Рассказ этот найден на одном из бакинских сайтов и подписан только ником, ничего бОльшего о его авторе сказать, к сожалению, не можем, кроме того, что он сказал о себе сам .
© han
-Рааааяяя! Рай, сюда смотри, - голос нашей соседки, тети Сары, разбудил весь двор.
Мама, пытаясь локтем открыть окно, чтобы не измазать запачканными тестом руками оконную раму, тихо, но зло ворчала на старшего брата
- Сто раз просила петли починить. Ай, Сара. Что хотела?
- Рая джан, пустишь Сулика с моим Борюсиком сегодня в город?
- Это с какой такой радости? Что за шахсей-вахсей*?
- Ээээ, этот ишак оглы*, такой же упрямый, как и его отец. Им на выпускной вечер велели в новых костюмах придти. Шить он не хочет, чтоб он сдох, все нервы нам с отцом съел. Говорит, что все шьют одно и то же. Мы с отцом плюнули. Дадим денег, и пусть сам себе купит то, что хочет. Мне Бенсиончик звонил, сказал, что на Кубинке можно отличный югославский костюм купить.
- А где на Кубинке? Сара, мне тоже костюм нужен, - дядя Ариф, пытаясь докричаться до соседки, открыл обе створки окна.
- Ариф, где продают - я знаю. А тебе только скажи, так ты же все и скупишь. Потом нам же и перепродашь. Отдыхай дорогой, отдыхай.
- Ала, - Ариф начинал заводиться, - когда я тебе сверх цены продавал? Зачем так сказала? У мне что, бензин бесплатный? Там дай, тут дай. Расход-масход да.
- Ариф, отстань. Рая, ну так я жду твоего? - и, не дожидаясь ответа, соседка закрыла окно.
- Сулик, проснись. Балам*, вставай.
- Мам, ну дай поспать. Суббота ведь. Ну, еще полчасика.
- На том свете все выспимся. Алла элямисин*. Иди к Дацковским. Боря на Кубинку поедет. Костюм покупать. Деньги большие, мало ли что. Иди, не выкобенивайся. Вдвоем, все одно, не так опасно.
- А вот скажи мне, пожалуйста, Борис, почему вы с мамой не захотели просто заказать костюм у дяди Армена? Зачем тебе идти его покупать - это ведь дорого и не юзь фаиз* ни разу? - я попытался влить в свои интонации весь мёд, который был способен источить в эту минуту. Меня действительно интересовал этот вопрос: с какого бы, скажите мне, хрена, моему соседу и его матери потребовалось непременно п о к у п ать, и непременно готовый уже костюм?
Причина “шить он не хочет” вовсе не казалась мне веской. Я видел в этом какой-то прямо нездоровый социальный вызов всем правилам и традициям, давным-давно сложившимся в нашем старом бакинском дворике, да и в городе вообще.
Что-то во мне протестовало против того, чтобы тащиться сейчас на центральную торговую площадь в огромный универмаг, с целью отовариться там из-под прилавка “настоящим югославским костюмом”. Ну, не входили покупки костюмов в мое сложившееся уже мировоззрение, хоть ты тресни!
Тем не менее, я собирался составить компанию моему соседу, тем более, об этом настойчиво попросила тетя Сара. Но перед этим я, как положено вдумчивому бакинскому татарину, собрался выяснить все побудительные мотивы такого поразительного поступка моих соседей. Тут, явно, была какая-то тайна, а раз она была, я должен был ее узнать.
Ведь весь Баку живет именно этим - все знают всё обо всех своих знакомых, а если и не знают, то догадываются, ну, на худой конец, пытаются выяснить. В этом - дыхание города. А я дышал со своим городом одним воздухом. Плюс, я считал себя не по годам умным татарином, и где уж каким-то евреям провести меня?!
В Баку одежду всегда ш и л и. И конечно, лучшими портными всегда считались армяне.
Никому, естественно, не приходило в голову перед свадьбой ли, похоронами ли, или любым другим эпохальным событием тащиться в магазин готового платья, дабы приобрести пиджак и брюки, даже если к ним полагалась еще и жилетка. Да и что за костюмы были в бакинских магазинах в те времена? Это горе какое-то, а не торжественный наряд!
Видимо, Госплан каким-то образом дознался о сложившихся в Баку традициях индпошива. И в свои планы на поставку верхней мужской одежды столицу Азербайджанской ССР включал “по остаточному принципу”.
