Казинец Моисей Львович
Казинец Моисей Львович – инженер-экономист, участник войны [править]
1907 – 1965
Предо мной маленькая старая фотография с погнутым краем, на обороте – поблёкшая от времени карандашная надпись, сделанная чётким красивым почерком: Август 1925 года. Чаусы. На фотографии молодой парень: высокий лоб, густые чёрные брови, прямой открытый взгляд, правильный овал лица. Парень выглядит жителем провинции, молодым сельским учителем. Парню – 18 лет. Он окончил школу и намеревается покинуть свой родной городок Чаусы. Он хочет учиться, он любит русскую литературу и мечтает стать литератором. Парня звать Моисей.
Моисей. 1925 год, Чаусы, Белоруссия
Слава Иосифовна Казинец (Рошаль)
Мать Моисея – Слава Иосифовна Рошаль преподавала русский язык. Его отец, Лев Танхумович Казинец работал лесником. Слава Иосифовна происходила из состоятельной семьи. Два брата матери Абрам и Евсей получили хорошее инженерное образование и в начале 20 века переехали в Баку – город с бурно развивающейся нефтяной промышленностью.
Моисей решил поехать в Баку, чтобы там продолжить своё образование. Прошло полгода. Моисей устроился на работу в контору нефтяного промысла на должность счетовода. Через некоторое время, благодаря помощи профсоюза, он получил жильё. Квартирой это жильё назвать было трудно. Дверь со двора вела в небольшой отрезок коридора, к которому примыкала узенькая комнатка, с расположенной по её длине кроватью и столиком у окошка.
Баку 20-х годов. Азербайджан только недавно превратился в советскую республику. Задачей центральной власти стала организация бесперебойной работы нефтепромыслов, добыча и транспортировка нефти. До 1920 года большая часть нефтедобывающей промышленности принадлежала Нобелю. Англичане также участвовали в эксплуатации нефтяных месторождений и построили водопровод, обеспечивший город, расположенный в сухой степи, питьевой водой. Бурное развитие нефтяной промышленности привело к развитию смежных отраслей производства, что обусловило резкий рост потребности в рабочей силе. В начале 20 века евреи из черты оседлости Белоруссии и Украины, обладавшие рабочими специальностями могли получить право жительства в Баку.
Население города росло. Мигрировавшее население селилось в старых домах, расположенных на окраине города, а от окраины до центра ходьбы было 20 минут. Город раскинулся на сухой равнине, плавно поднимающейся к окружающему её плоскогорью, и был подобен партеру огромного природного театра, сценой которого было море, а амфитеатром – сухая степь нагорья. Улицы города, выложенные булыжником, плавно спускались к морю, к бухте, к зелёной полосе бульвара, к центру – месту прогулок, встреч и знакомств жителей города. На набережной у бульвара, на центральных улицах возвышались дома, поражающие красотой архитектуры, принадлежавшие до революции местным и иностранным нефтепромышленникам.
Улицы города, несмотря на переименование и присвоение им революционных имён, упорно хранили свои дореволюционные названия: Ольгинская и Торговая, Воронцовская и Базарная, Большая морская и Нижнеприютская. Прибрежный проспект назывался Нобелевским. Удаляясь от моря, улицы становились уже, а дома, стоящие на них – всё проще и ниже. Исчезало булыжное покрытие, и песок разносился бакинским ветром по всему городу. Внутри домов были дворы и дворики со скрипучими деревянными лестницами, с погнутыми перилами и шатающимися ступенями. Лестницы вели на второй этаж к деревянным коридорам, на которые выходили окна жилых комнат, которые зачастую не имели внешних окон. Во дворе непременно располагался туалет с деревянной дверью, цементным полом с двумя выступами для ног, и водопроводный кран, у которого собирались с вёдрами все жители дома. Обеды готовили на примусах и керосинках прямо в жилых комнатах, а купаться ходили в бани.
Во двор дома номер девять по Мельничной улице, где поселился Моисей, проходили через подворотню с металлическими прямоугольными мусорными баками, измазанными мазутом. Моисей пересекал двор, открывал ключом свою дверь и попадал в свой дом – узкий коридорчик с окошком в глубине.
Несмотря на маленькую зарплату, он покупал газеты, журналы, книги. Он приспосабливался к жизни большого, по сравнению с Чаусами, города, он становился горожанином. С фотографии февраля 1926 года, менее, чем через полгода городской жизни, смотрит юноша, весьма отличный от деревенского парня с фотографии августа 1925.
Мысль о поступлении в институт пока приходится отложить. Нужен рабочий стаж или принадлежность родителей к рабочему классу. У Моисея же нет ни того, ни другого. Он продолжает работать, знакомиться с молодыми людьми, которые также, как и он переехали, из разорённых войной и революцией Белоруссии и Украины, в спокойный и солнечный город Баку. Главное же для него – читать книги, газеты, журналы. В марте 1927 года Моисей сфотографировался в «Центральной фотографии» города Баку. Так написано его изящным почерком на обороте фотографии. Ему скоро исполнится 20 лет.
Он, как и прежде мечтает о литературе, много читает, посещает литературные кружки в городе и даже выступил с докладом на тему: «Как работать над книгой».
В первые годы своей жизни в Баку, имея работу, жильё и полную независимость, Моисей получил возможность заняться самообразованием. Он изучил немецкий язык, занимался английским, купил самоучитель азербайджанского языка, пережившего, с установлением советской власти, переход с арабского шрифта к латинскому, а позднее и к русскому. По-видимому, в среде промысловых рабочих русский язык употреблялся в меньшей степени, чем в городе и Моисей имел возможность разговаривать на азербайджанском языке. Он покупал книги азербайджанских писателей в русском переводе. С интересом прочёл книгу писателя Ордубады «Тавриз туманный» о жизни в соседней Персии. Он посещал букинистические лавки, покупал редкие книги и журналы.
