелёные огоньки такси, медленной вереницей они двигались в сторону Центра.
Будучи абсолютно уверен в успехе и наших обоюдных желаниях, я строил в своей голове бредовые планы: сейчас поедем в ресторан, позавтракаем, снимем напряженность и стресс, а затем … ко мне, в гостиничный номер! Очутившись возле небольшого сквера, мы присели на скамейку. Я пытался успокоить её, обнять, поцеловать, но она резко увернулась от моих объятий, расплакалась и ошарашила меня словами: «Ох, Жора, Жора! Какой же ты негодяй и подлец! Какие сказочные ночи мы проводили с тобой!». Затем резко повернувшись ко мне, и обращаясь на «Вы» , сказала серьёзно: «Отвезите меня домой!». Я был полностью обезоружен таким внезапным поворотом. Ни на какие уговоры остаться она не соглашалась и твердила одно: «Домой!».
Ранним утром я отвёз её домой и в одиночестве, не солоно хлебавши, вернулся в свой гостиничный номер. Мою душу терзало позднее сожаление и горькое разочарование о произошедшем! Впервые в своей жизни мне преподали урок ничем необъяснимого, необоснованного и несправедливого женского коварства, который хорошо усвоил и запомнил на всю жизнь. Спасибо за науку, прекрасная брюнетка!
Издревле бытует незыблемое мнение о коварстве блондинок, однако на личном, горьком примере с таинственной брюнеткой, могу опровергнуть эту чушь и даже поспорить с кем угодно.
Приношу свои поздние, глубочайшие извинения прекрасной блондинке за нанесённую обиду и унижение! Услышишь ли ты моё искреннее раскаяние, прекрасная блондинка?!
Встретившись на следующий день, обменявшись впечатлениями вчерашнего вечера, будучи уверен, что у меня с брюнеткой всё получилось, «Стамбул» спросил: «Ну как она - «ништяк»?». Я ответил: «Да никак!». Услышав горькую правду, «Стамбул» успокоил: «Не она первая, не она – последняя!». Затем «Стамбул» рассказал, как хорошо он провёл прошедшую ночь в постели с блондинкой, ведь он давно точил на неё «шишку»! Тогда я, наконец, понял причину Жориного спокойствия и полнейшего безразличия в этом конфликте, которым он ловко воспользовался: для полной коллекции ему недоставало прекрасной блондинки!
Оставшиеся два дня до вылета в Сочи, мы проводили в ресторанах, в «Серебряном бору», парились в «Сандунах», а в назначенный день оказались в салоне самолёта, следующего в Адлер. Скромно расположившись на своих местах, мы с Бахтияром, с интересом наблюдали за действиями «Стамбула»: он снял с себя туфли и, скрестив по- восточному ноги, удобно устроился в своём кресле, затем подозвал стюардессу и сказал: «Дайте нам нЯрды и чай!». Сделав «Стамбулу» строгое замечание, стюардесса удалилась.
Наш самолёт приземлился в Адлере поздним вечером . Все торговые заведения были уже закрыты, вокруг одна темнота, а нам очень хотелось есть. Выход из положения, как всегда, нашёл «Стамбул»: он исчез в глубине аллеи, в конце которой тусклым светом мерцала одинокая лампочка, и вскоре вернулся с большим батоном копченой колбасы, но без хлеба.
Все автобусы и маршрутки на Сочи давно уехали и нам предстояло провести бессонную ночь на открытом воздухе. Не унывал лишь «Стамбул»: он занялся поиском машины, которая могла бы доставить нас в Сочи и куда-то исчез. Вскоре из темноты, мы услышали голос «Стамбула» - он разговаривал с кем-то по-армянски. Приблизившись, мы увидели «Стамбула», уговорившего водителя старенького «Москвича 401» доставить нас в Сочи.
Из Адлера в Сочи вела живописнейшая, извивающаяся серпантином дорога. Проезжали мимо Хосты и Мацесты, вдоль дороги, с обеих сторон при свете Луны и звёзд виднелись силуэты высоченных, величественных, пирамидальных кипарисов, скрип стволов от их покачивания на лёгком ветру, доносился в кабину нашего «авто».
