Штемлер Илья (Израиль) Петрович - писатель

1933

Илья (Израиль) Петрович Штемлер родился 18 января 1933 года в Баку в семье заведующего литературной частью Бакинского русского театра и бухгалтера.

Родители: отец - Штемлер Петр Александрович (1907-73) - участник ВОВ, мать - Штемлер Ревекка Израилевна (1911-90) По окончании школы в 1951 году он поступил в Бакинский индустриальный институт, где активно участвовал в художественной самодеятельности. Окончив в 1957 году институт, Илья Штемлер стал инженером-геофизиком, “открывал” нефтяные месторождения в приволжских степях, потом, до 1967 года, работал на ленинградском заводе “Геологоразведка”. В 1957 году за свой первый рассказ он получил приз ленинградской газеты “Смена”. Хотя Штемлер начинал свой путь в литературе с пьес, но известность к нему пришла после публикации в журнале “Юность” в 1965 году романа “Гроссмейстерский балл”. Инсценировка по роману обошла более ста театров, он был переведен за рубежом.

Характерно для творчества писателя было то, что для изучения темы будущего произведения он поступал на работу в избранную им отрасль и достаточно долго в ней работал: так он побывал таксистом, проводником поезда, архивистом, инспектором орготдела крупного универмага… Так родились романы “Таксопарк”, “Универмаг”, “Архив”, “Поезд”… В состав вышедшего в 1994-1995 годах пятитомника Штемлера вошли также романы “Утреннее шоссе” и “Коммерсанты”. В 2000г вышли дорожные записки в виде повести-документа “Breakfast зимой в пять утра”. Повесть вобрала в себя впечатления автора от поездки по Северной Америке - от Нью-Йорка до Калифорнии. На страницах книги описаны встречи с пассажирами поезда американской компании “Амтрак”, переплетенные с эпизодами из личной жизни автора, а также рассказывается об удивительных судьбах эмигрантов из России.

Награды:
медаль ордена “За заслуги перед Отечеством” II степени
медаль “300-летие г. Санкт-Петербурга”
звание “Почетный железнодорожник СССР”
премия Александра Володина (2005)
премия правительства г. Санкт-Петербурга (1996)
Царскосельская премия (2007).

Член Союза писателей РФ, член Союза писателей г. Санкт-Петербурга, член Союза кинематографистов.

В настоящее время Илья Шемлер - вице-президент Петербургского ПЕН-клуба (международной организации по защите гражданских прав писателей и журналистов).

Книги:

• Гроссмейстерский бал (1965)
• Уйти, чтобы остаться (1970)
• Завод (1970)
• Таксопарк (1977)
• Универмаг (1980)
• Утреннее шоссе (1981, опубликован в журн. “Новый мир”)
• Поезд (1982, опубликованы в журн. “Новый мир”)
• Мой белый, белый город
• Архив (1987)
• Взгляни на дом свой, путник (1991)
• Коммерсанты (1993)
• Звонок в пустую квартиру”(1998)
• BREAKFAST. Зимой в 5 утра” (2000)
• дилогия “День Благодарения” (2001-03)
• Сезон дождей (2007)

пьеса

• Старая пластинка

телефильмы:

• Обычный месяц
• Утреннее шоссе

Хобби: автомобиль (ездить и починять), путешествия.

Жена - Штемлер (Радви) Елена Григорьевна (1936-2002).

Родилась в 1936 году, в Ленинграде. Умерла в 2002 году в Нью-Йорке. Свои жизненные впечатления воплотила в своей единственной повести “Ангел вожделения”, написанной в конце 80-х годов XX века. В России ее повесть разошлась стотысячным тиражом и вызвала широкий отклик читателей.

Дочь - Ирина (1959) - дизайнер

Из беседы с Николаем Крыщуком в еженедельнике “Дело”:

Меняем селедку на вилки

- Илья, впервые я услышал твое имя после романа “Гроссмейстерский бал”, который был опубликован в журнале “Юность”. А познакомились мы, когда ты принес рассказы о своем бакинском детстве в ленинградский “Детгиз”, где я работал редактором.

К детским рассказам я пришел вообще случайно… Это, конечно, глубоко личные рассказы.

Военное детство, тыловой город. Немцев там не было. Один самолет появился в Туапсе и сразу навел шорох. Но немцы берегли Баку, потому что рассчитывали на нефть. Была своеобразная жизнь - с огромным наплывом беженцев, карточками. Очень яркая полоса в моей биографии. Жива была еще моя бабушка, Марья Абрамовна. Она продавала в лавке керосин. Я помогал ей, наклеивал талончики (кому два литра, кому три) на газету “Вышка” - для отчетности, чтобы сохранить арифметику.