Круг интересов Моисея был чрезвычайно широк. Он собирал публикации о телепатии, его заинтересовали статьи о связи характера человека с его почерком и он выписал, по объявлению в журнале, книгу известного специалиста в этой области – Зуева-Инсарова «Почерк и личность», изданную самим автором в 1929 году. Вскоре в городе появились афиши, известившие о приезде в Баку Зуева-Инсарова и его предстоящей встрече с читателями в фойе Оперного театра. Сообщалось также, что автор книги будет определять характер по образцам почерка – письмам, запискам, которые ему может предоставить каждый желающий. Захватив письмо-образец почерка, Моисей отправился в Оперный театр и передал его для анализа. Он был поражён лёгкостью и точностью с которыми Зуев-Инсаров подробно описал его характер, основываясь на особенностях почерка. Моисей решил детально изучить метод определения характера по почерку и овладеть этим искусством. Друзья стали приносить ему образцы своего почерка, а он писал им характеристики.
Постепенно накапливался рабочий стаж, дающий возможность поступления в институт, но тут выяснилось, что служащий нефтяного промысла может поступить лишь на технический факультет и, таким образом, дорога в литературный институт оказалась закрытой. Для Моисея 1929 год тоже оказался переломным. Произошло важное событие – знакомство с девушкой, которая ему понравилась. Девушку звали Хана Топельберг.
Её родители переселились в Баку из Одессы, пережив там погром 1905 года. Хана родилась в 1908 году в Балаханах – промышленном пригороде Баку. Желая произвести впечатление на понравившуюся девушку, Моисей похвастал своим умением определять характер человека по почерку. Хана написала письмо-образец для анализа и вскоре получила полное описание своего характера, написанное на отдельном листе. Характеристика отмечала такие черты, которые не были известны ей самой и проявились в её жизни позднее. Постепенно между молодыми людьми завязалась дружба, возникла любовь, которая привела через несколько лет к созданию семьи. 1929 год. Моисей продолжает работать, занимается самообразованием, встречается с Ханой. Не сразу он решается на знакомство с её родителями.
Отец Ханы, Копель Топельберг был кровельщиком по специальности. Он не имел постоянного места работы, но состоял членом профсоюза «Металлистов» и вместе с компаньоном периодически выполнял подрядные работы. Мать Ханы, Сима (в девичестве Гринман), имела специальность – портниха-белошвейка. Был в семье и старший брат Ханы - Хаим, который родился в январе 1905 года в Одессе и чудом остался жив во время погрома, когда семья пряталась в катакомбах города.
Пережив погром, Сима и Копель приняли решение о переезде в Баку, где к тому времени жил и успешно работал младший брат Копеля, Лев. В 1907 году, обладая рабочей специальностью, Копель получил официальный документ, дающий ему право на жительство в Баку вместе с семьёй.
С увеличением стажа работы всё более реальной становится мечта Моисея об учёбе в институте. Работа в нефтяной промышленности дала ему право на поступление в Индустриальный институт. Технические факультеты не привлекали Моисея, не отличавшегося интересом к технике, поэтому выбор экономического факультета, как наиболее гуманитарного, оказался для него предпочтительным.
В сентябре 1932 года Моисей становится студентом экономического факультета Индустриального Института города Баку. Не зря потрачены семь лет, прожитых вдали от семьи. Трудовой стаж и методичное самообразование привели к цели. Моисей – студент дневного отделения экономического факультета. Предстоит жить на студенческую стипендию, которая, по-видимому, меньше зарплаты счетовода.
В 1934 году Моисей делает предложение Хане и, женившись, переезжает к ней, становится членом её семьи. В то же время, из Чаус к нему приезжает брат Натан, который поселяется в его комнате на Мельничной улице. Натан находит работу телеграфиста - работу по специальности, которую он приобрёл в Чаусах.
Дом, в котором жила Хана, стоял на пересечении улиц Воронцовской и Балаханской[1], которые, ко времени женитьбы Ханы и Моисея, уже сменили свои названия. В 1923 году по решению Баксовета произошло переименование большинства улиц города Баку. Улицы Воронцовская и Балаханская стали называться Азизбекова и Басина, соответственно, в честь двух из 26 Бакинских Комиссаров, расстрелянных англичанами в песках под Красноводском.
Дом был трёхэтажным и более фундаментальным, чем тот, где жил Моисей. Через парадный вход с улицы Азизбекова можно было подняться сразу на второй этаж. Жители первого этажа попадали во двор дома через тёмный подъезд, в котором также стояли открытые мусорные баки, располагался общий для жителей двора туалет с двумя кабинами, которым пользовались и прохожие с улицы. К туалету примыкал водяной кран, изогнутый над квадратным бетонным ящиком с отверстием для слива воды, в который жители ставили ведро, набирая воду. Часто напор воды бывал слабым, и вода не поднималась на второй и третий этажи. У слабой струйки воды, текущей из крана, выстраивалась очередь с вёдрами соседей всех трёх этажей дома. Случалось и так, что воды не было и в этом кране. Тогда соседи направлялись на поиски воды в соседних дворах и на соседних улицах.
Хана жила на втором этаже и к её квартире вёл широкий коридор, куда выходили окна и двери всех квартир этажа. Из окон коридора был виден двор, а через застеклённые окна коридорчиков квартир первого этажа – всё, происходящее в этих квартирах. Копель, отец Ханы получил эту квартиру в 1920 году, как член союза «Металлистов». Ходили слухи, что в этом доме в период революции находились на постое Красные Аскеры – солдаты Красной Армии. С установлением Советской Власти в Азербайджане солдаты покинули дом и квартиры распределили среди членов профсоюзов. Рядом с домом в 20-е годы был пустырь, где кипел, шумел и переливался яркими красками восточный базар. Величаво ступали груженные арбузами верблюды, на прилавках краснели огромные помидоры, из растрескавшихся гранатов выглядывали ярко-красные зёрна, гроздья винограда, выращенного в солнечных степях Апшерона, привлекали покупателей. На столах у пекарен громоздились стопки свежевыпеченных чуреков.
