Газанфар Мамедович пулей взлетел по лестнице, рванул дальше, собирая по пути чердачную пыль и вязанки сушеной воблы, вылез на крышу трехэтажного дома, самого высокого здания в радиусе двухсот метров от школы. Десятиклассник Аббасов стоял на самом краю крыши и уже начал сгибать колени для последнего трагического толчка. Крепкий бакинский ветер покачивал неокрепшее тело юноши.
– Отставить, Аббасов,- хрипло прокричал ученику военрук,- подожди прыгать, давай поговорим хоть немного. Что привело тебя сюда, така, в столь радостный сентябрьский день десятилетия подписания нефтяного контракта века?
– Всё меня привело, учитель! Мастыркина меня довела, совсем внимания не обращает, ещё Любовь зовут. Вы меня довели, ещё директор школы Чингиз Абдуллаевич довел...
– Ну, и ты, Аббасов, меня тоже доводишь – нормативы не выполняешь, и Кочергина меня не любит, и Ашумова, а также Шафиева, Усейнова и Аббасзаде, и целый параллельный класс я еще не излагал, мне тогда раз сорок с крыши прыгать, така, все девочки, кого я на мат для стрельбы в тире ложиться заставляю, ненавидят,- обиженно возразил майор запаса ВДВ, нервно теребя чью-то антенну. «Мат для стрельбы»,- интересная двусмысленность, подумалось ему.
– Так вы про другую любовь говорите, учитель,- раздраженно возразил Аббасов, толкая с крыши вниз небольшой обломок кирпича и наблюдая за его полетом и падением.
– Это всё филькинограмма, любовь твоя с большой буквой. Я, Аббасов, прежде чем жениться, четыре года без взаимности как Овод провожал свою девушку вечерами домой часа по полтора, она ведь жила на самой окраине поселка, когда идешь и звенишь, и нет возможности отбежать в кусты по пришедшей нужде, и дядя Али был у неё «лоты», настоящий кашаглот Моби Диккенс, четыре ходки в зону имел, а кулаки у него тогда были... ну, вот, как у меня сейчас, и дядя бил, а я рыл носом землю, как этот, жених Дюймовочки,- вспомнилось Газанфару, и его мысли вернулись к тем временам молодости, и стал он, забыв о происходящем, сбивчиво рассказывать о том, как устав от постоянных разборок с лоты Али, от его побоев и грызни с другими родственниками, так и не добившись от них согласия на свадьбу, выкрал он свою гордую и неуступчивую возлюбленную и увез тайком к друзьям дальних родственников в Сабунчи.
– А дальше что было, учитель?
– Тогда-то и появилась у меня потребность гримироваться,– продолжил воспоминания военрук,– у кашаглота Али были хлебники и подельники в каждом поселке, така, и многие из них тогда активно участвовали в розыске, даже те, кто сами были в розыске, но по другим обстоятельствам. Часто летним днем приходилось выходить мне на базар в черной бурке и папахе, скрывавшей мои черты.
– Но вы-то, учитель, смогли перехитрить их, судя по всему?
Газанфар почувствовал, как на ветру разнылась поясница, стала болеть голова. Он обозрел дымоход с подветренной стороны, оторвал и отбросил в сторону чью-то антенну, расчистил место у дымохода, постелил бандану и, опершись головой и локтями о крышу, выбросил ноги свечой вверх и прислонил к дымоходу.
– Не совсем,- выдавил с некоторым напрягом Газанфар.- Как-то раз, спустя месяцев пять после ...шего побега, я ...шел на мост у Сабу... железнодо... ...анции. Али с дружками окружи... ...торон и завяза... ...да он вынул нож, то навстре... отрезал, но не тут-то было, хотя милици... он бежать за мной, така, я нырну... несколько бандюг увязали... отвалите, говорю, подобру... порезал, и кровь сильно хлестать... ползти далекова...
– Ничего не понятно, плохо слышно, учитель!- подойдя к дымоходу, пожаловался Аббасов, приседая на корточки. - Кто порезал, кого порезал?
– Дядя Али сильно порезал мне бок, представляешь, негодяй,- возмутился Газанфар Мамедович, опуская ноги и хватая Аббасова за руку,- Хорошо, милиция подоспела, рыжий Самандар засвистел в свисток, тогда мы их еще «фыштырыхами» обзывали.
Военрук, гуляя по крыше с Аббасовым, продолжил рассказ до тех пор, пока в проеме чердачного окна не показалось потное лицо директора школы.
- Чингиз Абдуллаевич, вы Аббасова пару месяцев не мучайте, у него тяжелый период,- сделав знак директору, передал ученика ему в руки военрук.- Спускайтесь с ним, товарищ полковник, я тут крышу осмотрю, антенну на место поставлю – ветром сорвало...
* * *
- Прыгать, он, видите ли, вздумал. «Икарус», что ли? Хотя, с другой стороны, что здесь прыгать-то? – подумалось Газанфару, и он, ветеран ВДВ, молодецки сиганул с крыши вниз, умело загасил полет об ветки кипариса, при приземлении сделал боковой кувырок, отряхнулся от песка и пыли и весело зашагал к школе.
