– Де-ед, это что такое?
– Это Каспийское море, это – Красное, чуть выше – Черное, ещё севернее – Белое море и Северный Ледовитый океан! Видал? Наверх смотри, вот он!,– дед выигрывает минуту-другую, пока я нахожу на карте новые названия водных просторов. Сегодня он «грузит» меня названиями морей и океанов, в мою голову прибегают новые слова и рассаживаются по полочкам. Я уже знаю названия многих стран и городов. Таких стран, как Конго – целых две штуки! Мой слабенький разум ребенка пытается постичь логику взрослых, генерируя тучи вопросов.
– Как же море может быть красным или черным? – Оно голубое или синее! А почему северный океан ядовитый? А в нем плавать можно? А ты плавал в ядовитом океане? А почему нет Зеленого и Фиолетового моря? А Гдыня – это жена Гданьска?
Дед, подавшись вперед, смотрит футбол по телевизору и слушает меня в полуха. Самые любимые игроки у нас – Банишевский, Маркаров и Туаев, они больше всех голов забивают. Бакинский «Нефтяник» играет сегодня хорошо. Это я знаю по тому, как дед сам в азарте перебирает ногами под столом – «пасует» вместе с игроками любимой команды. Если бы проигрывали, он бы ругался, кричал «тьфу-ты, пас куды» и охотней отвечал бы на мои вопросы. Я частенько вздрагиваю, когда дед хлопает себя руками по бедрам после очередного непопадания мяча в ворота наших соперников. А когда соперники не попадают в наши ворота, дед с ехидцей замечает:
– Но пассаран, команданте Че! Идите, прыгайте!
– Де-ед, а правда, что лев – царь зверей, и никого не боится.
– Правда... Нюся, забери и покорми ребёнка, он голоден!
– Я не голоден, я сытен! Де-ед, а ты говорил, что Туаева боится даже лев. Значит царь зверей Туаев, а не лев?
– Нюся, покорми нашего внучка-сучка!.. Нашего Туаева боится Лев, который Яшин. Никто из вратарей не знает, в какой угол ворот пробьёт Казбек Туаев, даже сам Туаев не знает,- дед долго трясется от смеха.
– Де-ед... ну де-ед! А у Шехова правда воротарские перчатки клеем намазаны?
– Надо говорить «вратарские». Эх, Баня, Баня... Куда ж ты лепишь?!
– Вот, диктор сказал, что мяч словно прилип к рукам Шехова. Де-ед, а Банишевский Банникову будет забивать, или они друзья?!
– Сейчас с москвичами прилип, а в прошлую субботу с киевлянами – не прилип. Отлип и два раза Шехов был не «йериндады»! Пойди к карте, найди пролив Каттегат.
Я иду к большой карте мира, прибитой недавно обойными гвоздочками к стене моим дедом, украдкой поглядывая на потолок. В бакинской квартире моего детства на улице Видади, в доме известнейшего польского архитектора Гославского, того самого, кто спроектировал Баксовет – здание бакинской мэрии, были красивые лепные потолки с русалками и нимфами, с головами ангелочков и пышными цветами. Я часто разглядывал причудливые орнаменты потолка, служившие основой для моих красочных сновидений. Мы жили в эпоху черно-белых телевизоров и цветных слов, наше воображение опережало ракеты Гагарина и Терешковой, а отсутствие компьютера с лихвой компенсировалось домашними играми и дворовыми забавами.
В пять лет я познавал мир сочных географических названий. Стоя спиной к карте я «шёл» на сухогрузе из Ленинграда в Одессу или Монтевидео, называя по памяти все океаны, моря, заливы и проливы, а если дед настаивал, то и названия стран. Правнук рулевого матроса и внук судового механика, я так и не стал моряком.
Дед никак не мог понять, почему мне нравятся Бразилия и Аргентина, Уругвай вызывает отвращение. Когда он просил меня найти на карте несчастный сине-фиолетовый Уругвай, я закрывал эту страну двумя своими ладошками и цедил сквозь зубы:
- Нету Уругвая...