В начале 30-х годов союз «Металлистов» решил построить на пустыре-базаре кооперативный дом для рабочих и предложил своим членам внести определённую сумму при записи на получение квартиры. И Копель получил такое предложение, но, посоветовавшись с женой, решил, что квартира, в которой они живут, их удовлетворяет (в квартире не было ни кухни, ни тулета, ни хотя бы душа) и от записи отказался. Вскоре на бывшем пустыре вырос Большой Новый Пятиэтажный Дом с огромным двором внутри. Дом выходил на четыре улицы и имел лишь три угла. Четвёртый его угол занимал трёхэтажный дом, в котором жила семья Ханы. Войти во двор и пройти к подъездам Пятиэтажного Дома можно было через большие ворота с улицы Красного Аскера. Так стала называться бывшая Шемахинка – дорога, ведущая на Шемаху, древний город Азербайджана.
Моисей и Хана зарегистрировали свой брак 29 ноября 1934 года. Моисей переехал к Хане. Произошли изменения в их жизни. Они стали семьёй. В новой социалистической действительности уже не звучат их библейские имена. Моисей теперь называет Хану Аней, а она его – Мишей. Аня и Миша – семья. Ане – 26 лет, а Мише – 27.
Родители выделили молодым большую из двух комнат квартиры, с двумя окнами, выходящими на улицу Азизбекова. Моисей перевёз к Хане самое дорогое своё имущество – книги, собранные им за почти десятилетие бакинской жизни. Он поместил привезённое богатство на старой этажерке, которая разваливалась и не вмещала всех книг. Проблему книг необходимо было решать и поэтому молодые сделали свою самую важную и пожалуй единственную в жизни совместную серьёзную покупку – настоящий книжный шкаф. Шкаф имел ряд глубоких полок, на которых книги хорошо размещались в два ряда. Дверцы шкафа блестели гранёными стёклами, а на самом верху шкафа была глубокая открытая полка. Шкаф стал предметом гордости Моисея и вселял надежду на будущие книжные покупки.
Родители Ханы расположились в пятнадцатиметровой проходной комнате с одним окном, в которой семья обедала. Там же Сима готовила еду на примусе, который со временем был заменён керосинкой. Большим богатством семьи была печка-буржуйка на высокой сужающейся ноге, которая ставилась на керосинку. Печка-буржуйка обладала преимуществом перед печкой-пролетаркой, которая ноги не имела. В полую ногу можно было вкладывать камни, которые дольше сохраняли тепло. В буржуйку вставлялась круглая металлическая форма для выпечки пирогов, сушки сухарей из остатков хлеба, жарки каштанов. Буржуйка служила источником тепла в холодные зимы, на её поверхности раскладывалось мелкое бельё для просушки. И бельё Сима стирала в своей жилой комнате, используя оцинкованную ванну и металлическую тёрку. За дверью комнаты была маленькая прихожая, часть общего с соседями коридорчика с дверью, выходящей на большой коридор.
Вода и туалет, общие для всех соседей второго этажа, располагались в большом коридоре. В маленькой прихожей стоял старый шкаф со стеклянными диапозитивами Хаима. Хаима теперь звали Фимой. Ко времени замужества Ханы, Фима уже не жил в квартире родителей. Он женился и перебрался к жене. Фима окончил Политехнический институт и получил диплом инженера-мелиоратора, однако работа по специальности его разочаровала. Он начал преподавать физику в школе и выступать с лекциями по астрономии, которой очень увлёкся. Он купил специальный диапроектор и заказал к нему диапозитивы для иллюстрации материала к докладам по астрономии. Эти диапозитивы и хранились в старом шкафу, расположенном в прихожей.
К свадьбе Ани и Миши Фима преподнёс царский подарок. В антикварном магазине он купил деревянную шкатулку XIX или даже XVIII века для хранения игральных карт. На верхней крышке шкатулки была вделана в виде медальона финифть – изображение карточного короля на фарфоре, покрытое специальной эмалью. По бокам крышки располагались резные бронзовые полосы. Внутри находились четыре деревянные коробочки для хранения карт, каждая – для карт определённой масти, которая определялась по финифти на крышках коробочек. Шкатулку поместили на верхнюю открытую полку книжного шкафа. Со временем она переместилась на узкий столик, приделанный к большому зеркалу.
Зеркало трёхметровой высоты – бывшая створка двери какого-то богатого дома, было куплено Копелем на толкучке – знаменитой бакинской «Кубинке». Оно точно поместилось в 80-ти сантиметровый промежуток между двумя окнами большой комнаты. В этой комнате, под пристальным взглядом Большого Зеркала прошла вся семейная жизнь Ханы и Моисея. Рядом с зеркалом всегда была шкатулка, единственная дорогая вещь семьи. Зеркало и шкатулка были символами Семьи, символами Дома. Даже смерть Моисея в 1965 году не разрушила Дома. Жизнь шла дальше. В Доме осталась Хана, остались дети. Дом, в котором четыре поколения семьи прожили 60 лет, не нажив никакого имущества, рухнул в 1979 году, при отъезде Ханы в Израиль. Зеркало забрала армянская семья, которая, по-видимому, его потеряла во время событий в Баку в 1990 году, а шкатулка осталась в отказе. Советская власть не любила расставаться даже с частными ценностями.
