Тарковская Хадиджа ханум - вдова генерала Фатали Тарковского

Тарковская Хадиджа ханум - вдова генерала Фатали Тарковского

Тарковская Хадиджи-ханум. Она была родом из Дагестана, дочерью богатого бека Уцмиева. В семье была еще две дочери - Суват, в дальнейшем жена Гамдуллы Фатулла оглу Абдуллаева и Саят. Девочки получили прекрасное образование, владели иностранными языками.

Судьба ее была и трагичной и счастливой. Страшные исторические события разлучили ее с мужем и лишили ее детей отца, но она встретила в свое жизни человека - Константина Петровича Преснякова, который не только сумел защитить ее и ее сыновей, но заменить им отца.
Ее муж Фатали Тарковский, тоже из очень знатного рода. Входил в состав так называемой контрреволюционной группы и принимал участие в убийстве видного революционера Махача в 1918 году (в честь которого назван город Махачкала). Был вынужден бежать в Иран.
А Хадиджа с двумя сыновьями перебралась в Баку. В ту пору, когда дядя поселился у них, она была еще молода, всего лишь на 2-3 года старше К.П., и красива. Вскоре они поженились. Время было тревожное, и мальчики сменили не только фамилию, но и имена. Старший стал Олегом, а младший Евгением. Но в быту их по-прежнему звали Мура и Беба.

У Константина Петровича не было своих детей. И все свое отцовское внимание он уделял приемным сыновьям. Старший сын был очень способным, дядя все время это подчеркивал. Жаль, но Мура погиб в 1942 г во время Крымской операции. Младший Беба тоже успел повоевать (он родился в 1922 г). После войны поступил в АЗИ, затем перебрался продолжить учение в Москву.

Константин Петрович скончался в 1948 г. от рака.
Беба в это время еще учился в Москве, но на похороны отчима приехал. Эти похороны были первыми в моей жизни, и я помню все отчетливо. Бабушка все время держала меня около себя, так как боялась, что я потеряюсь в этом скорбном море провожающих.
Беба после окончания института поселился в Твери, туда же на старости лет перебралась и Хадиджа-ханум. В Твери же была и похоронена.
Сам Беба сейчас глубокий старик, прикован к кровати. Похоронил жену, двух сыновей. Остался у него лишь внук Илья, который его изредка навещает. Вот уже более 20 лет мы находимся в переписке, но последние 2 года пишу лишь я, так как он ослеп, за ним ухаживает сиделка.

Елена Преснякова.

Этот материал мы нашли на сайте "Кумыкский мир" и решили предложить его вашему вниманию.

Сегодня мы публикуем письма нашего сородича, царского офицера Фатали Тарковского, одного из многих дагестанцев, волею судьбы оказавшегося после революции 1917 года за границей и вынужденного вкусить горький хлеб чужбины.

Письма эти адресованы его жене Хадидже (урожденной Уцмиевой), оставшейся на родине с двумя малолетними детьми и на женскую долю которой выпали все ужасы гонимой и проклинаемой "внутренней эмиграции".

Мы не будем давать никаких комментариев по содержанию данных писем, являющихся, по нашему убеждению, красноречивыми свидетельствами, пережитого нашими людьми постреволюционного лихолетия. Пусть читатель сам судит и, если может, сопереживает человеческой трагедии и несудьбе Фатали и его семьи. Может быть, теперь, в начале нового века, разбуженные великим потрясением пережитого и прозреваемого, мы лучше и четче услышим и поймем голоса стенания наших сородичей, которые не приняли революции и вынуждены были покинуть любимую ими родину, Дагестан, Россию.

Но что мы знаем о Фатали? Не так уж и много: Тарковский, князь Фатали (г. р. 1898 г. - год смерти неизвестен) - сын Уллу-Хайдарбека Тарковского, владетеля Манасского взморья (ныне в Карабудахкентском районе), царский офицер,в 1924 г. вместе с Нух-Беком Тарковским эмигрировал в Иран, затем - в Турцию. В Баку остались жена и двое сыновей. Тяжело переживал разлуку с родиной, с семьей. Ностальгией пронизана каждая строка его писем, написанных "пером тоски и муки". Их невозможно читать без внутренненго человеческого содрогания. Что же делала революция с судьбами людей... Но поняли ли мы, что всякая революция, будь она трижды великой, - языческий культ человеческого Жертвоприношения.

