Клюев Николай Алексеевич – поэт, религиозный деятель, хлыстовец, репрессирован

Клюев Николай Алексеевич – поэт, религиозный деятель, хлыстовец, репрессирован

1884 – 1937

Родился 10(22) октября 1884 в деревне Коштугской волости Вытегорского уезда Олонецкой губ.

Отец – урядник, получивший должность сидельца казенной винной лавки в дер. Желвачево Мокачевской волости Вытегорского уезда, куда семья переезжает в 1890-е гг. Мать – из старообрядческого рода, ревностная хранительница традиций «древнего благочестия». По воспоминаниям деревенских старожилов, «в доме Клюевых было немало старопечатных и рукописных книг, в горницах висели иконы старого дониконовского письма, перед ними горели лампады.» (А. Грунтов).

От матери будущий поэт (если верить его исполненным в житийном жанре «автобиографиям») получает и своеобразное домашнее образование.

Клюев учится в церковно-приходской школе (1893-1895), затем в Вытегорском городском училище (1896-1897); в 1898 г. поступает в Петрозаводскую фельдшерскую школу, из которой, проучившись год, уходит.

Согласно «автобиографии», в 16 лет по настоянию матери он уходит в Соловки «спасаться» и надевает там на себя «девятифунтовые вериги», пытается постичь радость крестового, христианского братства. И он же слагает духовные песни для хлыстовской общины. Хлыстовство, иначе – христовство, несомненно, повлияло на поэзию Клюева. Да и на формирование его личности.

В его духовных, братских песнях тех лет выразилась мощь, страсть, энергия религиозной морали хлыстов, «духовных христиан», «божьих людей». Их вера в непосредственное общение со Святым Духом, в возможность воплощения Бога в праведных, последовательных сектантах, «христах» и «богородицах», утвердят в характере Клюева представление о своей избранности, твердую убежденность в том, что смертный человек приходит в грешный мир со своей духовной миссией.

Среди «божьих людей» были свои пророки и пророчицы, свои апостолы. По учению хлыстовства (христовства), Бог заменяет душу человеческую собой в тех, кто достиг высшей степени совершенства, соблюдая строгий пост, воздерживаясь от мяса, вина и табаку, от плотской любви и прочих соблазнов, ведя жизнь аскетическую, духовную.

Учение хлыстов пало на благодатную почву: юный христовер был из гордого Аввакумова рода. Во всяком случае, он так считал, он верил в это родство.

В 1906-1907 гг. он, по поручению хлыстов, отправился в Баку. Там он держал квартиру, явочную, нелегальную, для сектантов-«бегунов», тех, что осуществляли связь между хлыстами олонецкими, архангельскими и мистическими сектами Индии. Затем он отправляется оттуда в странствования по скитам и убежищам тайных мистических сект России.

Об этом Клюев сам расскажет Разумнику Васильевичу Иванову, и тот передаст этот рассказ в своих опубликованных на Западе мемуарах «Писательские судьбы».

1904 и 1905 годы в его жизни – это время революционных искушений. Он связан с Марией и Еленой Добролюбовыми, сестрами Александра Добролюбова. Сам Добролюбов станет адресатом поэзии Клюева. Христианские взгляды Клюева, его идеи братства, наконец, находят свое реальное, прикладное назначение. Добролюбовское движение – далеко не случайность в его судьбе.

Пропаганда братства и свободы закончилась в январе 1906 года: Клюева арестовали. Четыре месяца он провел в Вытегорской тюрьме и два – в Петрозаводской.

Следующий год принес новые физические и душевные испытания. Клюев, пацифист, попадает в солдаты. Взяли его от рекрутской партии особо, под строгим конвоем. Определили в пехотную роту. В ратном искусстве он видит противный Богу грех насилия и отказывается взять в руки винтовку.

При побоях Клюев молчал, ночью – плакал на голых досках на нарах. За отказ от воинской службы он был заключен в военную тюрьму в Сен-Михеле. Сидел и в Выборгской крепости, и в Харьковской каторжной, и в Дачьковском остроге Рязанской губернии. В 1908 году ему, наконец-то, удается демобилизоваться. Мотив: по состоянию здоровья.

Приняв участие в революции 1905 г. в качестве агитатора от Крестьянского союза и поплатившись за это тюремным заключением, Клюев ступает на путь интенсивных духовных поисков и творческого самоопределения, прокладывая себе тропу к большой поэзии. Провожатым к ее вершинам избирается им А. Блок.

В 1907 году Клюев вступает в переписку с ним, которая продолжается долгое время. Клюев придерживается двух целей: во-первых, приобщить себя, «темного и нищего, кого любой символист посторонился бы на улице» к элите жрецов современного искусства; а во-вторых, просветить самих этих жрецов, оторванных от национальной жизненной стихии и истинной культуры, духом добра и красоты, исходящих от потаенной народной России, вестником которой он себя осознает.

Клюев решительно входит в круг столичной литературной элиты и уже в 1908 г. печатается в роскошно издаваемом журнале символистов «Золотое руно». В конце 1911 г. (с указанием – 1912) выходит первая книга его стихотворений «Сосен перезвон».