Конечно же, почти каждый Бакинский двор считал признаком хорошего тона иметь своего портного, как правило, армянина, который обшивал всю округу. Естественно, такой мастер жил и в нашем дворе, и, сколько я себя помню, обслуживал ниткой с иглой всех соседей и знакомых соседей. И даже знакомых у знакомых, что окончательно всех убеждало в его высоком классе, ибо портных-армян в Баку было, как собак нерезаных, и соперничество между ним шло не на шутку. И раз уж к дяде Армену приходят клиенты даже с соседних улиц - к чему же парню, которого он одевал с рождения, идти покупать костюм в магазин? Это настораживало и внушало подозрения.
И вот, придав своему голосу проникновенность и вкрадчивость, и подпустив туда ноту строгости, я допрашивал бедного соседа. Поскольку объяснить мне никто ничего не соизволил, просто попросили “сходить - приглядеть за мальчиком”. Еще бы - я был на целый год старше и килограмм на пятнадцать тяжелее соседа, проигравшего все детство не во дворе, а на скрипке-половинке.
- Скажи мне правду, Борис, - почти трагически призвал я.
Борюсик потел. Ему явно не нравилось, что я именую его полным именем, а не привычно, по-дворовому - Туплей (такова уж была приклеевшаяся к нему давным-давно “погремуха”, на наш взгляд, она характеризовала его довольно точно, ну, по нашим пацанячьим понятиям, конечно - в школе-то он из отличников не вылезал). Чувствовал, видно, в этом какой-то подвох.
Я буквально читал в его больших, навыкате, еврейских глазах мучительное желание скрыть какую-то стыдную и неприятную ему историю. Но не таков был я, упорный и настойчивый бакинский татарин, чтобы от меня можно было скрыть нечто, если я очень хочу это узнать!
В результате получасового допроса, мне удалось выяснить причину вчерашних криков во дворе, прервавших мой молодой и здоровый сон. Ах, какая девушка мне снилась в эти минуты, чистая гурия - а не девушка! И, надо же, в самый решающий момент меня вырвал из сновидения женский диалог, плавно переходящий по своей громкости в визг пожарной сирены.
Оказывается, тетя Сара именно вчера поссорилась с тетей Ануш. А тетя Ануш как раз и являлась женой старого портного - Армена. О причине их ссоры истории ничего неизвестно, а вот следствием таковой, как раз, и является необходимость покупки костюма в универмаге. Ведь тетя Сара поклялась “никогда больше” ничего не заказывать у “этой семейки”.
В результате тщательных поисков был найден номер телефона соплеменника, работающего продавцом в магазине. Борис Моисеич, “золотой человек”, и должен был отпустить из-под прилавка “настоящий югославский костюм” за сумасшедшую цену в 78 рублей 00 копеек. Самой тете Саре, после вчерашнего конфликта, “было плохо”, а тут как раз еще других денег, кроме сотенной купюры, у нее не нашлось. А отпускать с такими деньгами мальчика одного было, конечно, немыслимо.
Вот почему я, в качестве телохранителя-ревизора, был отправлен вместе с Туплей на Кубинку. В дорогу мы смогли тронуться лишь ближе к полудню, ведь от нагрузки “по хозяйству” мама меня освобождать не собиралась. Да и допрос Тупли занял время - дело-то не быстрое.
Ленивое и жгучее азербайджанское солнце неспешно ворочалось в небе над моим городом, стараясь добраться до наиболее комфортного для себя места - зенита.
Чтобы в очередной раз попытаться испепелить все живое, и, желательно, неживое тоже. Воздух над мостовыми старого города ощутимо дрожал раскаленным маревом. Солнце топило в жаре все вокруг.
За долгие-долгие годы этот жар выжег пламенеющее тавро на самом городе, на менталитете его жителей, да и на всем их жизненном укладе.
В сорокоградусный зной все пожилые коренные горожане, надев легкие рубашки-безрукавки и нацепив на ноги сандалии, старались с самого утра занять тенистый уголок какой-нибудь чайханы, чтобы там переждать пекло. Молодежь собиралась в пивных и за кружкой холодного, как правило, сильно разбавленного пива, обсуждала новости своего города.
И только приехавшие из самых глухих районов колхозники, были одеты в трико, олимпийки на молнии (которые, невзирая на жару, застегивались обязательно до горла), на ногах - туфли на огромных каблуках. А на головах - шляпы. Да - да. Не знаменитые кавказские кепки-аэродромы, а огромные фетровые шляпы. Апофеоз этого сюра у каждого - пиджак. Из нагрудного кармана, которого, ОБЯЗАТЕЛЬНО торчала пачка “Космоса”.
