Фогелер Генрих - художник, журналист, репрессирован.
Фогелер Генрих - художник, журналист, репрессирован[править]
1872-1942
Родился в Бремене 12 декабря 1872года. В 1890–1895г.г. посещал Дюссельдорфскую Академию художеств. В 1895 году обосновался в деревне Ворпсведе (близ Бремена), став (вместе с Ф.Макензеном, О.Модерсоном и др.) одним из основателей Ворпсведской колонии художников; затем (вплоть до 1908) перестраивал свой дом Баркенхоф по собственным чертежам.
Был дружен с Р.М.Рильке, оформлял символистский журнал «Остров» («Die Insel»). Совершил поездки на Цейлон (1906) и (для изучения концепций «города-сада») в Англию (1909).
Идиллический модерн пейзажей, портретов и символически-сюжетных картин Фогелера (Летний вечер, 1905, Баркенхоф, Ворпсведе), а также его графики с годами обретал все более драматически-напряженный характер, насыщаясь мечтой о социальной справедливости.
Эти чувства обострились в годы, проведенные на фронтах Первой мировой войны (1915–1917). В 1919 году попытался создать в Баркенхофе коммуну, украсив гостиную дома революционными росписями (1920–1926). С 1923 не раз приезжал в СССР.
Опубликовал, наряду с многочисленными статьями в левой прессе, ряд публицистических брошюр и книг, в том числе Новую жизнь. Коммунистический манифест (Das Neue Leben. Ein kommunistisches Manifest, 1919) и Путешествие по России. Рождение нового человека (Reise durch Russland. Die Geburt des neuen Menschen, 1925).
С 1931 жил в Москве. Наиболее значительным его циклом 1920 – начала 1930-х годов явились так называемые «комплексные картины» («Komplexbilder»), где он синтезировал свои впечатления от поездок по советским республикам в образах «социалистического строительства», мозаически скомпонованных из отдельных мотивов нового труда и быта (Карелия, 1926, Национальная галерея, Берлин; Баку" (1927), там же; и др.).
Позднее, раскритикованный за «формализм», придерживался более традиционной манеры (Н.А.Островский, 1936, Музей-квартира Н.А.Островского, Москва).
В 1941, после начала войны, был как немец выслан из Москвы в Казахстан. Умер Фогелер в колхозе имени С.М.Буденного близ станции Корнеевка (Карагандинская область) 14 июня 1942.
Генрих Фогелер: зигзаги судьбы[править]
Светлой памяти моего отца.
- А мог бы жизнь просвистать скворцом,
- Заесть ореховым пирогом,
- Да, видно, нельзя никак...
- (О. Мандельштам)
Впервые имя немецкого художника я прочла по складам на его могильном кресте. Было это в годы войны в пору эвакуации в далеком Казахстане. Моя бабушка умерла от тифа в колхозной больничке и похоронена была неподалеку от могилы неизвестного немца.
Запомнился глинобитный давно не беленый домишко с низкими оконцами: мутный мигающий глаз коптящей керосиновой лампы, в углу на табурете оцинкованное ведро с водой и с жестяной кружкой - почему-то на цепи, едкий дым кизяка, которым санитарка топила печку, смешанный с запахом карболки... В этом бараке в июне 1942 года кончил свой земной путь знаменитый мастер Генрих Фогелер.
Сорокадвухлетний Фогелер пошел на войну добровольцем, как и французский писатель Анри Барбюс. Эволюция, которую оба претерпели как художники, в известной степени сходна. Барбюс до войны писал символистско-декадентские романы, Фогелер был художником эстетского направления.
Воспитание под Верденом привело к перерождению. Француз после года, проведенного в окопах, создал книгу "Огонь", в которой каждое слово воспринималось, как удар молота правды по груде лжи, именуемой войною, а унтер-офицер Фогелер за год до окончания войны, находясь во время отпуска в Ворпсведе, обратился с письмом к кайзеру, требуя заключить мир, прекратить войну. Он требовал во имя Бога положить конец лицемерию и подать пример выполнения христианских заповедей.