Приехав в Сочи поздней ночью, наш водитель посоветовал ехать на городской вокзал, где можно было снять ночлег до утра, что мы и сделали.
Утром отправились в гостиницу «Сочи». Командовал парадом, конечно, «Стамбул»! В холле гостиницы творилось невообразимое: уйма приезжих «туристов» со всех Республик, Краёв, Областей, Регионов и городов Союза совершали тщетные попытки заполучить номер в гостинице или, на худой конец, хотя бы койко-место в гостиничном общежитии или даже в коридоре гостиницы. Оценив ситуацию, «Стамбул» направился к одному из торговых киосков, купил флакон духов и, улучшив момент, когда у стойки администратора будет меньше народа, подошёл к ней, поздоровался, улыбнулся обворожительной улыбкой, на что администратор ответила ему тем же. Опершись локтями о стойку администратора, продвинув свою голову несколько вперёд , «Стамбул» говорил что-то, постоянно улыбаясь, от чего на лице администратора периодически появлялась добрая улыбка. Через некоторое время «Стамбул» подзывает меня и просит передать наши паспорта, после чего нам тут же оформили отдельный, большой, трёхместный номер. Оплатив проживание за семь дней, радостные и довольные, мы отправились в свой номер. В отличие от наших паспортов, паспорт «Стамбула» состоял всего из двух страниц - первой и последней - что не помешало ему прописаться в гостинице!
На следующее утро, после завтрака, мы отправились на центральный сочинский пляж «Ривьера». В Сочи я был впервые и многое для меня было непривычным: трудно было ходить босиком по горячим булыжникам, теряя равновесие и постоянно куда-то проваливаясь – не чета прекрасным песчаным пляжам Апшерона! Да и обилие разношёрстной, невежественной, провинциальной публики, нахлынувшей в Сочи со всех концов Страны, особенно не радовало. Не было уюта, попахивало рафинированной казёнщиной, грубость и хамством «отдыхающих». Огромные очереди в пунктах общественного питания, очереди за местами в аэрариях, зато в море царило раздолье: плескались, полоскались, обмывались, плавали, ныряли.
.jpg)
Вода в прибрежной части не отличалась микробиологической чистотой , однако данное обстоятельство нисколько не смущало «туристов», они не усматривали в этом ничего дурного, продолжая купаться в «синем» море с примесью большого количества собственной мочи!
Невольно вспоминается отличный фильм «Моя морячка», снятый в 1990 году бывшим бакинцем, кинорежиссёром Анатолием Эйрамджаном, и слова героини фильма Людмилы Гурченко: «Экологическая обстановка на побережье в пределах нормы. Наличие кишечных палочек в морской воде: одна-две, в пределах видимости!» Действие фильма, как известно, происходило на черноморском курорте в Коктебеле, в Крыму!
Мы никогда не влезали в омут центральных сочинских пляжей, предпочитая им дикие. Одним из прекрасных, живописных мест для нас была «Пластунка», на берегу порожистой горной реки «Сочи», впадающей в Чёрное море.
Прогуливаясь вдоль побережья, мимо загорающей в безобразных позах приезжей публики, до нас часто стали доноситься громкие мужские голоса: «Стамбул, привет!». В какой-то момент, к нам подошли двое парней, манера поведения и разговорная речь которых выдавала в них типичных «катал». Обнявшись по-дружески, они завели разговор об общих знакомых, партнёрах по ремеслу, называли имена известных в стране «катал» и блатарей из Ростовской области, Краснодарского края, Крыма, Одессы, Москвы, городов среднеазиатских республик, в основном из Ташкента, Самарканда, Бухары, Кызыл-орды и других. Некоторые имена я отлично помню, а с иными, мне приходилось видеться и даже выпивать за одним столом, в местах постоянных сходок блатных и «катал» – в московских ресторанах «Славянский базар» и «Пльзень», в Парке Горького, но непременно в компании с моим другом «Стамбулом». Это - и Гиви со шрамом, и Гурам, и Гога, и Точила, и многие другие.