И скольких же, каких же жертв она стоила нам в нашей стране:

Итак, читайте...

11 декабря 1924 г. Греческий госпиталь (Йеди Кюле)

Дорогая Хадиджа позавчера получил Твое письмо от 19 ноября 1924 г. И теперь когда у меня укрепляется уверенность, что Ты получаешь, т. е. до тебя доходят все мои письма, буду писать Тебе еженедельно. Времени свободного у меня настолько много, что могу писать хоть каждый день! Все 24 часа свободен!

В госпитале можно лежать сколько угодно. Возможно, что я пролежу всю зиму до весны! Дела Нуха - торговля идет плохо теперь. И если будет так идти, то после Нового года сократят служащих. Ты пишешь, приехать ли Тебе? Нет - это невозможно. С двумя детьми куда Тебе? И я вовсе не критическом положении в смысле болезни.Выгляжу лучше, чем в Персии, Жаль, что госпиталь за городом и нет по близости фотографа. И одеваюсь теперь сносно: в штатское. Все же, милая, переезды в Тегеран,Тавриз и сюда. Не железный же я!

Первый раз я лежал в госпитале 1 месяц и 5 дней. После чего (полагая, что этого достаточно) я вышел и поехал в Принцевы острова Лежал я в госпитале на полном пансионе бесплатно, также, как и теперь, на средства Американского Красного креста. За время моего первого лечения, ввиду того, что жалованье мне шло, у меня образовалась экономия до 100 лир. Вот на эти-то деньги я и поехал на острова. И когда получил твое письмо, чтобы прислать Тебе на дорогу 100 лир, у меня их уже не было. Истратил на 12-месячную жизнь на островах. Там все было очень дорого и неудобно для меня и я не поправился, а наоборот.

Тогда я снова стал хлопотать перед американцами и меня вновь поместили в госпиталь, где я уже лежу вот второй месяц. Бросил курить уже больше полгода. Нух так любезен, что опять продолжает считать меня на службе... Теперь он у нас аксакал заменяет нам отца. В госпитале у меня бывает расход на прикармливание. Тут кормят так себе, а мне необходимо усиленное питание. Все же жалованья остается больше половины и я буду посылать Тебе через банк. Дай, вот, накопиться! Через консульство не буду посылать больше ничего... Ни денег, ни писем.

Пиши по новому адресу: Константинополь, Палата Каракёй-палас, 3 этаж, N 1, 2, 3 (мне). Пиши мне по-французски и по-турецки.

Твой Фатали.

21 апреля 1925 г.

Дорогая Хадиджа и дети, пишу Вам это письмо на третий день Пасхи. Скоро и наш Байрам. Удастся ли Вам устроить маленький праздничек... Я мыслями и душой вместе с Вами. Гулюша огорчила меня относительно почтовой посылки. Придется ждать теперь случая оказии.

Так мне хотелось, чтобы моя посылка дошла до Вас! Нису и Суват . Ты, пожалуйста, не огорчайся тем, что я пишу. Пока купи себе простенькую сумочку. А шевиот синий, наверное, там очень дорогой, а здесь дешево! Две с половиной, - три лиры метр. Все это можно было послать в прошлом году из Карса, но я ждал Тебя туда самое. Что было, то прошло.

"Потерявши голову, о волосах не плачут". Будем надеяться на Бога! Напиши мне, писать ли по адресу Абдуллаева дальше? Вчера у меня был наш Хан, которому дали здесь имя Орхан-Бей Он недавно приехал из отделения в Смирне. Почти не изменился.