…Я - очень разумный татарин, к тому же, родившийся и выросший в Баку. Поэтому, конечно же, я легко могу объяснить тот факт, что ровно через полчаса после достижения нами Кубинки, мы с Туплей, которого я именовал уже по-взрослому - Борисом или Борей, оказались в пивной.
Объяснение простое - в этот день так сложились звезды. Или какой-нибудь озорной демон из окружения Исраила “дернул” директора универмага повесить на двери табличку “Переучет до 15.00″. В любом случае, мы с Туплей, уткнувшись, так сказать, носом в запертые двери, встали перед необходимостью решать, что же нам делать оставшиеся полтора часа до обретения вожделенного костюма.
- Боря, - сказал я, - уезжать отсюда не имеет смысла, ведь, верно? Проделать такую дорогу по такому солнцу и остаться ни с чем было бы глупо, верно?
- Да, Сулик, но что же мы будем делать все это время? - Тупля, поставленный перед необходимостью что-то решать (кроме задачек по физике), выглядел бледно.- Ведь, очень жарко, не слоняться же туда-сюда по Кубинке, - видимо, он боялся, кроме всего прочего, что кто-то, каким-то чудесным образом, выкрадет у нас купюру, которую он до этого ни разу в жизни не держал в руках.
- Борис, ты же взрослый уже человек?
Тупле не понравился этот вопрос. Видно было, что он себе его никогда не ставил. Да и немудрено - с такой-то мамой, которая с самого туплиного рождения точно знала, что ее Борюсик должен делать в каждую минуту его жизни.
- Да, Борис, ты уже взрослый человек. Завтра ты пойдешь на выпускной вечер, а это значит одно - что детство кончилось. А вот это, в свою очередь, значит, что не будет ничего страшного, если мы с тобой сейчас зайдем во-о-он в ту пивную и выпьем по кружечке, верно? В любой чайхане сейчас все равно все занято.
Тупля замер. Видно было, что подобное предложение буквально ошеломило его своей свежестью и новизной. Еще бы - никто и никогда не предлагал ему вот так, по-взрослому, зайти и выпить кружечку пивка.
Более того, буквально до сегодняшнего дня, вероятность поступления такого предложения была для него исчезающе мала - никто и никогда не считал Борю взрослым, а, значит, подбивать его на что-либо подобное было смешно. Но я недаром был хитрым бакинским татарином, справедливо считающим, что полуторачасовой переход под палящим солнцем нуждается в вознаграждении. Тем более, сдача с костюма, все равно, должна была остаться…
Упускать момент было не в моих правилах. И, постоянно меняя манеру беседы, я продолжил приводить аргументы в пользу своего наиразумнейшего решения.
- Боря, костюм - это, конечно, очень хорошо. Но мы- то с тобой - татарин и еврей - знаем, что если покупку не обмыть по старой русской традиции, то и радости она не принесет. И не смотри на меня так. Можно и заранее обмыть. Да точно - можно! - и я сделал нарочито глубокий глоток якобы пересохшим горлом.
В это момент в душе Бори происходила война миров. Куда там Уэллсу со своими фантастическими рассказами. Еврейская мораль против холодного пива в жаркий день. Армагеддон. Пиво победило.
- Сулик, только по кружечке, по одной, - сделав ударение на “по одной”, Боря решительно направился в “Пиво-Воды”
- Не, ну без вопросов, - и ловко выхватив сотенную купюру из рук друга, я уже кричал стоявшей на разливе тете Зивяре.
-Зивяра-хала, четыре раза и горох соленый.
Обалдевший от такой наглости Борька, не успел ничего сказать и лишь, как загипнотизированный удавом кролик, затаив дыхание, принимал из моих рук полные пенные кружки и отталкивал от столика желающих занять свободные места.
- Да ладно те, Борь. Не кисни. Один бокал ни тудом, ни сюдом. А мы уже сэкономили на такси, да и обратно сэкономим. Тетя Сара ведь что велела? Туда и Обратно - на такси. Так мы и на своих двоих нормально справимся.
… Я - практически неверующий бакинский татарин. Но, когда случаются такие совпадения, поневоле поверишь во что угодно. Мы допивали каждый по четвертой кружке, а мой друг, Боря, был уже настолько “хорошим”, что дальше ему, пожалуй, и не надо, так вот, в этот самый момент нас каким-то чудом разглядел и окликнул замечательный человек и “рубаха-парень” - Вадька Апресов.