1935 год.[править]
Моисей продолжает успешную учёбу в институте. Ещё до замужества Хана мечтала учиться на архитектурном факультете, куда поступили некоторые из её знакомых девушек, однако обучение там было платным, или платным был подготовительный курс для поступления на этот факультет, и Сима настояла на записи Ханы на курсы медицинских сестёр. Сима считала, что девушке нет необходимости приобретать инженерную специальность и свои надежды на выход семьи из бедности она возлагала на хорошее образование сына, на которое не жалела средств из скромного семейного бюджета.
Хана окончила курсы медицинских сестёр, но первое же ночное дежурство в больнице показало ей ошибочность выбора специальности. Весна 1935 года принесла радостную весть – ожидалось прибавление семейства. О ребёнке мечтали, ребёнка ждали с нетерпением. Хана надеялась родить сына, а Моисей мечтал о дочери. 2 декабря 1935 года родилась дочь Мария. В годы, когда модными были имена, связанные с революцией и её вождями: Ленина, Вилена, Нинель, Сталина, Светлана, для того, чтобы назвать дочь простым именем Мария, требовалась определённая независимость мышления. Моисей сказал, что дочь всегда будет единственная с таким именем в любой группе. Хана согласилась.
Семья увеличилась. Моисей вносил свою студенческую стипендию в семейный бюджет, Копель – свои нерегулярные заработки, Хана нашла работу счетовода в какой-то организации, Сима вела хозяйство и ухаживала за ребёнком. В семье царил матриархат. Сима устанавливала распорядок семьи. Она определяла необходимые покупки, ходила на базар и готовила обед. В самые тяжёлые годы в семье всегда готовили обед, и это было основой семьи, возможностью собрать всех за обеденным столом. Моисей продолжал учёбу в институте. Хана работала. Дочь росла. В 1937 году Моисею исполнилось 30 лет. К своему дню рождения – 7 июля он окончил институт, получив диплом с отличием. Ему предложили тему для кандидатской диссертации с продолжением обучения в аспирантуре и возможность начать работу в должности инженера-экономиста в управлении «Азнефть». Он предпочёл работу. Хотелось наконец получать нормальную зарплату. Моисей в Баку уже 12 лет. У него – семья, дочь, высшее образование, перспективы продвижения по службе и возможность научной работы. На снимке марта 1937 года – дочь Мария с бабушкой Симой.
1937 год.[править]
Моисей с возрастающим беспокойством следит за событиями в стране. Ширятся репрессии. Арестовываются известные люди города и среди них профессора-экономисты, его институтские учителя. Во время учёбы в институте Моисей прошёл курс военной подготовки и получил звание лейтенанта запаса. К концу 1939 года его призвали на армейские сборы. Кончилась мирная гражданская семейная жизнь инженера. Впереди долгие годы военных дорог.
Уже в марте 1940 года учебные сборы превратились в регулярную службу. Моисей был назначен начальником продовольственного снабжения 136-го отдельного батальона связи 77 стрелковой дивизии. Эта дивизия располагалась в городе Ленкорани, на границе Азербайджана с Ираном, у государственной границы СССР. Уже более полугода Моисей находился вдали от семьи, Хана решила навестить его и в июне 1940 года она вместе с дочерью собралась в Ленкорань. Город Ленкорань расположен на берегу Каспийского моря у подножья Талышских гор в субтропической природной зоне. В 1940 году не было ни железнодорожной, ни автомобильной регулярной связи между Баку и Ленкоранью, и добраться туда можно было лишь на пароходе. Пароход остановился вдали от берега. Кругом было синее-синее море и ярко голубое небо. Пароход не мог подойти к берегу и пассажиров пересадили в лодки. Ленкорань запомнилась Хане обилием растительности, разнообразием овощей и фруктов, навесом у дома, обвитым виноградной лозой, среди ярких, сочных листьев которой, прямо над головой висели грозди спелого винограда.
Год 1941, 22 июня, война.[править]
В июле 1941 года Моисей стал помощником командира батальона по материальному обеспечению отдела разведки парашютно-десантного батальона штаба Закавказского Военного Округа. При смене дислокации, он получил возможность заскочить домой на несколько часов.
1941 год.
В декабре 1941 года он был переведён в действующую армию и стал помощником начальника обозно-хозяйственного отделения 47-ой действующей армии Крымского фронта. История крымских сражений хорошо известна и подробно описана. Армия попала в капкан. Немцы теснили солдат к Керчи. Полуостров был отрезан и заблокирован немецкими армиями. Отступать было некуда, только в море. На берегу скопились бойцы разбитой армии. Немцы бомбили эти скопления. Несколько катеров предпринимали отчаянные попытки вывезти бойцов из западни. Катера отходили переполненные людьми. Немцы бомбили и катера. Отчаявшиеся люди бросались в море, пытаясь переплыть пролив, отделяющий Чёрное море от Азовского. Не многим это удавалось. Трупы погибших прибивало к берегу. Моисей был среди собравшихся на берегу. У него была травмирована нога. Некоторые мужественные командиры пытались навести порядок среди отчаявшихся, паникующих людей. У причала стоял последний переполненный катер, готовый к отплытию. Один капитан втолкнул Моисея на палубу катера. Катер достиг берега города Новороссийска, где его накрыла вражеская бомба. Моисей очнулся в воронке засыпанный землёй. Контузия, госпиталь.
Январь 1942 года. Хана сфотографировала дочь, чтобы послать фотографию мужу на фронт.
