Июльский день обещал быть жарким, затягивая бандану на голове потуже, школьный военрук Газанфар Мамедович решил почитать Кортасара, чтобы удлинить мысли для нахождения правильного партизанского способа борьбы с превосходящими силами коммунальных монополистов и восстановить в памяти предысторию событий...
Вернувшись после демобилизации в тихий апшеронский поселок у Северной ГРЭС на склоне лет, майор спецназа стал потихоньку осваиваться, и поначалу никак не собирался воевать с местными коммунальщиками, несмотря на то, что он долгое время специализировался именно на борьбе со всякого рода службами.
Чего греха таить, что с ними воевать-то - Газанфар на основе полученных в молодости навыков для проведения миротворческих акций мог в одиночку дестабилизировать работу ряда городских коммуникаций хоть на Манхэттене, хоть в Куала-Лумпуре, но, во-первых, выходя на пенсию из-за развала СССР (не по его вине), ветеран воздушно-десантных войск простодушно поклялся себе, така, не взрывать больше там всяких крупных электростанций и никогда не парализовывать работу магистральных газопроводов, и жил он неподалеку от ГРЭС, кстати, не с целью укрепления воли и избавления от вредных привычек уничтожать крупные промышленные объекты, а просто по жизни; а во-вторых, Газанфару Мамедовичу, така, мешали не городские коммуникации, а люди, именуемые инспекторами коммунальных служб, и их начальство.
Одна из заповедей опытного разведчика гласит, что не стоит выделяться из общей массы, но изначальная диспозиция перехода к мирному быту для Газанфара как раз состояла в том, что он выделялся - в то время, когда вокруг население банально воровало электричество, газ, и воду, всё это Газанфар расходовал честно и экономно по причине небольшой учительской зарплаты и долгое время с идиотской исправностью платил приходящим инспекторам от государства наличными по счетам, – сказывались привычки долгих лет работы нелегалом в Западной Германии, где соседи педантично следили друг за другом, и несколько лет партизанщины в Мозамбике, где бытовые удобства наблюдались редко, и первую неделю по приезду, така, майор по наивности таскал с собой в джунглях небольшую двадцатилитровую канистру с шолларской водой, пока её металл не стал бренчать по костям похудевшего тела избегавшегося проводника, стремительно терявшего вес из-за активной стрельбы по африканцу вражеских снайперов, издалека принимавших канистру за коротковолновую рацию.
Есть многое на свете, друг Горацио, что невозможно передать по рации, говаривал нелегальный друг Газанфара. Майор вспомнил, как стала меняться ситуация, когда несколько лет назад первый ангел «электрифекации», засветившись впервые в его кваритире, доверительно протрубил Газанфару, что хорошему человеку незачем для оплаты за свет таскаться самолично в банк или на почту, мол, для того и существуют «комунальные службы», чтобы было кому «нал» за свет отдавать, и принялся исправно этот «нал» собирать по району, така, пока в один день не исчез вместе с полугодовой газанфаровской оплатой, переведясь на другой плодоносный участок, а новоявленный сборщик податей обозвал выписанные квитанции туалетной бумагой, предъявив школьному военруку повторный счет для оплаты за использованное электричество вместе со своими верительными грамотами в виде заламинированного насмерть корешка с размытой багэсовской печатью.
Ветеран внешней разведки хотел было вставить кляп из квитанций этому второму пришествию, но новоприбывший поклялся турбинами Братской и Мингечевирской ГЭС, что предшественника он в лицо не видел, поскольку в то время в две смены чинил лопасти этих самых турбин - до тех пор, пока одна из совравшихся, тьфу... сорвавшихся деталей не надорвала его здоровье, вызвав многочисленные грыжи в его большом животе.
Раненым воином из «Сказки о Мальчише-Кибальчише» этот второй ангел «электрифекации» протрубил народу призыв собрать силы на восстановление родной энергосети, разворованной проклятыми буржуинами предыдущих периодов, и собирая со всех жильцов по пятьдесят долларов на новую подстанцию, заверил, что он найдет предыдущего жулика-инспектора, даже если придется отправиться за ним на край света.
Газанфар усмехнулся - народ тогда сильно шумел, когда узнал, что и второй инспектор, прозванный всеми «энергётиком», така, поправил аналогичным образом районную рапределительную сеть наличности, прежде, чем исчезнуть с собранными деньгами навеки, как говорят электрики, на краю света, по стопам предыдущего шельмеца.
В итоге, хотя их подстанция и сохранила свой традиционный облик, неизменный со времен хрущевской оттепели, но в народе начались паразитические токи к поиску альтернативных источников энергии, за которые не надо было платить конторским проходимцам, и поток электричества через счетчики стал резко иссякать, а в сознании обманутых граждан поселка воровство электричества навсегда перестало являться преступлением.
Читая любимую пятьдесят третью страницу томика Кортасара, Газанфар интуитивно стал понимать философию положения в таком ракурсе, что ему уже поздно не воевать, ибо столько им было содеяно по части разрушения различных плодов инженерной мысли, что месть со стороны коммунальных служб была исторически неизбежна на кармическом уровне, несмотря на возвращение на родную землю, и неважно, что все свои опасные задания он выполнял за рубежом, а кара со стороны светлых служб настигла его в собственной стране. И вновь он стал прогонять поток воспоминаний по ещё не тронутым стариной Альцгеймером сводам его памяти.