В 1912 г. выходит вторая книга стихов Клюева – «Братские песни», составленная, по утверждению автора, из текстов, сочиненных им еще в бытность юным «царем Давидом». Выход этой книги сопутствует сближению Клюева с «голгофскими христианами» (революционно настроенной частью духовенства, призывавшей к личной, подобно Христу, ответственности за зло мира и издававшей свои журналы «Новая жизнь», затем «Новое вино»).

«Голгофские христиане» делали ставку на Клюева как на своего пророка. Однако, не оправдав их надежд, Клюев отходит от религиозно-пророческой стези, он выбирает путь поэта.

В 1913 г. издает новую книгу стихов «Лесные были». К этому времени Клюев уже признан на отечественном Олимпе. Он становится центром притяжения «поэтов из народа», составивших вскоре ядро новокрестьянской поэзии, – А. Ширяевца, С. Клычкова, С. Есенина.

В 1916 г. выходит четвертая книга стихов Клюева «Мирские думы»; в середине 10-х гг. создается посвященный смерти матери цикл «Избяные песни», вершинное достижение Клюева в этот период. Клюев принимает революцию 1917 г. поначалу восторженно, ошибочно предполагая в ней силу, способную содействовать историческому воплощению той Руси, которая была намечена в поэзии Клюева как «берестяной рай», «как «мужицкое царство». Он входит в литературную группу «Скифы».

Клюев стихами прославляет Ленина как некоего игумена мужицко-раскольничьей России (цикл стихов «Ленин», 1918). В 1918 г. выходит его книга стихов «Медный кит», представляющая в основном лицо революционной клюевской музы. В 1919 г. выходит двухтомник Клюева «Песнослов», включающий в себя и новые произведения, и в переработанном и дополненном виде стихи предшествующих книг.

В 1922 г. выходит новый сборник стихов Клюева «Львиный хлеб», отражающий перелом в его миросозерцании от иллюзий 1917-1918 гг. к трагическим мотивам поэзии 20-х гг. В том же 1922 г. выходит и отдельным изданием поэма «Мать-Суббота», посвященная мистике сотворения крестьянского хлеба.

В сентябре 1922 г. в «Правде» (№224) появляется статья Л. Троцкого о Клюеве (одна из нескольких под общим названием «Внеоктябрьская литература»), в которой автор, отдав должное «крупной» индивидуальности поэта, «пессимистически» обобщал: «Духовная замкнутость и эстетическая самобытность деревни (...) явно на ущербе. На ущербе как будто и Клюев» (Литература и революция. – М., 1991. – С.62).

Отвечая 20 января 1932 г. на предложение правления Союза писателей подвергнуть «самокритике последние свои произведения, К. высказывается; «Если средиземные арфы живут в веках если песни бедной, занесенной снегом Норвегии на крыльях полярных чаек разносятся по всему миру, то справедливо ли будет взять на финку берестяного сирина Скифии, единственная вина которого – его многопестрые колдовские свирели. Я принимаю и финку, и пулемет, если они служат сирину-искусству» (Перечитывая заново. – Л., 1989. – С.216.)

Только «Плач о Сергее Есенине», «Деревня» и «Заозерье» публикуются при жизни поэта, все же остальные поэмы появятся в печати на его родине лишь, более чем через полсотни лет. В 1928 г. выходит последний сборник стихов Клюева «Изба и поле», всецело составленный из ранее напечатанного. Однако следующие пять лет – период наиболее интенсивного и даже как бы «отчаянного» творчества.

Неизменно подчеркивавший свое духовное (и даже генетическое) родство с «огненным именем» несгибаемого протопопа Аввакума, Клюев отнюдь не намерен уступать в неравной борьбе своих позиций. В конце 1933 или начале 1934 г. Клюев создает уже открыто направленный против злодеяний существующего режима цикл «Разруха», со страниц которого встает потрясающая картина народного страдания: голода, массовой гибели вывезенных на Вологодчину раскулаченных украинцев, рытья печально знаменитого канала.

2 февраля 1934г. Клюев (в это время он проживает в Москве) подвергается аресту за антисоветскую агитацию. На допросах он не скрывает своего решительного неприятия «политики компартии и советской власти, направленной к социалистическому переустройству страны», которое он рассматривает «как насилие государства над народом, истекающим кровью и огненной болью».

Последним из известных произведений Клюева является стихотворение «Есть две страны: одна – Больница...». Посланное с последним письмом А.Яр-Кравченко (25 марта 1937), оно свидетельствует о том, что, несмотря на все страдания и бедствия, творческие силы не оставляли поэта.

Сосланный поначалу в пос. Колпашево (Зап. Сибирь), Клюев вскоре переводится в Томск, где с весны 1937 г. теряется с ним связь, уступая место версиям и легендам о его конце. И только в 1989 г. из ставших доступными материалов томского НКВД выясняется истинная картина его гибели: 5 июля 1937 г. его, уже завершающего срок ссылки, вторично арестовывают как активного, «близко стоящего к руководству» участника «монархо-кадетской» повстанческой организации «Союз спасения России» (никогда не существовавшей); приговоренный к высшей мере «социальной защиты», он был расстрелян в один из трех дней – 23-25 октября 1937 г.

По материалам интернета и статьи А.И. Михайлова.