От Моисея нет никаких известий. Февраль. В квартире - радиорепродуктор. Установили эти репродукторы всем желающим. Сделали специальную проводку. С началом войны у населения собрали все радиоприёмники. Все должны были их сдать добровольно. Уклонение каралось жестоко. В семье Ханы не было радиоприёмника до войны, и сдавать было нечего. Репродуктор приносил в дома все фронтовые новости. Новости были плохими. Хана не находила себе места. Она знала, что в 47-ой действующей армии было много бакинцев. Ей было известно, что среди них был сын известного в Баку музыканта Курбана Примова. Она знала адрес музыканта и пошла к его дому. Она стояла там вместе с другими бакинцами в ожидании известий. Никто ничего не знал. Известий с фронта не было. В городе было темно. Всё затаилось в тревожном ожидании. Немцы приближались к Кавказу. Их целью была бакинская нефть. Ожидались бомбёжки. Все оконные стёкла были заклеены бумажными полосами, чтобы не разлетались осколки стекла в случае взрыва. От граждан требовалось затемнять окна. Нужно было вешать на окна плотную, не пропускающую свет ткань, чтобы вечерами свет из квартир не пробивался на улицы. Общественники проходили по улицам и штрафовали тех, из квартир которых пробивался свет. По небу гуляли лучи прожекторов. Иногда можно было увидеть самолёт, попавший в точку пересечения двух лучей.
Побитая на Крымском фронте 47-ая действующая армия получила пополнение и переместилась на Северный Кавказ. До конца 1942 года Моисей оставался в 47-ой армии Северо-Кавказского фронта в той же должности. Немцы захватили Северный Кавказ и рвались к Баку. В городе было тревожно. Уже с начала войны в свободной продаже не было никакой еды. Хлеб и основные продукты питания распределялись по карточкам.
В начале войны Хана устроилась на новую работу. По всей стране были открыты ремесленные училища, объединённые в единую государственную систему «Трудовых резервов». Стране нужны были молодые специалисты рабочих специальностей. Необходима была срочная замена ушедшим на фронт рабочим военных заводов. Училища готовили токарей, слесарей, механиков, электриков. В стране было много беженцев, много беспризорных детей, потерявших родителей. 14-15-летних ребят принимали в такие училища. Их обеспечивали хлебом, регулярным питанием, обмундированием, крышей над головой и обучали различным специальностям. В такое училище Хана устроилась на должность старшего бухгалтера. Как работнику государственного учреждения ей было положено 600 граммов хлеба в день. Иждивенцы получали по 200 граммов. Моисей переслал жене и дочери свой воинский аттестат и они, как члены семьи военнослужащего пользовались дополнительными преимуществами при получении продуктов питания. Многие в городе голодали. Люди брались за любую работу.
В городе был трамвай – единственный внутригородской транспорт. С городской возвышенности трамвай спускался по Шемахинке – улице Красного Аскера. Существовала опасность, что на спуске у трамвая могут отказать тормоза. Поэтому городские власти установили деревянную будку у самого начала спуска. В будке находился работник, который должен был выносить из будки большой и тяжёлый металлический башмак, который укладывался на рельс перед каждым трамваем. Трамвай останавливался у башмака. Так проверялись его тормоза. Затем работник должен был убрать башмак и разрешить трамваю спуск. Работа была адской, особенно в зимние месяцы.
В конце 1941 года в Баку стали прибывать беженцы из оккупированных немецкой армией мест. Им, как правило, не разрешали поселиться в городе. Их держали на пристани и переправляли дальше по морю в Среднюю Азию. Множество людей сидело там, на земле, на камнях, сидели группами и в одиночку. Бабушка Сима с внучкой Марией ходили на пристань. Сима надеялась найти своих одесских родственников среди беженцев.
С середины 1942 года из Баку началась эвакуация. Это не было массовым бегством, просто некоторые предприятия решили перебазироваться в Среднюю Азию или в Сибирь. Хаим, брат Ханы, работал в одной из таких организаций. В мае у него увеличилась семья – родилась дочь. Он решился на отъезд с женой, четырёхлетним сыном и новорожденной дочерью. Пароход был переполнен. На палубе толпились люди.
На завоевание Кавказа немцы бросили свои отборные части. Специальная дивизия «Эдельвейс» захватила северный Кавказ. Её альпинисты взошли на самую высокую вершину Кавказа и Европы – Эльбрус (5633 м.) и водрузили там фашистское знамя со свастикой. Советские бойцы стояли там насмерть, не пропустили врага через Кавказский хребет и очистили Кавказ от вражеских сил. Вскоре советские альпинисты поднялись на вершину и убрали оттуда флаг врага.
В В декабре 1942 года Моисей был назначен военным диспетчером станции № 63 Закавказского фронта. Он прослужил в этой должности до лета 1943 года, когда началось общее победное наступление советских войск. В 1943 году он стал членом ВКП(б). Многие вступали в партию в самые тяжёлые годы войны. Членство в партии воспринималось как акт патриотизма. Моисей никогда не рассказывал о своей службе диспетчером, но можно себе представить какое нервное напряжение испытывал военный диспетчер станции, через которую в оба направления непрерывно шли военные составы. Моисей регулярно слал письма домой – свёрнутые в треугольники листы бумаги без почтовых марок.
Чуть больше года, с июня 1943 по август 1944, Моисей служил в Окружном интендантском управлении СА Военного округа в должности помощника начальника 2-го отделения. В августе 1944 года он был послан на курсы младших лейтенантов, по окончании которых он получил назначение в 27-й отдельный полк резерва офицерского состава 1-го Белорусского фронта, командиром стрелкового взвода. Полк располагался на территории Германии и вёл последние бои на подступах к Берлину. Моисей рассказывал, как его взвод получил задание очистить участок леса от засевших там немецких солдат. 9 мая 1945 года 27-й отдельный полк резерва офицерского состава 1-го Белорусского фронта вошёл в Берлин. Германия капитулировала. День Победы! 10 мая Моисей послал домой открытку.