У друзей - «катал» «Стамбул» узнавал последние новости, в частности: кто, кому, сколько проиграл или выиграл. Диалог выглядел примерно так: «Гиви со шрамом взял «банк» за три «лимона» (три миллиона рублей), Гога и Точила подзалетели, каждый по полтора-два лимона и в срочном порядке поехали отмазываться. Слушая подобный диалог, вначале я засомневался в его достоверности, ведь три миллиона рублей в те годы – сумма умопомрачительная! Однако «Стамбул» пояснил: «Гиви со шрамом выиграл три миллиона в совокупности у нескольких «катал», а не у одного и не в один день.
Три «лимона» по закону должны постоянно крутиться в общем «котле» и это вовсе не означает, что выиграв однажды три «лимона», Гиви может завязать «каталово» навсегда и уйти на покой. Из выигранных трёх «лимонов» Гиви мог потратить только определённую сумму на себя: купить дом или квартиру, кутить с «тёлками» в ресторанах и делать им подарки, на что у него может уйти лишь очень незначительная часть выигранной суммы, а на оставшиеся деньги Гиви обязан продолжить игру и эта сумма должна крутиться в общем котле. Могло случиться, что на следующий день, Гиви мог проиграть весь остаток от выигранных трёх «лимонов» и остаться ни с чем, подумывая о том, где и как найти деньги на раскрутку.
В подобных ситуациях «каталы» обычно садились в самолёты и поезда дальнего следования, уезжали в другие города в поисках партнёров – лохов и фрайеров - для карточных игр. Выигрывали и возвращали долги, а тех, кто пытался «слинять» от долгов или скрыться с большой суммой, выигранной из общего котла, ожидала строгая кара - могли и ухо отрезать!
«Стамбул» со товарищами по ремеслу подсаживались в основном в самолёты и поезда, следующие в Москву из городов Средней Азии, в основном из Узбекистана. Узбеки ехали в Москву с огромными суммами наворованных денег от всевозможных махинаций с щедрыми дарами Восточной земли: хлопчатником, коконами тутового шелкопряда, фруктами, овечьей шерстью и пр. На эти деньги они скупали в Москве и отправляли домой большие партии ковров, косынок с восточными орнаментами и узорами, отделанными золотистой нитью «люрексом», и даже пиалы. «Каталы» вежливо предлагали узбекам скоротать время за игрой в карты с выдуманным и интригующим названием «Шейх-Санан», убеждая узбеков, что нынче в эту узбекскую карточную игру играет вся Япония, и что они возвращаются из Японии с международных соревнований по Дзюдо, а на наивный вопрос узбеков: «Какое место вы там заняли?», «каталы» отвечали скромно - «Пятое!».
В аэропортах и железнодорожных вокзалах Москвы наших «героев» поджидали подставные таксисты. И, как всегда, по чистой «случайности», «каталам» и лохам предстояло ехать в одну и ту же сторону Москвы... Один из игроков садился рядом с шофером, а два других располагались с лохом на заднем сиденье. После непродолжительных разговоров о том, о сём, «восхищениями» красотами Москвы, «Стамбул» очень вежливо обращался к шоферу: «Не угостите ли меня сигареткой?». И также вежливо спрашивал у узбека: «Вы не против, если я закурю?» Шофер открывает «бардачок» и протягивает на заднее сиденье пачку сигарет. Повертев её в руках, «Стамбул» обращается к шоферу: «Шеф! Это же не сигареты, а колода карт!». И не дав никому опомниться, обращается к узбеку: «Может, сыграем в новую, простую, карточную, узбекскую игру «Шейх-Санан», повторяя сказанное раньше: «В эту узбекскую игру сейчас играет вся Япония. Правила предельно просты, и тут же, не дождавшись согласия, начинает объяснять узбеку правила «простой» карточной игры «Шейх-Санан». После некоторого раздумья, заинтригованный узбек соглашается сыграть, но только по маленькой. Сначала «Стамбул» даёт возможность узбеку выиграть довольно большую сумму. Узбек входит в азарт и с этого всё начинается, а заканчивается тем, что незадачливый узбек остаётся ни с чем...
Об узбеках «Стамбул» говорил с большой теплотой и благодарностью: «Хорошие люди! Очень добрые, доверчивые и наивные! Дай им Бог крепкого здоровья! . Если бы не они….. На них мы зарабатывали огромные деньги!»