Желая сэкономить деньги, одна часть жителей, быстро раскупив в местных «Хозтоварах» шпильки, иголки, булавки и тонкую стальную проволоку, принялась стопорить электрические счетчики методом направленного тыка - те после схематичного рассверливания со всех мыслимых сторон стали походить на пациентов кабинетов иглоукалывания.
Кажется, именно про такой счетчик воскликнул великий Галилей, что «и все-таки он вертится», и добавил в сторону – «хотя и с явно замедленной иголками скоростью». Этот способ экономии оплаты за свет не приглянулся Газанфару – любой проверяющий найдёт на счетчике эти дырки быстрее, чем обезъяна блоху, и оштрафует.
Другая часть граждан с инженерным образованием справедливо решила, что поскольку ток переменный, и течет по проводам то в одну, така, то в другую сторону, то и счетчики должны быть переменными в смысле направления вращения измерительного колёсика, для чего втихаря к счетчикам смекалисто подключались нехитрые трансформаторы.
Данный способ Газанфар считал утомительным, и кроме того, нередко счетчики отматывались назад так далеко, что получалось, что жильцу за использованный свет по отрицательным показателям уже должно платить само государство, пардон, инспектор, категорически отказывавшийся делать это, поскольку ток денег должен быть лишь в одном направлении – в его карман.
Когда, как говорят электрики, наступила третья фаза, и третий ангел, оказавшийся «чекистом» – бармековским агентом, печатавшим на портативном приборчике чеки для оплаты, протрубил о необходимости повсеместной покупки жильцами за свой электрического счетчика новой модификации, то многие потребители электроэнергии в поселке, достигнув после его слов высокого напряжения, в ответ предложили инспектору отведать хересу, а некоторые жильцы просто дали ему в ухо, памятуя о собранных ранее деньгах на новую подстанцию, и уши инспектора к концу того злополучного дня пылали спиралью от электроплитки, освещая народу путь к укрепившейся коллективной мысли вернуть потерянные ранее деньги за счет недоплаты за то же самое электричество.
Газанфар оторвался от непрерывности парков, и налил себе стаканчик зеленого чая. Глаза его слегка увлажнились от гордости за свой неуступчивый народ.
К очередной зиме большая часть поселка не только стала пользоваться, если можно так выразиться, выделенными из общей сети линиями, но и отапливать свое жилье самодельными электрокаминами и другими незатейливыми агрегатами, о которых и не подозревал дедушка Эдисон, ибо вместо примитивных и способных перегорать спиралей элетроплиток в массовом порядке в сеть левыми источниками тепла изобретательно втыкались защищенные небольшой кирпичной кладкой комплекты стальных пружин от дивана и элементы строительной арматуры крупного диаметра - толщина некоторых могла сравниться с рессорами от «Камаза», причем квартиросъемщики заботливо оберегали свои счетчики от контакта с непредусмотренными эксплуатационными параметрами сих нагревательных приборов, в силу чего регулярно стала перегорать сама подстанция.
Когда у руководителей энергосистемы Баку стало складываться впечатление, что к вымени их дойной коровы народ присосался основательно, ибо по показаниям их больших приборов электричества населением явно расходовалось больше, чем суммарно показывали маленькие приборы у квартиросъемщиков, энергоотцы города поначалу решили восполнить утрату путем отключения уличного освещения, а затем началась и эпоха веерного отключения света по районам.
Жители поселка наряду со всеми бакинцами с интересом включились в эту веселую игру и в ответ на веерное отключение нашли способ веерного подключения и принялись тянуть к своим домам от близстоящих столбов новые линии, запитавшись из нескольких смежных районов - разумеется, те из потребителей, кто этого не сделал заранее, и вскоре сеть электрических проводов в поселке стала напоминать макраме, а электрики стали бояться влезать на столбы без резиновых водолазных костюмов.
Так продолжалось до тех пор, пока в поселок не нагрянула бармековская комиссия, и изрядно оголодавшие от невыполнения плана по сбору «комунальных» податей инспекторы принялись врываться в квартиры потребителей со скоростью, которой позавидовали бы сомалийские пираты.
Отобрав у изумленного от такого наглого набега врага, опешившего на некоторое время населения их любимые электротехнические игрушки, комиссия поставила жителей поселка в тупиковое положение, и от возникшей обиды народ, как говорят электрики, замкнулся, и принялся мастерить втихомолку левые розетки, а инженер-алкоголик Семёнов изобрел для народа волшебные дверцы для счетчиков, снабженные скрытыми контактами - застоявшийся счетчик работал только с открытой дверцой, приветствуя радостными оборотами заглядывавшего в нишу инспектора, и мгновенно прекращал работу, когда инспектор дверцу ниши закрывал, но это изобретение Семёнова лишь повысило квалификацию работников электросбыта, поскольку тот сдуру проболтался по пьянке о своем ноу-хау бармековскому сборщику податей.
Газанфар отложил в сторону томик Кортасара, и решил попробовать в отношении счетчика древний африканский способ ловли мартышек, когда несколько ловцов подходили к дереву, на котором болталось недоверчивое животное, и разом высыпали в кучу по мешку бананов.
Обезъяна застывала в ступоре от безмерного счастья, поскольку она до сих пор не видела столько бананов одновременно, и тут её снимали с дерева голыми руками, причем она практически не сопротивлялась после увиденного.
Майор отключил счетчик, затем воткнул в сеть розетки от всех электрических приборов в доме, включая кондиционер, утюг, тостер, люстры и телевизоры, а затем уже включил счетчик вновь. Сработало – не совладав с таким гигантским скачком, счетчик впал в ступор, как та обезъяна...
Пришла пора энергетикам возвращать долги Газанфару.