Солтанета с Августиной Туда же недавно переехала на время Елена Николаевна, которая, как говорят, живет в Варшаве постоянным житьем и уроками. Орхан с ней развелся, хотя та продолжает ему писать. Нух и все настроены крайне враждебно по отношению к ней. Нух, бедный, помогает начиная от Делюси и кончая Солтанеттой. Вот и все новости здесь.

Я жду на днях после Байрама, что мое дело относительно санатория на Принцевых островах кончится. Прошение подал уже давно... Паши нет в городе, он вскоре приедет и посетит меня в госпитале. Это он все хлопочет...

Подробно объясню всю историю моей болезни. Помнишь, в Персии у меня три дня по утрам шла кровь, но тогда у меня ничего не было. Если бы я жил после этого хорошо, - то опять-таки ничего не было бы, но скитания ... и все прочее... Но слава Богу, я вовремя начал лечиться и кроме того мои лета - 33 года не так опасны для этой болезни. Сперва, как тебе известно, я лежал в Греческом госпитале на средства Американского Красного Креста.

Там не было хорошего лечения, и я только немного прибавился в весе, т. к. я, было, сильно исхудал в начале, что видно из моих снимков, посланных Тебе в прошлом году. Когда я на лето перешел в санаторию в Хайдар-Паше, то совершенно изменился, потолстел. Ниса и Леля там меня видели. Теперь же я для окончательного прохождения курса прибыл в Главный Военный госпиталь (в Гюлхане). Госпиталь турецкий, при госпитале школа для стажеров и даже высшая зубная школа. Докторов больше ста. Отделения для всех болезней. Учебное лечение под руководством профессоров. Какие чудные врачи, что за профессора!!! Это Боги своего дела. Меня лечит профессор, ученый, написавший несколько книг по легочным болезням...

Вешу сейчас 66 кило. Не лежу, температуры нет уже 3-4 месяца. Все это объяснит Тебе Атам. Похоже, Ты не потеряешь своего плохого мужа. Дети не останутся сиротами. Вот все.

Как бы хотел показать тебя здешним профессорам. Как они внимательны, осмотр-консилиум длится часами при поликлинике для приходящих больных. Меня осматривают каждое утро, а иногда несколько раз в день. Что значит хороший врач - профессор! Плохие доктора - это нуль. Как бы я хотел показать Тебя хорошему врачу - внутреннику! Здоровый человек и то раз в году должен показаться врачу, чтобы предупредить болезнь. Я очень боюсь не за себя, а за Тебя. Хорошему врачу Ты все равно не покажешься, да и нет в Баку хороших врачей...

Не обижайся, милая. Знаю, что Тебе тяжело. Я пишу Тебе о своей болезни и думаю: интересно ли это для нее. Ведь я нуль для Вас. Вы вправе даже ненавидеть меня. Я оглядываюсь назад на всю свою пройденную жизнь и что же! Одно недоразумение от начала до конца. Поэтому, помнишь, в одном письме предоставлял Тебе полную свободу во всех своих делах... Все это я пишу, но не думай, что я перестал Тебя любить и уважать (что Ты всегда раньше подчеркивала).

От последнего Твоего письма веет холодом, но я не придаю, милая, этому значения. Я не хочу никогда, ни за что на свете лишиться Тебя, но если Ты это захочешь - не скрывай, я пойду на это, ибо я плохой муж и плохой отец. В плохое время мы поженились и живем. Не было у нас светлого дня. Будь со мной во всем откровенна.

Пока целую Тебя и детей. Твой любящий, несчастный Фатали.

Ах, как я соскучился по детям! Как бы мне хотелось поиграть с ними, приласкать. Дай, мне поправиться, милая. Бог не без милости. Не падай духом. Пиши о своих мыслях и желаниях.

Твой Фатали.

30 мая 1925 г.

Дорогая Хадиджа, получил фотографию детей: Мурчик мало изменился, подрос сильно, но Гайдарчик совершенно изменился.

Я его не таким себе воображал. Он отчасти (глазами) похож на Тебя, но больше на Юру (помнишь, в Астрабаде второго сына Вайнера). Это объясняется очень просто: ты, будучи в положении, часто смотрела на Юру и Твой мальчик стал похожим на него. Это, конечно, не научное объяснение, а народное, кавказское.