Реакция властей была до боли знакомой: протестанта поместили в бременскую психушку. Сочтя "невропата" не опасным для общества, его вскоре выпустили. Открытое письмо кайзеру - первый опыт публицистики Фогелера, в нем он проявил себя как художник-экспрессионист.
Он сам назвал письмо криком: "Я не могу прожить ни дня, не прокричав миру эти вещи". "Социальный эксперимент" русских - так многие западные интеллигенты называли революцию 1917 года в России - вызывал у них горячий интерес и сочувствие. Фогелер не был исключением. "Мечтатель" Фогелер - сторонник "социализма действия": в 1919 году он создает "Рабочее товарищество Баркенхоф", а в 1920 - Трудовую школу.
Эта своеобразная коммуна просуществовала до 1923 года. Фогелер прозревал в своей коммуне пример ненасильственного переворота в общественных отношениях, способ мирного перехода от капитализма к социализму.
Он был противником насилия и в этом разошелся с коммунистами. Он не был ревнителем идеологического единства, в Баркенхофе можно было исповедовать любую художественную веру. Знакомство и сближение с Софьей (Соней) Мархлевской, дочерью польского коммуниста, друга Розы Люксембург и сподвижника Ленина, создателя МОПРа, ректора Коммунистического университета национальных меньшинств Востока, привело художника в советскую Россию.
Впервые он едет в Москву с Соней в июне 1923 года, осенью там родится их сын Ян Юрген. Год в России промчался быстро. Фогелер жил в Москве в Кремле с родителями Сони.
В течение полугода он руководил художественным факультетом в Университете нацменьшинств. Одновременно по его решению в Баркенхофе был открыт Детский дом для больных детей, родители которых подверглись политическим репрессиям.
Знакомство с Россией способствовало выходу из кризиса. Кетэ Кольвиц, посетившая ателье художника в Берлине в сентябре 1924 года, записывает в дневнике: "Фогелер сказал, что в Германии он испытывал лишь усталость и безнадежность, а в России жизнь его снова захватила".
Вернувшись в Германию, Фогелер написал и издал книгу с собственными иллюстрациями "Поездка в Россию. Рождение нового человека", 1925. Речь шла о личном: о рождении сына, но в первую очередь о формировании человека нового типа в Стране Советов.
Утопические планы сотворения нового человека вскружили голову Фогелеру. Он поверил в возможность их осуществления в советской России. Фогелер охотно покидает Германию ради России и каждый раз живет там подолгу. Все лето 1925 года он провел в Карелии.
Зимой 1926 года он выполняет заказ: делает большие панно для здания МОПРа в Москве (впоследствии при перестройке настенная живопись была уничтожена).
Осенью 1926 года по собственной инициативе он предпринимает вместе с Соней и двумя московскими друзьями увлекательнейшую поездку по среднеазиатским республикам: Таджикистан, Узбекистан, Туркмения, откуда кораблем через Каспий они добираются до Баку. Он и во время путешествия не выпускал карандаш из рук.
На рисунках, акварелях - пустыня, горы, реки, хлопковые поля, виноградники, караваны верблюдов, всадники, восточные типы в пестрых нарядах, старые мечети, минареты, восточные базары, чайханы... Для него это был сказочный мир Шехерезады. Фогелер любил мир сказки.
Он ощущал себя в нем куда уютнее, чем в реальном мире, который становился все более яростным.
В эту пору разрабатывает новую манеру письма, она характерна не только для фресок, но и для его графики, живописи, плакатов. Он называет этот вид творчества Komplexbild.
Не найдя подходящего русского термина, опишу его. Поверхность картины рассекается на ассиметричные сегменты самой разной величины и конфигурации, как в старых витражах. Каждый сегмент - фрагмент целого и в то же время - самостоятельная картина, но они все связаны сюжетно, главный мотив повторяется.
В некоторых сегментах предстают укрупненные детали сюжета другой части. Некоторые сегменты-ячейки передают различные состояния одного и того же предмета. Соседство этих напряженных барельефов создает иллюзию движения, но не плавного, а как бы неровного, толчками.