Он радуется Победе, мечтает о скором возвращении. Из Берлина он слал домой открытки и подробные письма. Офицеры имели возможность посылать домой и посылки. Моисей послал своей дочери кожаный пенал с цветными карандашами. Во время войны цветные карандаши были недостижимой роскошью, мечтой всех детей. Цветной карандаш можно было купить за бешеные деньги только на знаменитой бакинской Кубинке.
В присланной из Берлина посылке было несколько автоматических ручек, которые были совершенно неизвестны в Советском Союзе. Все писали обычными перьевыми ручками. Дети ходили в школу, имея в пенале ручку с металлическим пером, и отдельно, в специальном вязаном мешочке каждый приносил в школу свою чернильницу-невыливайку. В почтовых отделениях на столах стояли чернильницы и лежали ручки с металлическими перьями. Победа над Германией принесла в СССР автоматические ручки. Внутри ручки находился баллончик с поршнем, с помощью которого в ручку втягивались чернила. Такой ручкой можно было писать долго, до окончания чернил, после чего ручка снова наполнялась чернилами. Из Берлина Моисей писал часто. Впечатлений у него было много.
Одновременно с первой открыткой от 10 мая пришла ещё одна, от 11 мая 1945 года. Как видно по печати, обе открытки прошли одновременно военную цензуру полевой почты 12 мая 1945 года.
Открытка от 11 мая 1945 года.
Открытка от 18 мая 1945 года.
После демобилизации и возвращения домой, Моисей рассказал, что в один из дней в Берлине, он был направлен с заданием в Париж. Он выехал ранним утром, предвкушая встречу с городом Мечты, о котором прочёл много книг. Через несколько часов его догнал мотоциклист из части с приказом о возвращении из-за изменившихся обстоятельств. Моисей рассказывал с печалью о неудавшейся возможности увидеть Париж. Всё чаще в письмах он пишет о возвращении домой, о надежде на скорую встречу. В открытке от 18 мая он просит Хану узнать, сможет ли он вернуться на прежнее место работы.
Моисей находился в Германии до конца августа 1945 года. Он был назначен начальником ОВС – сборного пункта №1 лагеря военнопленных № 73 1-го Белорусского фронта. Знание немецкого языка, несомненно, сыграло роль в этом назначении.
В самом конце августа он получил приказ о перебазировании его части на японский фронт. Его послали заранее подготовить приём части. Он отправился туда налегке, оставив свой багаж в расположении части.
Война с Японией окончилась прежде, чем Моисей добрался до пункта назначения. Началась демобилизация его части, которая так и не направилась на Дальний Восток, а он поступил в распоряжение Управления лагерей МВД для военнопленных города Красноярска и назначен был на должность помощника начальника ОВС. Демобилизация пока не намечалась. В марте 1946 его перевели в город Ярославль. По всей стране были организованы лагеря военнопленных. На восстановлении разрушенных войной городов широко использовались немцы. В Ярославле в это время шло строительство химических предприятий и шинного завода. Моисей был назначен старшим инженером производственного отдела управления лагеря для военнопленных №276 МВД города Ярославля. Не ожидалась его демобилизация и Хана решила навестить мужа в Ярославле. Специальные документы, посланные им, дали возможность Хане купить билеты на поезд. Необходимо было доехать до Москвы и там сделать пересадку на Ярославль.
Поезд Баку – Москва шёл до Москвы дня 3-4, через Сталинград. Вагон был плацкартным. Купе было открытым, без всяких дверей. В купе было 6 полок, по три с каждой стороны. Предполагалось, что верхняя полка предназначается для багажа, но и там лежали люди. Купе отделялось общим проходом, там непрерывно ходили пассажиры со всего поезда. За проходом, против купе, располагались ещё две полки, боковые. Они были особенно неудобными, узкими и открытыми всем проходящим мимо. Хана с дочерью разместились на нижней полке.
Летом 1946 года железные дороги были забиты пассажирами, перемещающимися во всех направлениях. Кто-то возвращался из эвакуации в свои разрушенные города, кто-то возвращался с войны, кто-то из госпиталей, кто-то ехал с официальными назначениями во все концы страны. В такое время подняться с ребёнком в путь было актом безрассудства со стороны Ханы. Моисей должен был встретить семью в Ярославле. Поезд приближался к Сталинграду. Проводница объявила, что поезд будет там стоять 30 минут. Хана вышла на привокзальную площадь. Вокруг не было ни одного дома – только скелеты домов, пустые разрушенные каркасы с зависшими на железных прутьях кирпичами. Баку не бомбили во время войны. Было страшно увидеть такой мёртвый город, город-призрак. Поезд прибыл в Москву к вечеру, на Казанский вокзал. Для продолжения пути пришлось перебраться на Ярославский вокзал. Все залы ожидания были переполнены. Люди сидели, лежали, спали прямо на полу. Скамейка была роскошью. У касс стояли огромные толпы людей, в надежде достать билеты. Благодаря документам, присланным Моисеем, Хана могла купить билет в специальной воинской кассе. Гражданские пассажиры валялись на вокзалах неделями. Быстро пролетело время встречи с семьёй в Ярославле. Жена с дочерью вернулись в Баку. Через несколько месяцев Моисея демобилизовали из армии и перевели в запас. Это произошло 12 ноября 1946 года на основании приказа по Управлению лагеря военнопленных МВД №276 города Ярославля. Его уволили с должности старшего инженера, со званием старшего лейтенанта. 29 ноября 1946 года старший лейтенант запаса Казинец Моисей Львович встал на учёт в Октябрьском районном военкомате города Баку, Азербайджанской ССР.
Началась мирная жизнь. Моисею было почти 40 лет. Почти десять самых продуктивных лет его жизни были отданы войне. В войне он выжил.
1947 год – первый год мирной жизни. Он сфотографирован с медалью «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.»
