Рыбинский Владимир Петрович

Рыбинский Владимир Петрович

1867 - 1944

• 
• 

– библеист, профессор Киевской духовной академии, доктор богословия, действительный статский советник.

Владимир Петрович родился 11 февраля 1867 года в селе Еремеево, Козловского уезда, Тамбовской губернии в семье православного священника. После окончания в 1887 году Тамбовской духовной семинарии поступил в Киевскую духовную академию, где учился в так называемой «литературной группе» с 1887 по 1891 г.

Академический курс закончил со степенью кандидата богословия и с правом получения степени магистра без нового устного экзамена — после представления печатной диссертации и ее защиты на коллоквиуме. По постановлению Совета КДА от 14 июня 1891 г. молодой выпускник был оставлен на год профессорским стипендиатом для подготовки к занятию штатной кафедры Священного Писания и Ветхого Завета. 13 июня 1892 года Рыбинский назначен исполняющим обязанности доцента этой кафедры до получения магистерской степени.

В 1892 году - доцент по кафедре Священного Писания Ветхого Завета Киевской духовной академии. В 1893 году - магистр богословия, надворный советник. Одновременно преподаватель всеобщей истории в Киевском институте императора Николая I.
Коллежский советник (1897), статский советник (1901).
Член Киевского отдела Императорского православного палестинского общества, редактор серии книг «Святая Земля в праздниках Православной Церкви», «Толковой Библии» А. П. Лопухина и «Православной богословской энциклопедии».
В 1904 году – сверхштатный, в 1906 – штатный, затем экстраординарный, в 1913 году - ординарный и в 1917 - заслуженный ординарный профессор Киевской духовной академии.

Относился к «Прогрессивной партии» в Академии», так называли либерально настроенную часть преподавательской корпорации КДА. Прогрессисты - П. П. Кудрявцев, В. П. Рыбинский, В. И. Экземплярский, Н. И. Петров, Н. М. Дроздов, В. З. Завитневич, И. П. Четвериков и др., стремились к конструктивным реформам духовного образования и церковной жизни и отстаивали академические права и свободы.

В своих мемуарах Владимир Петрович пишет: «Формальное развитие студентов духовных академий в общем, несомненно, было не ниже развития студентов университетов, а вероятно, даже выше его... Это, собственно говоря, был филологический факультет университета с добавлением богословских дисциплин. Желающим академия давала множество знаний. Поэтому же студенты Академии, которые уходили потом из своего ведомства и устраивались в других ведомствах, большей частью, всегда оказывались способными и дельными работниками» С 1906 по 1910 год - редактор журнала «Труды Киевской духовной академии». В 1907 году - почетный член Киевского религиозно-просветительского общества, в 1912 - член правления Киевской духовной академии.
С 1913 года - доктор богословия , с 1914 - действительный статский советник.
В 1917 году Владимир Петровчи - член Поместного Собора Православной Российской Церкви по избранию от Киевской духовной академии, участвовал в 1-й сессии, заместитель председателя XII и XXII, член II, VI, IX, XXI отделов.

В 1918 году - член Всеукраинского Православного Церковного Собора. С сентября редактор еженедельника «Віра та держава».
В 1919-1923 гг. скончались 11 членов профессорско-преподавательской корпорации. С 1918 г. значительная часть профессоров КДА также работала в структурах УАН (с 1921 ВУАН). Прот. А. Глаголев, В. Ф. Иваницкий, Г. Г. Попович, В. П. Рыбинский входили в состав Гебраистической комиссии ВУАН, что позволяло им продолжать научную деятельность и получать более или менее стабильный доход. Кроме того, некоторые профессора, не имевшие священного сана, служили псаломщиками на приходах Киевской епархии.

Обвенчан с Варварой Алексеевной Владимировой, у них была дочь Наталия.

• 

  Екатерина Кудрявцева и Наталия Рыбинская. 1913

• 

  Екатерина Кудрявцева о В.П.Рыбинском

В 1933 году уволенный из ВУАН профессор Рыбинский переехал в Баку, где жила его сестра.
Здесь он до 1938 г. занимался техническими переводами с английского в Азербайджанском Научно-исследовательском институте(?). А с 1939 г. преподавал на филологическом факультете Бакинского государственного университета и в местном Педагогическом институте старославянский язык, историю языка и историческую грамматику.
Находясь примерно в 70-летнем возрасте, Рыбинский взялся за этот относительно новый для себя предмет с энтузиазмом, чем заслужил любовь студентов и уважение руководства. Работал до конца жизни.