Единство целого создают и световые потоки, которые, исходя чаще из центра или сверху, пронизывают всю картину, связывая фрагменты. Объединяя в одной композиции разновременные и разнопространственные мотивы, Фогелер превращает свои картины в своего рода идеограммы.
В технике Komplexbild Фогелера есть нечто общее с монтажом Эйзенштейна. Тематика картин отражена в их названиях: "Летний трудовой семестр студентов", "Международная красная помощь" (1924), "Баку" (1927).
В августе 1930 года RHD организовала в Баркенхофе выставку работ Фогелера "Новая Россия". Это был его последний приезд в Ворпсведе. Он не знал, что прощается с ним навсегда. В 1931 году Фогелер принял решение переехать в Советский Союз.
Друг покойного Мархлевского помог ему найти работу. Характер работы требует частых командировок в южные районы страны. В свободные часы он делает много зарисовок, набросков.
В результате его поездок в Узбекистан возникла Komplexbild "Хлопок" (1932). В феврале 1932 года состоялась персональная выставка Генриха Фогелера в Музее нового западного искусства в Москве. Отклики были благоприятны. Музей приобрел большое полотно "Гамбургский докер", которое через несколько лет стало собственностью Эрмитажа.
Начиная с 1933 года Фогелер сотрудничал в качестве художественного критика в еженедельнике "Московское обозрение" (в выпусках на немецком языке), в журнале "Интернациональная литература", а также в еженедельнике "Das Wort" ("Слово"), в редакторах которого числились Фейхтвангер и Брехт, но реальным руководителем был Вилли Бредель.
Считалось, что он объединяет всю немецкую антифашистскую эмиграцию, но на самом деле это было просоветское издание, работавшее под дирижерскую палочку московских "товарищей".
Приход Гитлера к власти не был неожиданностью для Фогелера, но провокационный поджог рейхстага и последовавший за ним арест более десяти тысяч антифашистов, среди которых были его знакомые, одновременная отмена всех статей конституции, гарантировавших свободу личности, слова, печати, собраний и союзов, ошеломили всех.
В эту пору активизируется антифашистская публицистическая деятельность Фогелера. Вместе с Бехером он издает книгу "Третий рейх" (1934), где помещены его карикатуры на нацистов. Вместе с группой немецких антифашистов побывал Фогелер в 1934 году в Республике немцев Поволжья.
В 1935 году он становится художественным руководителем большой выставки МОПР’а в Парке культуры им. Горького "Мировой фашизм и солидарность рабочего класса".
В 1936-38 гг. на страницах "Das Wort" завязалась дискуссия о жизненной правде в искусстве, о реализме. Фогелер с интересом следил за нею и даже принял в ней участие. Накануне дискуссии монументальные Komplexbilder Фогелера попали под обстрел критики "неистовых ревнителей" соцреализма.
Фогелер полагал, что его новаторская техника призвана передать "динамику нашей героической эпохи", но "товарищи" обвинили его в формализме.
Это расхожее обвинение настигло и погубило революционеров театра: Мейерхольда, Третьякова, Таирова. Оно преследовало молодого Шостаковича. Брехта призывали сделать выбор "между реакционной формой и революционным содержанием".
Фогелер не был исключением. Борьба с формализмом в форме дискуссий-проработок совпала с набиравшей обороты кампанией репрессий. До появления в России такого искусства Фогелер не дожил. Советско-германский пакт Молотова-Риббентропа, или, как его называют в западной печати, Сталина-Гитлера, выбил почву из-под ног немецких антифашистов.
Антинацистская пропаганда в СССР была свернута и запрещена, а между тем гитлеровские войска уже вторглись в Польшу. Фогелер оказался между двух огней.
В Германии его имя как врага рейха было внесено в проскрипционные списки СС. В России второй родины он не обрел. Оказавшись не у дел, Фогелер начинает писать автобиографическую книгу, которая впоследствии будет опубликована под названием "Верден. Воспоминания".
