Татьяна Сперанская "Дружба и субординация"
Татьяна Сперанская "Дружба и субординация"[править]
Полковник Тер-Сааков - так мы называли его даже когда он стал генералом.
Крепко сложенный, со смолянисто-черными волосами, такими же аккуратно подстриженными усами и улыбкой-усмешкой скрытой в них.
Абсолютным контрастом ему была жена – рыжая, белокожая, с непортящими ее веснушками и чуть горбатым носиком. Она была скорее некрасивой, но улыбка с лукавыми ямочками делала ее очаровательной.
Они жили в то время в военном доме – 238-й квартал в Арменикенде - в коммунальной квартире в соседстве с какой-то пьянчужкой, про которую он говорил с удивлением, что у нее неразвито чувство прекрасного.
Маленькая комната, с трудом вмещающая самое необходимое, была уставлена картонными замками со знойными красавицами со жгучими глазами и пышными формами, возлежащими под опахалами в руках сладострастно-вожделеющих евнухов. Восточные залы с журчащими фонтанами и танцующими танец живота красотками.
Сделано это было мастерски, с любовью и терпением и занимало все верхние уровни мебели. И было абсолютно непонятно откуда у него находилось для этого время.
Рубен Тигранович Тер-Сааков и Бетти Григорьевна Ханина, он – офицер Штаба армии, она – ответственный работник Министерства связи.
Связывала их весьма романтическая история: он был женат, она замужем. Но встретив ее на учебе в Ленинградском институте связи, он изменил и свою и ее судьбу.
Это была любовь - обожание, любовь - преклонение, любовь - обожествление.
Отношения между моими родителями и этой парой были очень уважительными. Они отмечали вместе праздники, часто проводили у нас редкие свободные вечера.
И это были экспромты шуток, розыгрышей, веселых рассказов.
Однажды, мой очередной поход за минеральной водой выявил бутылку непригодную для возврата. И дабы компенсировать потерю хотя бы морально, была придумана каверза.
На бутылку обычного красного вина была наклеена нарисованная папой этикетка с орлами, гербами и прочей атрибутикой. Пробка была залита сургучом, а сверху вся бутылка была опутана паутиной из углов нашего общественного туалета.
Бутылка была торжественно водружена на стол, когда Рубен Тигранович с Бетти переступили порог нашей комнаты.
И началось восторженное цоканье языком, внимательное рассматривание этикетки.
И ни один мускул не дрогнул на лице всех участников действа.
Затем бутылка, как и было запланированно, была торжественно вручена мне для откупоривания, и я отправилась на кухню, где с неописуемым удовольствием грохнула об пол запасенную бракованную бутылку и издала душераздирающий вопль.
Такой же вопль тоном пониже издал папа, причитая, что все надо самому, ничего нельзя поручить младшему по званию.
И опять раздалось цоканье, но теперь уже огорченно-разочарованное.
Когда я торжественно внесла целую бутылку со словами, что упала другая, все с радостными возгласами приступили к распитию с таким видом, как будто это было бургундское из собственных подвалов.
И опять потекла беседа обо всем и ни о чем. И вечер этот запомнился, как и многие другие, просто душевным теплом.
Минуло много лет, нет в живых старших участников тех событий, я все вспоминаю наш старый дом, бедную послевоенную комнату полную неподдельного веселья, и навсегда дорогих мне людей...
--I am 03:07, 11 октября 2010 (UTC) © С71