Он только что оттолкнулся от стойки с одинокой кружкой в руке, и сейчас высматривал, куда бы ему притулиться. И тут он увидел нас. Широкая улыбка озарила его хитрую армянскую рожу. Не то, чтобы мы дружили, а Борю, он вообще видел второй или третий раз в жизни. Но сейчас, узрев перед нами батарею пустых кружек, он явно готов был стать нам лучшим другом немедленно. Ибо сам, судя по всему, купил себе пиво на последнюю мелочь.
А что это такое одна кружка в жаркий бакинский день? Безобразие, а не выпивка.
Да, озорной демон из окружения Исраила в этот день решил покуражиться всерьез. Ведь эта встреча, имеющая далеко идущие последствия, случилась ровно за пять минут до трёх часов. Даю вам честное слово, мы с Борей совсем уже было собирались закончить возлияния и двинуться за костюмом. А тут такое!
-Оппа! Гоношим? А что за праздник? Эээ, Тупля, да совсем хороший. Суля, его посадить надо.
- Ага, тебе на шею, - огрызнулся я, но сам таки призадумался.
Нет, страшного ничего не случится, да и не водку, поди, жрали. Борька скоро отойдет, но то, что ему надо притулиться на пятую точку - очевидно. -Слы, Апрес, подсоби-ка. Давай джихута до лавочки дотащим.
Бережно уложив пьяную Борькину тушу на лавочку, мы закурили. И во время табачно-пивного перерыва, я и рассказал Вадьке причину нашего с Борей “загула”.
-Эх вы, фуцыны. Шоб вы без меня делали? Учитесь, пока я жив. 78 рэ за костюм? Да вы с дуба рухнули? Если не полениться и поднять свои жопы, то можно доехать до Амираджан и там, в магазине трансформаторного завода, купить этот же костюм за 60 рэ. Разницу улавливаешь? И не пивом это дело обмывать, а как положено пацанам с нашего района. Мы же не сявки маштагинские. Да, Боря?
-Да! Мы не сявки, - неожиданно проорал пришедший в себя Борис.
-Ну так что? - не унимался провокатор.- Едем или бздим?
-А кого эт мы бздим? - насупился я. - Едем! Да, Борь?
- Да! Едем! А куда?
- Туда.
-Туда? Едем. - дал добро Боря и опять вырубился.
… У меня все в порядке с памятью. Еще бы, настоящему бакинцу без этого нельзя - надо учитывать многочисленные нюансы отношений среди огромного количества знакомых людей. Без этого никак - попадание впросак неминуемо. А настоящий бакинский татарин не имеет права попадать впросак, верно? Но события того дня частично ускользают от меня. Видимо, память выхватила и впечатала в себя лишь самые яркие моменты.
Полет по улицам родного города на новеньком бледно-желтом такси, с водителем-греком за рулем (Боре в такси стало чуток лучше, и он даже несмело пискнул с заднего сиденья: “А куда мы едем?”, но Вадька, сидящий рядом с ним, успокоил его ёмким - “За костюмом”)…
Неожиданная остановка прямо у витрин ресторана “Тбилисо”. Прохладный сумрак ресторана после раскаленного воздуха улицы. По сложившейся сегодня традиции, будущую удачную покупку, мы, конечно же, решили обмывать заранее. Боря, хотя и слабо участвовал в обсуждении, но согласился - он кивнул, я это точно видел, мамой клянусь!
О чем мы говорили в тот день? Наверное, как всегда, об общих знакомых, о жизни нашего города во всех ее многообразных проявлениях. И, конечно, часто упоминали завтрашнее торжественное событие Борин выпускной.
- Послушай, - сказал я, - послушай меня, Борис, ведь я твой друг и х@йни тебе не посоветую (на слове “х@йня” у Бори болезненно дернулись тонко очертанные ноздри - он еще не привык ощущать себя “взрослым мужчиной”) - Так вот, Борис, воистину, зачем тебе костюм? Арен будет в костюме, Вагиз будет в костюме, и даже Васька, хоть он и русский, тоже будет в костюме, да? И что, ты тоже, как дурак, будешь в костюме? Ты, мой друг, взрослый мужчина, будешь, как и эти подростки, обливаться потом в пиджаке? Вай, это неправильно. Ты должен пойти в брюках и белоснежной рубашке, что так выгодно оттенит твоё мужественное лицо. Верно?
- Верно! - подхватил мою мысль Вадька. - Зачем быть, как все, если можно быть не как все!?