Когда приедет к Тебе Патиум - спроси ее.

В общем оба выглядят молодцами и только вопрос о суннете их меня очень тревожит. Ты не придаешь этому особенного значения! Мурчик, наверное, уже не помнит, как говорил: "Я каша хочу, я пече хочу". С каким бы удовольствием я прислал бы ему красочки и кисточки для рисования.

Может быть, у него уже пропала охота к нему. Очень важно стремление детей к чему-нибудь. И нужно поддерживать их в этом. Так рождались многие таланты. Не боги горшки лепят, как говорится, и отчего и не нам не надеяться на своих детей...

Сын Омара Г. Али стал обнаруживать любовь к музыке: его стали обучать на скрипке, и он теперь хорошо играет, как пишет мне Омар из Сарыкамыша. Он просит меня написать Тебе, чтобы Ты попросила турецкого консула ускорить высылку его книг, которые якобы уже доставлены в консульство для отправки ему.

Дела мои в следующем состоянии: Нури-Паша добился разрешения военного министерства на лечение меня на казенный счет.

Скоро я из этого Греческого Госпиталя перейду в санаторию на Принцевых Островах. Вышла заминка из-за формальностей и сестра Паши поехала в Ангору (Анкара - ред.) хлопотать. Ждем возвращения Хассане-Ханум.

Островов - четыре и они в Турции заменяют Кисловодск-Пятигорск. От Константинополя 2 часа езды пароходом. Пишу Тебе последнее письмо из Гр. Госпиталя. Следующее будет из острова. Фотографию тоже пришлю из острова. Не собирается ли Суват-Ханум на дачу - писать ли мне все по ихнему адресу?

Новостей особых нет. Нух - в Париже, скоро вернется. Али и Леля до сих пор не были с визитом у наших и меня не навещали. Ибрагим получил службу на железной дороге в провинции и скоро приедет Ниса-Ханум. Почему Ты не хочешь поздравить Иру и написать письме Гулюше?

Получил из Петровска пиьма от Бурхау и Рауфы. Ты там подняла целую бурю. Как они могут продать дом? Наш национализирован, а одноэтажный их прокормит и не дадут за него настоящую цену. Деньги не нужны - в Швейцарию ехать не собираюсь. Пускай они в случае чего Тебя поддерживают.

Ты, пожалуйста, не думай приезжать пока. А там к весне посмотрим! Может быть, приедешь через Карс. Там Адиль и Б. Мирза. Представь себе, здесь в Турции мне попался портрет Твоей мамы. И снята она хорошо, богато. В азиатском платье, обвешанная украшениями. Очень похожа на Тебя. Я портрет поместил в наш альбом. В следующий раз напишу, как попал ко мне этот портрет.

Списался с Аджаматовым Он до сих пор там, в Мосуле. Приглашает приехать к себе. Дела его не плохи. Он имеет там фотографию. Сын его учится в американской школе. Тут бедный Абдул-Меджид. Никак не может списаться с Хапсат своей. Вот и все, что я могу Тебе сообщить о себе. Кланяйся сестрам и Атаму. Привет Гамдулле и всем.

Твой Фатали.

Р. S.: Ирочка помолвлена с А. Аварским. Поздравь ее и мать. Удивляюсь, как ты можешь заведовать тюркской школой. Ведь Ты сама плохо знаешь читать и писать. И я слышал, что теперь пишут тюркские слова латинскими буквами. Там русского языка вовсе нет? Целую детей! Постараюсь прислать Вам посылку и снимок свой, кое-что давно лежит у меня в вещах, купленные для Тебя еще по Тегеранскому списку. Пиши мне каждую неделю.

Списывайся с Патиум. Не теряй веру в Бога! Пока, целую Тебя, милая Дидочка, и сыновей...

Фатали.

Письмо без указания даты.

