Эфендиев Султан Меджид - государственный деятель, репрессирован
Эфендиев Султан Меджид - государственный деятель, репрессирован[править]
1887 - 1938
Эфендиев Султан Меджид (26.5.1887, Шемаха - 21.4.1938), государственный деятель.
Сын мелкого торговца.
Образование получил на медицинском факультете Казанского университета (1915).
В 1904 был одним из организаторов большевистской социал-демократической организации "Гуммет".
С 1915 работал врачом.
В 1917 член Бакинского совета и комитета "Гуммет" и РСДРП(б).
С 1919 комиссар по делам мусульман Закавказья при Наркомате по делам национальностей РСФСР, зам. председателя Центрального бюро народов Востока при ЦК РКП(б).
В 1920-21 член Бакинского совета и чрезвычайный уполномоченный ЦК КП(б) Азербайджана и комиссар Гянджинской губернии. Руководил жестоким подавлением народного восстания в Гяндже.
В 1921-24 нарком Рабоче-крестьянской инспекции, земледелия АзССР.
С 1924 председатель ЦКК КП(б) Азербайджана и член ЦКК ВКП(б).
С 1927 заместитель председателя, с 1931 председатель ЦИК Азербайджанской ССР и один из председателей ЦИК СССР.
24.06.1937 арестован. Приговорен к смертной казни. Расстрелян 21.04.1938.
Посмертно реабилитирован.
Черный квадрат «Большого террора»[править]
Арест и казнь Робеспьера и его ближайших единомышленников — активных деятелей Великой французской буржуазной революции 1789-1794 годов — родили сакраментальную фразу Пьера Верньо: «Революция пожирает своих детей». Вместе с XX веком ушла в историю и эпоха построения социализма — период сложный и противоречивый, к оценке которого современники могут относиться по-разному, но при этом единодушно объединяясь в осуждении исторической драмы 30-х годов — политических репрессий, обрушившихся на советских людей.
У социализма довоенных лет были совершенно определенные черты.
В политическом плане — это заметное сращивание партии с государством.
В экономическом — господство директивных и внеэкономических методов управления.
В организационном — максимальная централизация.
В социальном — формальная демократия и тотальная бюрократия.
В нравственном — коллективистские взгляды, которые, несмотря на многие положительные аспекты, поглотили личность как таковую.
В духовном — господство штампов, клише и мифов.
В идеологическом — обещание благ, неизменно отодвигаемых на необозримое будущее.
Эта противоречивость, связанная с внутренними процессами, присущими советскому обществу в 30-е годы XX века, породила условия для «Большого террора», как окрестила зарубежная пресса 1937 год. Его репрессивный механизм не срабатывал локально или выборочно. Начинаясь в центре, он затем, как спрут, охватывал все республики, области, края, принимая везде массовый характер, обрушиваясь на все социальные слои, на все национальные и этнические группы. В Азербайджане в 30-40-х и начале 50-х годов было репрессировано 70 тыс. человек, в числе которых 29 тыс. представителей национальной интеллигенции. Только в утро Новруз байрамы в марте 1937-го было расстреляно около 400 заключенных.
В стране, где установилась атмосфера репрессий и нарушений социалистической законности, сама партия большевиков понесла невосполнимый урон. Партия, действующая по марксистскому принципу, что «насилие является повивальной бабкой любой революции», обрушилась в первую очередь на плеяду деятелей, рожденных революцией и привлеченных партией к активной борьбе за победу советской власти в Азербайджане. В ноябре 1933-го началась очередная чистка партии, из ее рядов были исключены сотни тысяч коммунистов, признанных врагами народа и их пособниками. В 1937-38 годы исключения из партии происходили в массовом порядке. Революция пожирала своих детей. Так, только на одном заседании ЦК КП (б) Азербайджана 5 ноября 1937 года были исключены без всякого обсуждения 279 человек.
Несколькими месяцами раньше, в мае, на XXII Бакинской партийной конференции, один из первых марксистов-азербайджанцев Султан Меджид Эфендиев был бездоказательно и голословно обвинен в укрывательстве врагов советской власти, его многочисленные публикации по истории партии были объявлены фальсификаторскими. В резолюцию конференции был внесен пункт о будто бы неискреннем поведении С.М.Эфендиева и расследовании его «дела».
5 июня Султан Меджид, выступая на заседании ХIII съезда Компартии Азербайджана, отмел выдвинутые против него обвинения. На требование признания антисоветской, контрреволюционной деятельности и саморазоблачения он заявил: «…Я в партии тридцать три года. За эти тридцать три года я беспорочно работал в партии и меня никакой клеветой и провокацией погубить нельзя».
С.М.Эфендиев был не только революционером-практиком, организатором массовых рабочих выступлений, но и образованнейшим марксистом. На страницах легальных большевистских газет часто появлялись его статьи. Публицистическая деятельность принесла ему известность, и с каждой новой статьей крепло его литературное мастерство. В 1908 году по настоянию бакинской охранки он был выслан из «пределов градоначальства» и обосновался в Казани, где, продолжая революционную деятельность, окончил медицинский факультет Казанского университета.
Биография С.М.Эфендиева — это биография идейно убежденного марксиста, отдавшего всю свою жизнь революционной борьбе и упрочению советской власти. Искренний и мужественный человек, он позволял себе смело высказывать свое мнение. Так, например, направляемый ЦК КП Азербайджана в деревню для проведения в жизнь постановления ЦК ВКП (б) «О борьбе с искривлениями партийной линии в колхозном движении», он решительно выступал против неоправданной спешки и декретирования коллективизации сверху. Надо полагать, что это ему тоже припомнили, когда фабриковали «дело» С.М.Эфендиева.
Его арестовали через три недели после памятного выступления на съезде на основе ордера №491. В квартире шел обыск, изъяты были документы и вещи, и, как гласит семейное предание, в детскую комнату «товарищи в фуражках» не вошли. А там на стене висел ковер-портрет Наримана Нариманова, выполненный по заказу Эфендиева иранскими мастерами. Султан Меджида связывали с Нариманом Наримановым теплые дружеские отношения, многие годы совместной работы и любовь к родному Азербайджану. Они оба стояли у истоков организации «Гуммет», вместе работали в Москве в Центральном бюро коммунистических организаций народов Востока и Народном комиссариате по делам национальностей.
Вслед за мужем была арестована и жена Султан Меджида — Зивяр ханым. С детьми осталась бабушка. Страх за близких и родных, страх за детей, страх, которым были охвачены все вокруг, делал бабушку предусмотрительной и осторожной. Она, зная, что даже мертвый Нариманов, прах которого покоится у стен Кремля, был в опале у власти и партии, выкрасила ковер черной краской. Выбросить не поднималась рука, а так, под черной краской, он, как в подполье, — и есть он, и его нет.
Прошли годы. Нариману Нариманову воздвигли памятник на возвышенной точке Баку, простили «национализм» автору «Бахадура и Соны». В семье Эфендиева пытались отмыть черную краску с ковра, но лишь слегка исчезла черная густота: лишь напрягая зрение, можно различить поясной портрет Наримана Нариманова, узор, окаймляющий квадрат ковра, и дату — 1925.
Зарифа ДУЛАЕВА
Источник: Здесь