- Но ведь мама сказала… - видимо, остатки еврейского здравого смысла пытались пробиться сквозь алкогольную пелену, окутавшую Борькин мозг.
- Вай! Так ведь, маминым умом всю жизнь не проживешь! Ты должен прямо сегодня показать ей, что ты взрослый мужчина и поступаешь так, как считаешь нужным! - слова Вадьки были весомы и значительны. Еще бы он был старше нас, да и опьянение переносил лучше. Тем более, что выхода у нас все равно не было - после оплаты ресторанного счета (а погуляли мы хорошо, с водочкой и шашлыком) денег на покупку костюма, даже в Амираджан, у нас сильно недоставало.
Я помню - Боря обреченно кивает головой. Все так, он взрослый и умный, он сам может принимать решения. И поэтому завтра, на своем выпускном, он появится в брюках и ослепительно белой сорочке. Тем более что брюки у него уже есть - их замечательно сшил еще зимой дядя Армен “по заграничным лекалам”. А сорочку можно купить где угодно, магазины работают минимум до семи. И поэтому - “да, Вадька, конечно, мы сейчас пойдем на пляж, да х@й там (взрослым положено материться, даже евреям) пойдем - с ветерком опять прокатимся, на такси!”
А вот дорогу на пляж я совершенно не помню. Не вспоминается мне также, откуда взялись несколько бутылок “сухаря”. Купание в море чуть освежило меня, но вино снова опьянило, и память моя качается на этих волнах - помутнение-просветление. И обратно. И снова.
Вы бывали на бакинских пляжах? Если да, то вы со мной согласитесь. Если не бывали, то просто поверьте мне на слово: в мире нет лучших пляжей. Ну, разве что, на Артеме, но до него слишком далеко ехать.
Вы когда-нибудь пили сухое вино, поедая чуть остывший бараний шашлык, на бакинском пляже под собирающемся уже закатиться на ночной отдых азербайджанским солнцем? Если нет, то вы потеряли столько, что даже я, красноречивый бакинский татарин, не смогу вам поведать.
И я запамятовал, в какой момент в наши с Вадькой головы пришла, почти одновременно, свежая мысль - а ведь для того, чтобы потрясающе выглядеть на своем выпускном балу, Борьке достаточно приобрести новые носки. И не париться с покупкой рубашки. Ведь так не хотелось уходить с теплого и пьяного, чуть колышущегося пляжа (я надеюсь, вы понимаете, почему он для нас в тот момент был таким) из-за необходимости покупки какой-то там рубахи. А ботинки Боре Вадька одолжит свои, настоящие “Цебо”, они всего-то на полразмера больше…
И вдруг,светило как-то резко закатилось в море и наступила ночь. Темнота, звезды, огромная луна, остывающий, но еще теплый песок пляжа и немеренно выпитого спиртного настраивало на мечтательный лад. Хотелось говорить о чем-то большом и прекрасном, о будущем.
-Я вот, после армии, в институт не пойду. Я и так умный. В бармены пойду. Да. А чего ты ржешь? Видал, как они живут? Да половина “шестерок” у входа в “Тбилисо” им принадлежит. У меня тоже, когда нибудь, шестерка будет. Бежевая. - Вадим лег на песок, и мечтательно уставился на звездное небо, словно пытаясь разглядеть на нем созвездие своей мечты. Созвездие “Большой Шестерки”.
- Да, вроде, уже сейчас какая-то другая модель появилась - “восьмерка”, что ли? Я, правда, сам еще не видел, но говорят. А к тому времени, как ты из армии вернешься, уже и другие модели появятся, - возразил я. Потом подумал и неуверенно добавил. - Наверное.
-Эх, Суля. Нам другие не нужны. Лучше шахи, в мире машин не придумали.
- А я в авиационный пойду. Уже и документы подготовил. Даже если сейчас, до армии, не поступлю, то после - точно. Еще и легче поступить потом. Будем наперегонки гонять. Я в небе, ты на жульке по асфальту.
- И я…ик… в небе…Я…ик…гонять. А томы…ик…костюмы, - Борька собрался было сказать еще что-то важное и многозначительно поднял палец вверх, но вышло только “иик”.
