Квурт Ростислав. Портсигар Николая Николаевича Чернова
Квурт Ростислав. Портсигар Николая Николаевича Чернова (Месаксуди)[править]
- Напишите, напишите, пожалуйста, про деду Николая, - настойчиво просит меня Танечка.
- А почему же не Вы сами? - спрашиваю.
- Ах, мне долго писать! - лукаво ответствует дражайшая супруга, - А Вам - быстро...
Что ж, нечего делать, придется самому за неё писать, благо все фамильные истории моей жены мне давно ведомы.
Маленькая, самодельная коробочка из алюминия. На крышке по периметру - незатейливый орнамент. Внизу - три еловые веточки. На одной из них, в обрамленье звезды, одиноко сидит птичка. Наверху буквы инициалов - "Н.Н.Чернов".
Неизвестно, кто соорудил этот незатейливый портсигар, но Николай Николаевич Чернов - это муж моей двоюродной бабки, Екатерины Владимировны, и, по совместительству, близкий друг тов. Сталина...
Я родилась в год, когда он ушел из жизни. Но семейное предание сообщает, что Николай Николаевич все-таки успел покачать меня на своих руках (вот и приобщилась я к истории!) и даже покатать в коляске по нашему двору. На старой фотографии, где он за обильным застольем, у него облик греческого контрабандиста-разбойника (прям, не знаю, можно ли так говорить), но хорошо знаю, что был он добрейшей души человек.
Настоящая же его фамилия была Месаксуди и принадлежала она богатейшей семье дореволюционного Крыма.
Табачная фабрика "Месаксуди и сын"! Она располагалась в Керчи, на углу Воронцовской и Дворянской улиц. Описывать производство папирос различных сортов, закупку листового табака на Кавказе, а также изготовление папиросных и табачных коробок не буду, так как меня больше интересует, каким боком приходился к этому курительному богатству супруг моей двоюродной бабули. Как понимаю, Николай Месаксуди приходился племянником Константину Ивановичу Месаксуди, отцу-основателю этой знаменитой фабрики. И, как понимаю, для него были открыты все стези для успешного жизненного пути, но Николай Николаевич избрал тернистый путь пассионарного революционера.
Уж каким ветром его занесло в Грузию - неведомо (каким, каким - революционным!), но именно там, он и познакомился с товарищем Сталиным, тогда ещё Кобой. Революционные устремления требовали финансовой подпитки партийной кассы и потому Коба, Николай Николаевич и ареопаг идейных сотоварищей, обзавелись наганами, револьверами и пулями, настоящими боевыми.
Эксы! Именно т.н. "эксы" - "экспроприации" стали основным видом развлечения в бурной, закавказской жизни Николая Месаксуди. Кого же они грабили? - Наверное, богатеев (принуждение их к "спонсорской помощи"). Наверное, это были налеты на дилижансы с инкассацией (представляю, несется этот денежный экипаж где-нибудь по Морской в Батуми, а навстречу ему - раз! - деда Коля вместе с Кобой… прям, ужас какой-то!)...
Свершилась революция... Правда, уже без участия Николая Николаевича. Почему? А вот отмежевался он от партии большевиков, и отвернулся он от своего боевого друга - Кобы. Дело случилось в десятых годах, на каком-то там историческом съезде. Что там у них произошло? Только догадываться... Но, вот, стал наш Месаксуди тише воды и ниже травы...
Перебрался в Баку (от греха подальше?), женился на Екатерине Черновой (ей было чуть ли не шестнадцать лет), прозорливо взял её фамилию (это, очевидно, и спасало его в дальнейшей жизни, ведь Иосиф Виссарионович про всех знал, про всех помнил). Добавлю, что о Сталине он отзывался всегда негативно: "Нехороший человек".
В отличие от своего друга, Николай Николаевич был хорошим человеком. Был очень хлебосольным, очень почитаемым, и очень любимым среди друзей и родственников. Прошел войну. В отличие от своей супруги, которая гвардии-майор, находился в невысоких званиях (очевидно, сказался возраст и, может быть, желание "не светиться"), однако заслужил и медали, и ордена.
В бакинской жизни Николай Николаевич был весьма устроен. Очень любил мою бабулю - свою дорогую супругу. Настоял, чтобы она получила высшее медицинское образование. Имел неплохую службу, похоже, как до войны, так и после. Знаю, что в последние годы жизни заведовал складами, лабазами. Один из складов, видно, оказался посудным, и от деды Николая в моём наследстве - немецкий чайный сервиз. Вот, думаю, сколько лет минуло, а сервиз все стоит...
Со своей Катей он был похоронен на монтинском кладбище. Теперь их там больше нет...
Остались только воспоминания, старая фотография и небольшая алюминиевая коробочка-портсигар, со странной птичкой на еловой ветке.
Светлая им память!
Ростислав Квурт