Вернемся, однако, на «Ривьеру». Закончив беседу с «каталами», мы продолжили свой путь вдоль побережья. Практически через каждые 200-300 метров, слышались со всех сторон голоса: «Стамбул», привет! Как дела?!». После увиденного, у меня не осталось сомнений в том, каким непреклонным авторитетом и уважением пользуется «Стамбул» у блатных и «катал» Союза. И сейчас я могу с уверенностью сказать: «Стамбул» обладал такими индивидуальными качествами, что представить на его месте кого-либо другого в то время было просто невозможно!».
Как-то во время очередной встречи с «каталами» из Ростова-на Дону, к нам подошли двое знакомых парней из Баку, два известных фарцовщика, промышлявших «фарцой» в портах Сочи, Батуми, Новороссийска, Одессы, и др. Завязался разговор. «Стамбул» представил «коллегам» меня и двух наших бакинских знакомых. После непродолжительной беседы, «каталы» спрашивают у «Стамбула»: «А хлопцы-то чем занимаются?». «Стамбул» ответил: Саша – мой друг, студент, биолог, а эти, двое импортейшен волокут!». Будучи вполне удовлетворёны таким ответом, «каталы» закивали головами в знак одобрения. На всю жизнь я запомнил гениально сформулированную «Стамбулом» фразу «импортейшен волокут!», часто рассказываю об этом своим друзьям.
В гостинице мы поселились в огромном трёхместном номере. Утром, после завтрака, отправлялись на прогулку - сочинскую «Ривьеру». Вечера проводили иногда в центральном сочинском ресторане «Приморский» с дешёвеньким оркестром и дешёвым песенным репертуаром. Солистом-аккомпаниатором, на маленьком белом аккордеоне, выступала старая мадам-бандерша, окрашенная блондинка, маленького роста, с одутловатым лицом. Гвоздём программы оркестра был популярный в те годы шлягер Эдуарда Хилля «Моряк сходит на берег», отдельные куплеты звучали примерно так: «Ох, море, море, волна под облака, Ох, море, море, не может жить без моряка... А утром снова он покинет берег И будут ждать его пятьсот Америк»
Дешёвенький шлягер начала шестидесятых мадам бандерша исполняла с особым пафосом, аккомпанируя на своём аккордеончике, не избегая при этом явной фальши и грубых музыкальных ошибок. Закончив «выступление», мадам-бандерша неуклюже подпрыгивала на месте, каждый раз теряя равновесие, и триумфальным жестом возносила свои коротенькие, пухлые руки вверх, выкрикивая в зал непонятный набор слов и диких звуков.
Атмосфера этого «кабака» могла быть сравнима лишь только с атмосферой привокзального ресторанчика-забегаловки, мастерски изображённой Эльдаром Рязановым в фильме «Вокзал для двоих». Однако эта забегаловка пользовалась большой популярностью у провинциальной публики, не видевшей ничего подобного у себя дома, как саранча, слетевшейся на Юг со всех концов необъятной Страны .
В один из вечеров мы со «Стамбулом» отправились в город, на прогулку. Выйдя во внутренний дворик гостиницы, услышали бакинскую речь. Подойдя поближе, увидели сидящих на скамейке четверых ребят, играющих в «очко». Вся четвёрка была мне очень хорошо знакома: Саша Тар-Маркаров (жил в новом доме на углу Телефонной и Л. Шмидта, Саша Соскин (живёт нынче в Лос-Анджелесе) и два родных брата – Витя и Вова (работали в Институте нефтехимических процессов). Познакомив «Стамбула» с друзьями, мы продолжили свой путь. Вскоре я обратил внимание, что «Стамбул» чем-то озабочен. На мой вопрос: «Жора, в чём дело?», он ответил: «Когда мы уходили со двора, один из парней ударил по банку 45 рублей! Мои мысли там». «Стамбула» мучила мысль, что он не мог удовлетворить своего любопытства полностью.