Удостоверение медали «За победу над Германией в Великой Отечественной Войне 1941-1945гг.»
Удостоверение медали «За оборону Кавказа»
За время войны Моисей получил и ещё одну медаль: «За участие в героической обороне Кавказа». Орден «Красной Звезды», к которому он был представлен в действующей армии, по-видимому, до него не дошёл, или, быть может, и вовсе не был утверждён.
Как видно из документов, обе медали были вручены Моисею после окончания войны. И ещё к одной медали он был представлен, к сожалению, посмертно:«Двадцать лет победы в Великой отечественной войне 1941-1945 гг.». Медаль получила за него Хана в 1965 году.
В конце 1946 года Моисей прошёл врачебную комиссию, как офицер запаса. Его признали ограниченно годным 2-ой степени. В 40 лет ему предстояло начинать сначала свой жизненный путь, путь профессиональный и путь человеческий, частный. Он вернулся к своей работе, на должность начинающего экономиста с минимальной зарплатой. Он вернулся в тот же дом, в ту же квартиру, где жил до войны с семьёй и с родителями жены.
Постепенно в семье появлялись некоторые усовершенствования быта. Сначала устарела керосинка. Её сменил керогаз. Он тоже стоял на табуретке в первой комнате, но принцип его работы существенно отличался и, по-видимому, был экономичнее. Удалось провести водяную трубу в маленькую прихожую и установить раковину и кран. Появилась возможность умываться у себя в квартире. Потом началась общая газификация города – города нефти и газа. Бесплатно проводили газ в каждую квартиру и устанавливали газовые плиты для варки обеда и выпечки. Согласно закону, нельзя было проводить газ в жилую комнату, и у многих соседей негде было установить плиту. В маленькой полутораметровой прихожей едва удалось установить двухконфорную плиту, но это был восхитительный прогресс. Постепенно в городе стали исчезать керосиновые лавки – своего рода районные клубы. Стали отменять продуктовые карточки. Однажды в соседнем магазине появилась мука, без карточек, мука разных сортов. Была даже совсем белая мука. На Ольгинской улице открыли огромный гастроном, где было всё и совсем без карточек. О продуктах гастронома рассказывали легенды. Продукты появились, денег не было.
Война кончилась для тех, кто выжил. Исчезли все одесские родственники. Никаких следов, никаких ответов на запросы. Таких людей будто бы и не было. Инвалидом вернулся с войны Натан, младший брат Моисея. Он лишился части ступни.
Война закончилась, а Моисей продолжает носить военную форму. Война постепенно отдалялась. Моисей устроился на дополнительную работу – преподавателем почасовиком в Индустриальный институт. Отсутствие научной степени не позволило ему заняться лишь преподавательской работой, которая высоко оплачивалась лишь преподавателям с научной степенью. Он мог довольствоваться только самой низкой оплатой. О том, чтобы заняться диссертацией он, по-видимому, не думал, или не хотел думать. Время ушло. Он отрабатывал полный рабочий день на своей основной работе, а потом готовился к лекциям, к занятиям со студентами. Он читал лекции по курсам: экономика, статистика, анализ хозяйственной деятельности предприятий. Он очень любил преподавательскую работу. Шёл 1948 год. Увеличилась семья. Сын Александр родился 13 октября 1948 года.
Первый год жизни Саши начался с зимы. Было холодно. Бабушка стирала пелёнки и сушила их на буржуйке. Буржуйка согревала дом. В тот год была снежная зима в Баку. Ни воды, ни газовой плиты в квартире ещё не было. Победив в войне, люди ждали счастливой мирной жизни. Действительность их обманула. Кругом была разруха и голод. Хаим, брат Ханы, переживший с семьёй в Сибири годы войны, намеревался вернуться домой, в Баку, однако он не мог получить разрешения на выезд из Сибири. Выехать можно было лишь на территории, находившиеся под немецкой оккупацией во время войны для восстановления народного хозяйства там. Ему удалось переехать в Полтаву, где он поселился с семьёй в хате-землянке и организовал в городе курсы бухгалтеров. В стране усиливались репрессии. Арестовывали людей, выживших в плену, высылали раненых, бездомных, нищих. Надвигались гонения на безродных космополитов. Ссылки на иностранных учёных в научных работах, карались обвинениями в космополитизме, лишением научных званий и увольнением с работы. В школах изучалась критическая статья Сталина по поводу работ академика Марра – крупнейшего языковеда. Изучалось постановление оргбюро ЦК ВКП(б) «О журналах «Звезда» и «Ленинград»», от 14 августа 1946 года, в котором Союз писателей СССР исключил из своих рядов Михаила Зощенко и Анну Ахматову, тем самым лишив их права на получение хлебных карточек. Квадратно-гнездовой способ посадки картофеля, разработанный гениальным академиком Лысенко, и доклад Лепешинской о живом веществе и зарождении клетки, тоже обсуждались на занятиях в школах. Генетические исследования, проводившиеся до войны на мушках-дрозофилах, были объявлены враждебными материалистическому миропониманию, а учёных, занимавшихся этими вопросами, назвали «менделистами-морганистами», что было эквивалентно званию «враг народа» и каралось тюрьмой, ссылкой или уничтожением. Все научные оппоненты Лысенко, Лепешинской и некоторых других одобренных партией товарищей лишились своих мест работы, результаты их многолетних исследований были уничтожены, а сами учёные репрессированы. В такой обстановке Моисей отказался от предложенной ему престижной работы в управлении Азнефть и остался в той же должности, которую занял, возвратившись с войны.