Помню наш бакинский двор, большой, многонациональный, красивый. В прозе я к этому больше не возвращался, увлекли другие темы. Хотя сейчас подумываю написать автобиографический роман из того времени.

- В Баку это время, вероятно, было не слишком голодное?

- Что ты, конечно, голодное. Моя тетя Берта торговала хлебом, и из тех кусочков, которые оставались, выкраивалась буханка. Я ее прятал под рубашку, выходил через черный вход и прямо к инвалидам, которых в Баку было очень много, инвалидов войны. Они у меня ее перекупали и потом по кускам тоже продавали. Что-то и мне доставалось. Бабка и мать покупали где-то оптом селедку и продавали ее из бочек.

Время было очень бурное. Отец у меня работал завлитом Бакинского русского театра драмы. Театр знаменит, в частности, тем, что из него вышли Раневская и Жаров. Перед отправкой на фронт отец встретил на улице Зальцмана и сказал: “Леня, иди на мое место в театр, я ухожу на фронт”. Он пошел на фронт добровольцем, провоевал всю войну, а после войны на одной из бакинских улиц снова встретил Зальцмана. Тот говорит: “Хотите на свое старое место завлита? Я уезжаю работать в Москву”. Зальцман уехал в Москву и стал знаменитым драматургом Леонидом Зориным.

Отец не вернулся в театр, а пошел работать на сажевый завод, где все же платили не такие гроши и можно было как-то существовать. Был он при этом жутким книгочеем, человеком образованным, хотя никакого специального образования не получил. В 37-м отец погорел - правда, ненадолго - за то, что из парка, где он тогда заведовал библиотекой, не вывез вовремя запрещенную литературу. Его посадили. Потом отпустили, потому что следователи выяснили: машину для вывоза троцкистской литературы он вызывал, но она по каким-то причинам не пришла. Посадили другого человека, водителя машины. Вот такая была история. Мать до войны работала бухгалтером в институте, потом заболела, война, двое детей… И она стала торговать на улице селедкой. Баку - южный город, но зимой все же холодно. Помню как сейчас ее красные потрескавшиеся руки.

Откуда-то она узнала, что в Куйбышеве делают алюминиевые вилки и ножи. В Баку ни того, ни другого не было. Поэтому она собирала коробки с селедкой, и мы с ней плыли до Астрахани, а там пересаживались на пароход и отправлялись в Куйбышев. Там она продавала селедку, покупала на эти деньги вилки и ножи и уже в Баку поштучно “спускала” их на рынке. Вот так и приходилось жить. В этих условиях особенно развернулась моя бабка. Среди беженцев было много молдавских евреев, я хорошо помню среди них девушек. Бабка ходила на бульвар, где этих беженок было особенно много, и приводила на обед по семь-десять человек. Некоторые из них оставались у нее жить. Так все и шло до конца войны, потом они разъехались.

- При таком многонациональном скоплении случались какие-то конфликты?

- Национальных проблем в Баку не было совершенно. В одном дворе жили армяне, евреи, грузины, русские, азербайджанцы - и ни одного слова про национальность. Даже когда в 53-м началась борьба с космополитизмом и заварушка с врачами-убийцами (евреями), я, учась уже на втором курсе института, не перехватил ни одного косого взгляда, брошенного в мою сторону. А в Москве мы знаем, что в это время творилось.

Авантюрные сюжеты

- Скажи, кстати, как твой отец без образования стал завлитом театра?

- Ну, это долгая история. Во время голода 20-х годов отец бежал из Украины в Баку. И мать тоже бежала из Украины. В Баку они познакомились, хотя, как потом выяснилось, в Херсоне жили через улицу. Я потом, уже издав несколько книг, поехал в Херсон и на фронтоне одного дома увидел выцветшую надпись: “Штемлер и компания. Готовое платье”. Он был по тем временам очень состоятельный человек, но голод никого не пощадил, все разбежались. Родители отца и его сестры уехали в Ленинград. Все это я описываю в своей автобиографической книге “Звонок в пустую квартиру”.

Отца заметил кто-то из режиссеров, когда он заведовал библиотекой в клубе железнодорожников, и пригласил в театр.

- Отец как-то повлиял на приход геофизика Ильи Штемлера в литературу?

- Конечно. Он в этом смысле был маньяк. Я помню, как мы с моим приятелем Алешкой Айсбергом написали повесть “Янтарная рыбка”. Отец читал ее с большим пристрастием и все время отпускал ядовитые замечания. Мама из другой комнаты кричала: “Не мучай детей, шлимазл. Хорошая повесть”. (Шлимазл - это такое пренебрежительное обращение - вроде “бедолаги” или “растяпы”.) Отец отвечал: “Повесть - говно”.

Повесть была слабенькая, но забавная…