И вот допита последняя бутылка, и кончились сигареты, и, как ни прекрасна ночь, с ее отражающимися в гладком спокойном море луной и звездами, но прохлада ее напомнила нам, что все-таки настало время идти по домам. Мы были еще достаточно пьяны, чтобы этого не бояться. А вот дальше память услужливо открывает для меня страницы, которые даже я, совершенно искренний бакинский татарин, предпочел бы никому не пересказывать. Ну, да - из песни слов не выкинешь… К ночи мы прогуляли абсолютно все. Автобусы уже не ходили, и мы долго-долго шли, обнявшись, по городу, распевая в три глотки популярные песни советской эстрады, перемежая их комсомольскими маршами. Хмель еще не совсем отпустил нас, поэтому исчезновение где-то по пути Вадьки для меня до сих пор - тайна, покрытая мраком.
Впрочем, к чести его надо сказать, что свое обещание он выполнил, и мы с утра нашли около забора пару настоящих коричневых “Цебо”. Видимо, Вадька не рискнул после вчерашнего заходить в дом к кому-то из нас, во избежание репрессий со стороны наших родителей. И просто метнул ботинки во двор.
А что потом? Мне стыдно, стыдно, стыдно… Слишком хорошо я помню картину нашего появления во дворе, который, естественно, не спал весь целиком. Соседи окружали ревущую в три ручья тетю Сару и внимали в очередной раз ее истории. Про то, что нас с Борюсиком, конечно же, ограбили и убили. “И это за день до окончания школы”.
Моя мать еще не плакала, но глубокие тени, которые залегли у ее глаз, были видны даже при скудном дворовом освещении.
Нет. Не буду рассказывать, как нас встретили. Скажу только, что Борька на следующий день на свой выпускной бал пошел все-таки в костюме. Моем. Том самом, в котором на свой выпускной ходил я. И который всю ночь лихорадочно и напряженно перешивал дядя Армен с помощью тети Ануш, конечно же, уже забывшей о своей ссоре с тетей Сарой.
А следом наступил еще один день. Борька не выходил из дома, потому что ему было трудно даже сидеть, а не то, чтобы ходить. Его отец, несмотря на кажущуюся щуплость, виртуозно владел ремнем.
Я тоже был наказан. Мать не разговаривала со мной неделю. Она сходила и предложила отдать тете Саре половину пропитых нами денег. Та отказалась.
Мой отец сурово посмотрел на меня, а потом, размахнувшись, отвесил мне такую смачную и мощную затрещину, что голова у меня гудела еще пару дней. Он сказал: “Никогда не делай так больше, если пьешь - пей на свои”, и пошел устраивать меня на работу в свое АТП.
Все соседи целый год именовали нас с Борькой “алкоголиками”, до самого моего ухода в армию. Весь этот год мы каждый день общались с бывшим Туплей, он мне потом еще в армию написал несколько писем, в которых подробно рассказывал, что новенького там, у нас во дворе.
Вот ведь какая история… Сейчас я думаю, что, наверное, я и не мог себе представить такого в то время - поход в магазин и покупку костюма. Слишком сильно такое событие не укладывалось у меня в голове. Как это - пойти и купить? Зачем? Из-за соседской ссоры? Ведь если все начнут так поступать - на что будет тогда жить дядя Армен, с его копеечной пенсией? Так, глядишь, дойдет до того, что на вопрос: “Сосед, дашь покурить?”, услышишь: “Гривенник!”. Мир не сможет быть правильным, если в нем соседи начнут вести себя подобным образом!
Ведь даже я, очень умный бакинский татарин (а всем известно, что в Баку умнее татар - людей нет), в самом страшном своем кошмаре не мог представить себе, что буквально через несколько лет незримые трещины пройдут через каждый двор моего многострадального города, разделяя соседей. Да что там соседей - семьи. Трещины будут превращаться в пропасти. А те - заполняться кровью и слезами.
После смерти отца (он умер чуть раньше, чем начались распри), Боря вместе с матерью вынуждены были сбежать в Израиль от надвигающейся войны.
Вадьку зарезали в Тольятти в середине девяностых - еще одна жертва смутного времени.
Я живу и помню то время, когда на каждого смотрели так - хороший ты человек, или плохой? И не имело никакого значения, кто ты по национальности. Иное было немыслимо в том Баку, времен моих детства и юности. В моем любимом Городе. И, разумеется, хотя нет на свете никого лучше бакинских татар, мы отлично уживались в нашем Баку с людьми любых наций и народностей. По-соседски.
Я сейчас живу в Германии и летаю пилотом на гражданских линиях. Побывав в самых разных странах на всех обитаемых континентах, я все более отчетливо понимаю - никогда мне не взлететь в такое небо, какое было над моим Баку в те последние мирные годы.
________
источник: Здесь