Умер Владимир Петрович в январе 1944 г. по слухам, по дороге на работу. Похоронен в поселке Сабунчи, тогда пригороде Баку.

Награды В. П. Рыбинского:

• Орден Святого Станислава 3-й степени (1898).
• Орден Святого Станислава 2-й степени (1906) степени.
• Орден Святой Анны 3-й степени (1902).
• Орден Святой Анны 1-й степени (1909) степени.
• Орден Святого Владимира 4-й степени (1912).

Владимир Петрович о Николае Ивановиче Булгакове

Сравнительно мало известно о жизни одного из сыновей в семье Ивана Авраамиевича Булгакова — Николае Ивановиче - брате Афанасия Ивановича Булгакова. Родившись, как и большинство детей, в селе Подоляны Орловского уезда, он пошел по стопам отца и старшего брата Афанасия: закончил Орловскую Духовную семинарию и приблизительно двадцатилетним поступил в Киевскую Духовную академию, где уже преподавал А.И. Булгаков.

Однокурсник Николая Ивановича, будущий профессор и инспектор КДА Владимир Петрович Рыбинский (1867—1944), оставил интересные воспоминания об этой учебе (в рукописном сборнике «К истории Киевской Духовной академии. Курс 1887—1891 годов»), где о Н.И. Булгакове рассказано в стиле почти бурсацких историй (предоставлено Д.В. Шленским):

«Николай Иванович Булгаков принадлежал к своеобразному типу людей, которые не раз встречались мне в моей жизни: как будто и умный человек, все годы учебы шедший в числе первых, но в то же время без какой-то клепки в голове, наивный до глупости. Н.И. Булгакова похвалами, явно дутыми, легко было привести в такое расположение, что он становился щедрым. И вот, когда, бывало, захочется выпить и закусить, мы сейчас же начинаем атаку на Колю Булгакова. Серьезным голосом Коля Булгаков вызывается из комнаты и начинается обрабатывание его. Самым слабым [его] пунктом было сознание своей красоты, хотя ничего даже напоминающего о красоте в нем не было. И вот, сочиняется история о том, что какая-то сказала какому-то, что Н.Б. ей нравится, что у него выразительные глаза и прочее. Тот сначала слушает недоверчиво, но постепенно заинтересовывается, попутно вставляет замечания, что, действительно, у него глаза неотразимые, а кончается все тем, что гардеробщик Феоктист посылается за полбутылкой водки и за колбасой, и мы выпиваем за успех Коли, конечно, на его счет.

В другой раз начинаем, бывало, расхваливать мнимый литературный талант Коли Булгакова и убеждать его, что ему ничего не стоит написать статью и получить большой гонорар. Он, начав со скептицизма, постепенно сдается на похвалы, начинает ощущать в кармане шелест бумажек и в конце концов опять раскошеливается на водку и колбасу. Если эти приемы, от неоднократного применения, переставали действовать, пускался вход иной: мы начинали укорять своего друга в скупости, в том, что он «жидомор», и тот опять, после опровержений словесных, в качестве главного аргумента ставил выпивку. Особенно этим мы не разорили нашего общего приятеля, у которого деньжонки таки всегда водились, так как его отец был городским священником; зато сколько шуток, сколько смеху, сколько иногда душевных разговоров получалось в результате указанных махинаций... <...>.

По окончании курса Н.И. Булгаков был назначен помощником инспектора в Тифлисскую семинарию, и ему пришлось быть помощником нашего товарища Иоанникия. Последний передавал мне, что Н.И. доставил ему немало хлопот своей непрактичностью: «Приведет бывало, какого-нибудь грузина ко мне и скажет: «Вот, я привел вам этого ишака, делайте, что хотите». У того глаза горят, и того и гляди, выйдет история...». Из Тифлиса Булгаков перешел на должность миссионера. Миссионером он оказался неважным и, во всяком случае, для столицы неподходящим, так что ему вскоре пришлось уехать в Новочеркасск, где он и закончил дни свои. Я встречался с Булгаковым по окончании курса два раза, и оба раза убеждался, как человек может сильно измениться. На студенческой скамье это был благодушный веселый человек, а позже это оказался скучный, практичный и сухой человек. <...>».

Дмитрий Шленский. Андреевский спуск: жизнь улицы