Показательно, что и Бехер, положение которого в московских кругах было куда более прочным, в эту трудную пору обратился к жанру автобиографического романа.
Фогелеру, однако, не сидится на месте. Он отправляется в Одессу, где делает декорации для немецкого самодеятельного кукольного театра. Здесь, в мире сказок и баллад, он ощущает себя в своей стихии, это родная почва.
Почва стала уходить из-под ног с началом партийных "чисток" и "московских процессов", которые переросли в Большой террор, достигший апогея в 1937-м.
Все это время вплоть до эвакуации Фогелер жил неподалеку от Кремля в Доме на набережной (читали Юрия Трифонова?). Сейчас фасад этого огромного серого дома (эдакая конструктивистская бетонная махина на берегу Москва-реки) сплошь покрыт мемориальными досками в память о тех жильцах, кого в течение трех, а то и более лет увозили ночами в пыточные камеры Лубянки.
Вряд ли Фогелер знал этих партийных и государственных деятелей, но он знал Мейерхольда, Райх, Третьякова, Стенича. Они исчезли.
Нажим на политэмигрантов, нашедших убежище в Советском Союзе, был очень силен. Были распущены некоторые организации Коминтерна, закрыты немецкие клуб им. Тельмана и школа им. Либкнехта.
Немецкая колония поредела. Кое-кто был выслан в 24 часа. Были арестованы знакомцы Фогелера: жена Эриха Мюзама, замученного нацистами, актриса театра Брехта блистательная Карола Неер, Мария Остен, гражданская жена Михаила Кольцова, а затем и близкий друг Фогелера еще со времен Баркенхофа коммунист Хельмут Шинкель. До ареста он был директором школы им. Либкнехта, где учился сын художника. Его дальнейшая судьба оказалась тайной за семью печатями даже для родных, не то что для Фогелера.
А какая удивительная перекличка трагических судеб Генриха Фогелера, Хельмута Шинкеля, отца моей подруги Эвелины и моего отца, "взятого" НКВД в 1937-м, три месяца спустя после моего рождения! Все они и мы, их дети, были распяты на кресте двух тоталитарных режимов ХХ века. Да я просто обязана писать о Фогелере!
Пятидесятилетний юбилей его творческой деятельности был отмечен в конце мая 1941 года. В выставочном зале Московского Союза советских художников прошла его персональная выставка (экспонировалось 80 работ последних двух десятилетий, при этом ни одной Komplexbild, т.е. самого значительного и лучшего из созданного за это время, не показали). Открывал выставку недавний противник Фогелера - Вильгельм Пик. Каталог был написан другом Эрихом Вайнертом.
На выставке Генрих Фогелер был представлен как художник-пейзажист - и только. Начало войны застало его в Тарусе. Вернувшись в Москву, Фогелер вместе с Бехером, Фридрихом Вольфом, Вайнертом и Густавом фон Вангенхаймом включился в пропагандистскую работу политотдела Красной Армии: они готовили листовки-обращения к немецким солдатам, призывая их выступить против гитлеровского режима, бросать оружие и перебегать в Красную Армию.
И в этой деятельности проявилось незнание истинного положения вещей и стремление выдать желаемое за действительное: немецкие антифашисты не без воздействия советской пропаганды исходили из того, что Гитлер не имеет поддержки в массах, что немецкие солдаты действуют только под дулом автоматов эсесовцев. Увы, в действительности все обстояло иначе...
"Эвакуированный" из Москвы 13 сентября 1941 года, Фогелер разделил участь русских немцев, поднятых с родных мест и высланных в Сибирь, Казахстан, на Север. О чем думал он, умирая? Кто являлся ему в последний час в комнатке-клетушке больничного барака? Видел ли он сына в строю новобранцев в солдатской гимнастерке и пилотке на остриженной голове? Его Ян Юрген пошел добровольцем на фронт в свои неполных восемнадцать, и он сам проводил его на сборный пункт.
Грета ИОНКИС
Источник:
ЗДЕСЬ
I am - 02:59, 16 ноября 2009