Дорогая Дида, получил два Твоих отчаянных письма и ответил на них заказным письмом, наверное,ты уже их получила. И написал в Петровск. Теперь эти два письма с картинками посвящаю бедным нашим деткам, скажу только несколько новостей из моей Константинопольской жизни. Вчера вышел из "Греческого госпиталя", целый день провел с нашими барышнями у Нуха. Гулюша мне говорила, что она объяснялась с Тобой несколькими письмами. Гулюша вообще и в отношении меня, в частности, очень изменилась. Стала сухой, черствой. Мне кажется, что на нее плохое влияние имеет Микмунат. Да и жизнь! Только Нух абсолютно не изменился. Какой чудный человек!

Я вышел из Греческого госпиталя и пока временно поместился в маленький турецкий госпиталь на Хайдар-Паше. Здесь гораздо лучше во всех отношениях. Ухаживают здесь за больными уже не гречанки, а турчанки. Есть сестра милосердия Хадиджа-Ханум. Но все это пустяки. Тебе от этого не тепло, не холодно.

Поговорим о делах. Это письмо мое - детское... Постарайся скорее ответить на нее. Дело в том, что мне на голову пришла отчасти сумасшедшая мысль, отдать скрепя сердце наших детей на усыновление бездетным богатым людям. Не сердись и подумай хладнокровно, спокойно. С меня как с козла - молоко, а Ты надрываешься и боюсь, что уже надорвалась. Выбилась Ты из сил. Всю жизнь была сиротой и теперь никакого просвета. И я боюсь, что мы не сумеем дать им надлежащего образования. Вырастут и будут нас ругать. Устроивши их мы с Тобой могли прожить легче, вместе. Конечно, не создавая больше детей на свет Божий. Конечно, нам тяжело будет расставаться с ними. Но для их будущего мы должны это сделать.

Для этой цели я хочу (когда получу от тебя письмо по поводу этого) сделать объявление в больших американских газетах, не называя имени, но указав свой адрес. После оговорим известные условия... Подумай об этом серьезно и напиши. Я долго-долго обдумывал это. Как только получу твое письмо, отправлю обращение к американскому обществу. Милая Дидочка, не огорчайся. Я это делаю для Тебя! Пока мы с Тобой оба живы, мы должны обсудить это. Конечно, это пока проект. Еще вопрос найдутся ли подходящие бездетные богатые люди. Не мешает попробовать! Дети - это наш долг, это наша совесть. Мы должны из них сделать порядочных людей. Чтобы они не проклинали потом своих родителей. Пока крепко на крепко целую Тебя.

Твой Фатали.

Р. S.: Помни, что я все время с Тобой духовно!!! Пишу утром в постели и поэтому так небрежно. Жду с нетерпением Твоего письма. По поводу детей мои соображения пока никому, пожалуйста, не говори, тем более это проект.

Письмо от 26 июня 1925 г.

Дорогая Хадиджа, письмо уже было готово к отправке, когда получил письмо. Твое (и Мамедбекова) пока последнее. Я аккуратно получаю все Твои письма, но ты, кажется, не получаешь. Я до этого писал все по Абдуллаевскому адресу. Если они уехали на воды, то кто же получал письма? Я Тебя предупреждал об этом раньше, но ты другого нового адреса не прислал. Теперь пишу в адрес Мамедбекова. Кроме последнего заказного, не считая этих, я посылал две своих фотографии. Писал Тебе так много, что больше этого не знаю что писать! Очень жаль, что Тебе пришлось покинуть школу. Это самое подходящее дело было для Тебя. О том, чтобы детей взяли в Петровск, я уже писал (В Буйнаке они не могут).

Живи, не разбрасываясь, (они не привыкли), не нервничай! Что могут, они сделают. Не подавайся общему настроению. Пиши мне по старому адресу. Пишу и Мамедбекову.

Твой Фатали.

P.S.: Привет сестрам и Атаму.

ЗДЕСЬ

Фото отца и сестры Хадидже ханум

• 

  Абдул Кямил Усмиев - отец Хадидже и Суват

• 

  Сестра Хадидже - Суват Усмиева-Абдуллаева