Автомобильный транспорт на этой, усеянной рытвинами и деталями машин, грунтовой дороге наблюдался редко, толстопузые гаишники ему тут не подмога. Хорошо, что у нас есть такие дороги, максимально затрудняющие движение вражеского транспорта. Вечерело, солнце краснозадой макакой опускалось за горизонт. Фазанов, как обычно, в их краях не было, только тревожно, словно чувствуя утечку информации, кричали чайки и кашкалдаки.
- Соскучились, чайки, по Чехову-то,- Газанфар Мамедович протер фланелевой тряпочкой окуляры трофейного оптического дальномера, затем вооруженным глазом тщательно осмотрел дорогу на два километра вперед квадратно-гнездовым методом.
У него из головы под банданой не выходила недавняя клеветническая статья в газете про интенсивную дезертификацию в районе Северной ГРЭС. Он, ветеран воздушно-десантных войск, воспринял эту журналистскую утку как личный вызов на грани оскорбления уважения, и поклялся, в случае их появления, самолично переловить всех дезертиров в районе своего обитания. Майор уже третий раз за день закрывал большим пальцем правой руки правую ноздрю, вдыхая через левую энергию, устраняющую боль и чувство подспудной вины.
Газанфар вновь прильнул к окулярам – кто-то неосторожно спугнул птиц у небольшой заводи на морском побережье. На дальних подступах к ГРЭС появился иностранный джип, умело замаскированный под гражданский автомобиль неправительственной организации-грандополучателя. Их милитаристские цели выдавала надпись «Гринпис энд Сорос», означенная синими буквами на борту.
- Давненько к нам зеленые береты не заглядывали,- подумалось майору запаса.- Шпионам то какое дело до наших дезертиров? Неужели на ходу вербуют, сволочи?!
«Шпионы» подъехали поближе к электростанции, и пара продажных загорелых под бакинским солнцем волонтиров помогла белесым иностранцам вытащить из машины несколько ящичков с адским оборудованием. Расстояние сократилось до сотни метров, и Газанфар воспользовался армейским биноклем. Приехавшие отравили землю и воду под предлогом забора проб земли и воды, и принялись переписывать в блокнот сведения о национальном достоянии. Используя стереоскопический эффект двух трубок дальномера, Газанфар дал отдохнуть своим ногам. Закончив ежедневную шпионскую деятельность, иностранцы под покровом темноты быстро погрузились в машину и поехали по дороге в сторону Газанфара, вычислившего их примитивный путь движения за какие-то вторые сутки наблюдений.
Майор крепко сжал в руке бикфордов шнур, успевая перекатиться за бархан. Когда вражеский джип, трясшийся на колдобинах родной земли, поравнялся с ним, Газанфар дернул шнур что было мочи - водитель испугался внезапно появившейся перед ним в свете фар доски, которую он принял за фонарный столб, ударил по тормозам и крутанул руль. Джип завалился почти на бок в кювет словно подстреленный кабан, беспомощно буксуя колесами.
- И не таких, така, заваливали,- злорадно усмехнулся Газанфар, прислуживаясь к воплям в поверженной им машине. – Ахмед, ты что ли, волонтир продажный?
Он подбежал к джипу и извлек с заднего сиденья своего соседа Ахмеда.
- Газанфар-джан, экологи в беду попали, зеленым гостям надо помочь,- превзмогая боль от ушибов выдавил Ахмед и в довершение к лицу потерял свое сознание.
Газанфар притащил из-за бархана строительный кубик, подложил под колеса джипа доску, упер кубиком и помог норвежцам вернуть джип на дорогу. Потомок викинга, какой зелёный - весь белый, и какой-то, несмотря на аварию, экологически чистый, принялся благодарить Ахмеда, и перед тем, как уехать, сунул зеленую купюру в нагрудный карман майора.
Ветеран спецназа пришел домой и устало опустился за стол. Даже если у них выходные по субботам и восресеньям, то до конца августа это сделает полторы тысячи американских гринписов в газан, уж дороги то он прекрасно знает.