В Советском Союзе в конце каждого года на предприятиях проводилась подписка на газеты и журналы. На газеты «Правда» или «Известия» трудящиеся должны были подписаться. Члены партии подписаться были обязаны. Каждое учреждение получало разнарядку на обязательную подписку. Были газеты и журналы, которые пользовались повышенным спросом. Тот, кто подписывался на «Правду», имел возможность подписаться на дефицитное издание, к примеру, на детский журнал «Мурзилка», на газету «Пионерская правда», на «Литературную газету». Во всех учреждениях, на фабриках, заводах работники должны были подписываться на облигации государственного займа на сумму, равную месячной заработной плате. Плата за облигации вычиталась из ежемесячного заработка. Таким образом, работник получал зарплату лишь за 11 месяцев работы в году. Моисей постепенно приспосабливался к гражданской жизни, как видно на снимке 50-х годов. Он продолжал работать в Азнефти и прирабатывать в Индустриальном институте. Подрастал сын. В 1955 году он пошёл в первый класс.
Технический прогресс постепенно проникал в жизнь. Летом 1955 года Хане удалось установить в квартире телефон. Это был первый и единственный телефон в доме, и соседи заходили позвонить. Семья соседей Лазаревых приобрела телевизор, у которого собирались все жители дома.
Незаметно проскочило 5 лет. В 1958 году дочь Мария окончила университет и поступила на работу на завод «Синтетического каучука» в городе Сумгаите, а в 1959 году она перешла работать в исследовательскую лабораторию Института физики в надежде написать и защитить кандидатскую диссертацию. Дети Хаима вернулись в Баку для завершения школьного образования, оставив родителей в Полтаве.
Моисей продолжал работать и вечерами преподавать. Перестроилось управление народным хозяйством СССР. Экономика республик стала управляться Совнархозами. Возле нашего дома построили новое здание для такого управления, снеся воинские конюшни и шоколадную фабрику. Моисей начал работать в экономическом отделе Совнархоза, совсем рядом с домом. Появилась возможность иногда покупать книги. Интенсивный режим работы не позволял ему прочитывать купленные книги, и он надеялся, что прочтёт их, выйдя на пенсию, когда у него появится много свободного времени. Моисей никогда не болел, даже простудой, даже насморком. Никогда он не обращался в поликлинику и не проходил никаких проверок. Вдруг в один из дней он почувствовал себя очень плохо, настолько плохо, что не смог выйти на работу. Пропустить работу можно было только имея бюллетень, подписанный врачом. Вызвали врача. Ни температуры, ни насморка у него не было. Не было никаких внешних признаков заболевания. Давления ему не измерили, никакого лекарства не предложили. По-видимому, у него давно уже была гипертония, возможно связанная с контузией. Почувствовав себя лучше, он вышел на работу. Непрерывная работа, и дневная, и вечерняя, несомненно, его утомляла.
Жизнь продолжалась. Все работали, учились, общались с друзьями и родственниками. Летом 1963 года Моисею исполнилось 56 лет. На здоровье он не жаловался, но гипертония, по-видимому, прогрессировала. Не было ни врачебных проверок, ни лекарств. Внезапно исчезла связанность речи. Случился инсульт. Дальше была больница, потеря памяти, реабилитация – последний этап жизни. Постепенно восстанавливалась память, а с ней и речь. В конце августа, перед началом занятий позвонили из Индустриального Института и выразили удивление, что Моисей Львович до сих пор не зашёл за расписанием занятий. Пришлось сообщить о его тяжёлой болезни. Восстановление шло очень медленно. Моисей прилагал большие усилия для возвращения к нормальной жизни. Через несколько месяцев он смог выйти на работу в Совнархоз. До выхода на пенсию оставалось более 3-х лет. В относительной стабильности прошёл 1964 год. Состояние Моисея существенно не улучшилось, но оставалось стабильным. Семья надеялись на постепенное улучшение.
Под новый год Моисей почувствовал себя очень плохо. Вызвали врача. Состояние ухудшалось. Стали делать ежедневные уколы, которые не приносили видимой пользы. В начале января 1965 года случился повторный инсульт. С каждым днём надежд на выздоровление становилось всё меньше. Он потерял сознание. Дыхание стало тяжёлым. 15 января 1965 года Моисей Львович скончался. Ему было всего 57 лет.
Жизнь прошла. Считается, что жизнь прошла успешно, если человек построил дом, посадил дерево и дал жизнь сыну. Моисею не удалось ни построить дом, ни посадить дерево. Он дал жизнь сыну, но не успел вывести его на дорогу. Он оставил скромную библиотеку с любовью и трудом собранных книг. Остались облигации государственного займа, которые выпускались государством по всяким случаям. Предполагалось, что государство со временем расплатится с гражданами за свои долги. Советское государство сначала отодвинуло дату расплаты по облигациям, а потом и вовсе свои долги списало.
Человек прожил жизнь, прошёл свой путь, стараясь не причинить никому неудобств, стараясь не выделяться и не вызывать зависти. Он жил в своём времени, времени безмерной жестокости, при диктатуре, уничтожавшей любые проблески независимой мысли, любые проявления свободного духа. Он жил в период, когда жизнь человека потеряла всякую цену, когда миллионы людей исчезали, не оставив ни потомства, ни памяти. В это трагическое время он совершил свой жизненный подвиг – он выжил!
- ↑ улица Азизбекова, дом №53
Мария Гутман (Казинец) 9 сентября 2017 года, Беэр-Шева, Израиль
Спасибо, Мария, за доверие к нашему сайте и публикации воспоминаний о вашем отце.
Правила использования материалов сайта Наш Баку
При использовании любых материалов Сайта как источника информации обязательно указание на
непосредственный адрес статьи и имени ее автора.
КОММЕРЧЕСКОЕ использовании любых материалов сайта в журналистике: воспроизведение целиком или частями, переработка и распространение - возможно ТОЛЬКО с письменного разрешения администрации сайта. Запрос посылается по адресу info(at)ourbaku.com