На следующий вечер мы отправились на свидание к девушкам . Возле Центральной почты стояли четверо взрослых мужчин, один из которых окликнул Жору: «Стамбул», привет!». «Стамбул» подошёл к ним, я стоял поодаль. Через некоторое время «Стамбул» говорит мне: "Саша, я останусь с ними, указывая на четвёрку мужчин, они предлагают мне крупную игру с профессионалами и, самое главное, снабжают деньгами. Я не могу отказаться от их предложения! А ты с «тёлками» сходи в ресторан, затем в номер гостиницы…". На том и сговорились.
«Стамбул» отсутствовал два дня. На третий он явился очень усталый, довольный и радостный: его карманы были сильно оттопырены. Вывернув карманы пиджака, брюк и рубашки, «Стамбул» стал вываливать на кровать огромные пачки денег в крупных купюрах.
Первые три дня нашего пребывания в Сочи были насыщены до предела. На четвёртый день, возвращаясь с прогулки, в холле гостиницы, нас встречает горничная и говорит строго: «В Сочи начинаются гастроли Новосибирского театра оперы и балета. Завтра утром освободите номер.». Мы пытались возразить ей, аргументируя, что наше проживание в гостинице оплачено за семь дней, есть квитанция об уплате. Коварная горничная нам в ответ: «Мы взяли из тумбочки вашу квитанцию с оплатой за семь дней, выписали новую, на четыре дня, а разницу возвращаем вам - она лежит там же, на тумбочке, вместе с новой квитанцией.». Возмущённые коварством горничной, мы с Бахтияром не знали, как поступают в подобных случаях. Более всех негодовал «Стамбул»: он «вежливо» предложил горничной войти в наш номер, после чего сказал: «Ты, стерва! Какое имела право копошиться в наших вещах? Сейчас мы осмотрим все наши чемоданы и если чего–либо не будет хватать, пеняй на себя! Поняла, крыса?!»
Не подозревая о людском коварстве, я совершил большую оплошность: оплаченную квитанцию за семь дней оставил в ящике тумбочки, вместо того, чтобы держать её при себе. Тогда бы и проблем не было!
В пять утра мы были разбужены сильным стуком в дверь . На пороге стояла тройка церберов: горничная, уборщица и здоровенный мужик-вышибала. «Выселяйтесь из номера сейчас же! Будем заселять артистов из Новосибирского театра!» - последовала строгая команда.
Встав спросонья с постели, в белых трусах, с сильно оттопыренным «концом» меж ног, «Стамбул» подошёл к шкафу, где лежала моя любительская кинокамера «Кварц-2», взял её и, забыв снять с объектива крышку, нажал на гашетку; камера застрекотала как кузнечик, затем направил её объектив на незваных визитёров. Свои действия «кинооператора» «Стамбул» комментировал словами: «Ничего, ничего! Мы комсомольцы – целинники, приехали на отдых после тяжёлых полевых работ, а нас хотят выгнать на улицу, как бездомных собак! Вчера мы связались по телефону с местной комсомольской организацией и редакцией местной комсомольской газеты, рассказали о ваших безобразиях, они были очень возмущены и сегодня утром приедут сюда вместе с корреспондентом местной комсомольской газеты.». После произнесённой тирады, тройка вышибал стала отворачивать лица от объектива кинокамеры, которая упрямо продолжала стрекотать. Закончив «съемку», «Стамбул» пригрозил: «Тогда посмотрим, что будет с вами!». Первая в разговор вступила коварная горничная: «Ребята! Мы-то здесь причём?! Нам приказали! Вы лучше улаживайте свои дела с директором гостиницы, а мы, в свою очередь, доложим ему ситуацию. Мы – люди маленькие, делаем, что прикажут!»
В сложившейся непростой ситуации «Стамбул» проявил выдержку и стойкость, сказав нам: «По кроватям! Спим до девяти утра, завтракаем и только после этого идём к директору гостиницы! А ты, Саша, подготовь свою фото - и кинокамеру к съемке, заряди их свежей плёнкой!» Завершив завтрак и утренний туалет, мы стали одеваться, стараясь выглядеть как можно лучше, благо шмоток у каждого из нас было в достатке, ведь мы покупали самые модные, фирменные вещи у московской «фарцы» и в московских комиссионных. Стамбул надел свой новенький, светло-серый дакроновый костюм, очки в тонкой золотистой оправе, и мы отправились в кабинет директора гостиницы, которого заранее оповестили о нашем «визите». В кабинете директора уже находились коварная горничная и дежурный администратор. Накануне «визита» к директору гостиницы, «Стамбул» дал мне строгую установку: «Когда войдём в кабинет, включай кинокамеру и снимай всё происходящее, чаще наводи объектив камеры на директора, снимай крупным планом!» Ну, чем не Эйзенштейн этот «Стамбул»?! Хочется ненадолго отвлечься и напомнить: небольшой, минуты на две, запечатлённый на киноплёнку фрагмент сцены в кабинете директор сочинской гостиницы, до сих пор хранится в моём любительском «киноархиве».
Мы зашли в кабинет директора – он даже привстал со стула, поздоровались, и без всяких предисловий и подготовки, «Стамбул» начал свой «монолог», употребляя хорошо заученные слова и фразы: «комсомольцы-целинники», «приехали в отпуск, на отдых после тяжёлой работы …», «скоро нам предстоит тяжёлая битва за новый урожай зерновых», «нас хотят выгнать на улицу, как беспризорных собак!». Ещё о «местной комсомольской организации, редакции местной комсомольской газеты и её корреспондентах». Тем временем моя кинокамера беспрерывно стрекотала, выбирая наиболее «удачные ракурсы» съемки. В один из моментов, когда я навёл объектив камеры на директора, сделав несколько «крупных планов с различных ракурсов», директор, очень вежливо сказал: «Ребята, комсомольцы! Может этого не нужно делать вообще? К чему корреспонденты и прочее?!». Сказав это, он официальным тоном обращается к дежурному администратору, называя её по имени-отчеству, и приказывает: «Оформляйте целинникам проживание в гостинице!» Я смеялся «под сурдинку»: это «Стамбул»-то комсомолец-целинник! Кроме колоды карт в руках никогда ничего не держал! Жора-«Стамбул» - комсомолец-целинник! Звучит неплохо, не правда ли?! Так и мы с Бахтияром, с лёгкой руки «Стамбула», стали комсомольцами-целинниками!
На следующий день «комсомольцы-целинники» решили отметить знаковое событие на природе: купили на рынке свежее мясо, фрукты, овощи, и спиртное. В гостиничном номере «Стамбул» принялся готовить бастурму для шашлыка - на кухне ему дали большую алюминиевую кастрюлю, разделочную доску и пару острых ножей. «Стамбул» содрал с большого круглого стола, стоявшего в центре нашего гостиничного номера скатерть, под которой обнажилась обыкновенная клеёнка, нарезал ровными, кусками мясо и лук, посолил, поперчил, перемешал всю эту массу и, уложив в кастрюлю, отнес на кухню, в холодильник.
Следует ещё раз несколько отвлечься от темы и охарактеризовать незаурядные кулинарные способности «Стамбула». Московские рестораторы, администраторы, повара, официанты, буфетчики, отлично знали, любили и уважали Жору - «Стамбула» , он был у них своим человеком и пользовался особым статусом. Стоило ему появиться на пороге любого московского ресторана, как со всех сторон доносились приветствия: «Стамбул» пришёл! «Стамбул» , привет, дорогой!», следовали крепкие объятия и поцелуи. Как правило, «Стамбул» появлялся в ресторанах в окружении друзей, партнёров по ремеслу и прекрасных дам. Усадив друзей за стол, заказав для них питьё и закуски, «Стамбул» тут же отправлялся на кухню, где его восторженно приветствовали повара, посудницы и уборщицы. Уплатив щедро, в том числе большие чаевые поварам и буфетчикам, «Стамбул» надевал на себя белый халат и белый колпак, становился к разделочному столу, куда, по его команде, подавали самое свежее мясо, овощи, зелень и различные приправы.
«Стамбул» метался между кухней и ресторанным залом. У него хлопот – полон рот Подумать только, какой объём работы ему приходилось выполнять практически в одиночку. «
Всякая работа руки любит» - часто повторял «Стамбул». «Особенно руки профессиональных «катал»!», - с издёвкой ухмылялись друзья-партнёры по игре, удобно расположившиеся за столом в ожидании приготовляемых «Стамбулом» деликатесов. Особым деликатесом считалось блюдо, приготовленное из губ и щёчек, вырезанных из свежих говяжьих голов. «Стамбул» покупал их лично на московских рынках, придирчиво выбирая говяжью голову с наиболее мясистыми губами и щёчками. Уложив приготовленную еду на большие блюда, «Стамбул» заносил её в зал и ставил на стол перед друзьями.
На следующее утро компания в составе: «Стамбул», Бахтияр, Саша Тер-Маркаров, Саша Соскин, два брата Витя и Вова, Саша Аванесов, отягощённая ящиками и корзинами с провиантом, вышла из гостиницы на улицу. Остановившись у края дороги, мы стали «голосовать», как вдруг перед нами остановился «ЗИМ». Шофер соглашается подвезти нас на «Пластунку», ближе к месту, где порожистая горная река «Сочи» впадает в Чёрное море.
Выбрав уютное место в зелёном кустарнике, мы стали разгружаться, а «Стамбул» к тому времени уже договорился с шофером, что вечером тот приедет за нами и отвезёт нас обратно в город. Кто-то из ребят высказал мысль: неплохо было бы срезать прутья с деревьев и использовать их в качестве шампуров. Тут же в разговор вступил шофер:» Я вижу, вы хорошие ребята, а у меня в багажнике есть несколько шампуров – можете ими воспользоваться»
У изгиба реки, под большим деревом, из булыжников была сооружена запруда для бутылок с напитками. Мангал соорудили из подручного материала, нарубили дров, собрали валежник.
.jpg)
К вечеру, как и условились, за нами подъехал шофер, В это время гулянка была в самом разгаре: расположившись вокруг костра, жарили шашлык, выпивали, балагурили. Долго упрашивать шофера не пришлось - он тут же присоединился к нам , сказав: боле вкусного шашлыка и более приятной компании друзей ему не приходилось видеть! Лишь поздним вечером мы вернулись в гостиницу.
В кастрюле ещё оставалось некоторое количество бастурмы. На следующее утро, расположившись на летней веранде ресторана, мы ожидали «Стамбула», удалившегося на кухню. Вскоре он появился , держа в руках огромную сковороду с шипящими кусками сочной бастурмы, присыпанной сверху поджаренным луком. Вкуснотища! Застолье с отличной жратвой и винно-водочными излияниями продолжалось до обеда!
В последние годы мои встречи со «Стамбулом» стали редкими и происходили преимущественно в Москве. Узнав о моём приезде, он звонил мне в гостиницу и говорил: «Сообщи свои точные координаты, и я сейчас же посылаю к тебе в номер пару отличных, оплаченных «тёлок», которые будут обслуживать тебя по полной программе. А вечером сходим в ресторан, где всё уже заказано.» Сказано – сделано!
Как-то в начале семидесятых, мы с друзьями сидели в старом «Национале». Дело было в первых числах января, народу в зале было немного: люди отсыпались, отдыхали у себя дома после наступившего Нового года. На улице трещал сухой мороз, мела позёмка, не оставляя снега на сухом асфальте. В зале совершенной неожиданно появляется «Стамбул». Очень обрадовался, увидев нас, подошёл к столу, подняли бокалы с шампанским, поздравили друг друга с Новым годом.
Должен сказать: ни в те, ни в последующие годы, «Стамбул» никогда не пил спиртного и не курил!
На вопрос: «Долго ли собираетесь здесь сидеть?», «Стамбул» получает ответ: «До тех пор, пока не выставят за дверь, на мороз». «Такого я никогда не допущу» - авторитетно заявляет «Стамбул». Исчезнув ненадолго, он вновь появляется в зале со своим другом и партнёром по ремеслу, старым бакинцем Гогой (умер несколько лет назад. Амень!). В руках у каждого по одной огромной, не менее 15 килограммов каждая, узбекской дыне «Торпеда». Дыни были профессиональной перепоясаны широкой лентой из плотной ткани с ручками, на которых болтались бирки ручной клади «Аэрофлота». На наши вопросы о происхождении узбекских дынь в январские морозные дни, «Стамбул» отвечал неохотно – он очень торопился на кухню. Вскоре он появился в зале, держа на вытянутых руках огромный металлический поднос с нарезанными большими кусками аппетитной, ароматной узбекской дыни. Лишь после этого «Стамбул» готов был отвечать на наши вопросы о происхождении дынь.
В поисках лохов - партнёров по карточным играм - мы с Гогой стали объезжать московские аэропорты и железнодорожные вокзалы, однако везде царило затишье – люди отдыхали у себя дома, продолжая праздничные застолья, предпочитая всему семейный отдых. Огорчённые неудачей, мы собирались покинуть аэропорт, когда вдруг увидели двух узбеков огромного роста, в тёплых национальных халатах и тюбетейках. На полу, возле их ног, лежали две огромные дыни. Переглянувшись с Гогой, мы подумали об одном и том же: «Очень не хотелось возвращаться в такую стужу домой с пустыми руками. А здесь такой случай!».
Достав из кармана записную книжку и авторучку, надев на нос «дежурные» очки в золотистой оправе, «Стамбул» с Гогой подходят к узбекам .
"Салам алейкум, земляки" - говорит «Стамбул». «Салам алейкум» - отвечают узбеки. Не дав узбекам опомниться, «Стамбул» серьёзным тоном спрашивает: «Справка на дыни есть?!» «КакОЙ справка?!» - удивляются узбеки. "Справка, что дыни не больные. Карантинный сертификат» называется" - отвечает им «Стамбул». «КакОЙ бАльнОЙ? ДИни бАльнОЙ не бываИт!» И пытаясь правильно выговорить слово «карантинный», у узбека получается «есть каранти!». «КакОЙ бАльнОЙ?!» - не унимается узбек. «ВидиШ, как хорошо чуСтвует себЕ дИни на мороЗ?!» «Стамбул», в свою очередь: «Справка, что не содержит на себе микробов, завезенных из Средней Азии» -«У нас здесь есть лаборатория, сейчас сделаем анализы, всё проверим и выдадим вам необходимые справки» - говорит узбекам «Стамбул» - «ПожаЛУСта, проверяй сколько хочеШ! КакОЙ бАльнОЙ?!» - возмущается узбек.
«Стамбул» обращается к Гоге официальным тоном, называя его «товарищ инспектор», и просит отнести дыни в «лабораторию» на анализ, а сам остаётся с узбеками, которые не выражают никакого беспокойства по данному поводу. Смешавшись с толпой пассажиров, Гога быстрым шагом направляется к выходу, садится в такси и ждёт «Стамбула».
Постояв некоторое время с узбеками, поговорив на разные темы (он был большим знатоком среднеазиатского уклада жизни, их обычаев, «катал» (играл) во многих городах Узбекистана), «Стамбул» стал проявлять «беспокойство» по поводу задержки с выдачей справки из «лаборатории» и отсутствия «инспектора». Затем, очень вежливо, говорит узбекам: «Сейчас я быстро сбегаю в «лабораторию», потороплю их с выдачей справки, там, наверное, очередь. Узбеки утвердительно кивают головами в знак согласия. «Стамбул» быстро выходит на улицу, садится в поджидавшую его машину и уезжает вместе с Гогой в... «Националь» .
В моих воспоминаниях изложена самая малая часть из жизни «Стамбула», богатая интересными и невероятными приключениями. Однако особого внимания заслуживает его профессиональная деятельность - легендарного «каталы». Но об этом в другой раз!
Жора, «Стамбул»! Услышишь ли ты меня?! Не укрывайся за высоким нью-йоркским каменным фасадом, вспомни о золотых годах нашей безмятежной молодости! Отзовись!
Саша Аванесов.
Небольшая справка, так сказать, «Карантинный сертификат»
«Стамбулу» нынче 75 года, живёт в Нью-Йорке. Продолжает катать?! Не знаю, не могу утверждать, однако… Однако при наличии достойных партнёров, всё возможно!
Успеха тебе, дорогой Жора! И крепкого здоровья!
Грустное послесловие.
Легендарный бакинец Жора - Стамбул умер 14 февраля 2016г.
