После окончания с красным дипломом Института иностранных языков я устроилась на работу в Техническую библиотеку НПУ «Бузовнынефть» на должность библиотекаря-переводчика, хотя переводить там было нечего.
На третий год моей работы мне предложили по совместительству вести уроки немецкого языка в вечерней школе рабочей молодежи.
Я согласилась, не раздумывая. Школа была рядом с моим домом, что было очень удобно. Наш небольшой поселок имел все в шаговой доступности.
Тщательно изучила программу уроков, радуясь такой возможности «сеять разумное, доброе, вечное». Но увы! Это был год, когда вышло постановление партии и правительства об обязательномвсеобщем неполном среднем образовании. И в вечернюю школу отправились не только молодежь, но и пожилые люди под угрозой потерять работу, не имея аттестата об окончании семилетки. В школу приходили уставшие люди, порой после круглостуочной вахты.
Мне выделили седьмой класс. По расписанию немецкий язык был два раза в неделю. Часто бывало так, что почти каждый из учеников попадал ко мне на урок только раз в неделю, и спрашивать домашнее задание порой было не у кого. Да и относились великовозрастные ученики к моему предмету с прохладцей, для них он был неоправданной обузой.
И вот однажды, глядя на мои бесполезные усилия вдолбить в их голову спряжение немецких глаголов, поднялся пожилой мужчина и сказал сочуственно: «Дочка! На фиг нам нужен твой немецкий язык! Мы отвоевали свое с Германией, она на нас больше не посмеет напасть. Мы слышали, что ты хорошо училась в школе, помоги лучше с математикой, ничего мы в алгебре не понимаем. Немецкий язык нам не придется сдавать на экзамене, а математика – предмет для выпускных экзаменов обязательный. Я оторопела. Весь класс глядел на меня выжидательно. Подумав, я сказала нерешительно: «Ладно. Давайте попробуем. Что там у вас задано на дом?»
С той поры, кое-как отдав дань немецкому языку, заставляя учеников вслух выучить хоть пару слов по-немецки, я приступала к уравнениям и теоремам. Алгебру и геометрию я любила и знала хорошо (еще не забыла!) и охотно делилась своими знаниями со своими учениками.
Так продолжались мои нелегальные занятия, пока не грянул гром...
В школу приехала комиссия с очередной проверкой. К нам в класс заглянул директор школы с незнакомыми людьми. Любезно придержав дверь, он сказал гостям: «А это наша молодая учительница немецкого языка. Посмотрите, какая у нее хорошая посещаемость и дисциплина.»
Гости вежливо покивали головами, глянули на доску, около которой я стояла с мелом в руках, и удалились, не сказав ни слова. Я замерла. На классной доске вместо немецких падежей были сложные математические формулы и уравнения.
В голове мелькнула мысль: "Все, моя педагогическая деятельность на этом уроке закончилась!"
В этот вечер я в учительскую не пошла, классный журнал попросила отнести ученика.
На следующий вечер в фойе школы меня встретил улыбающийся директор и пригласил в свой кабинет. «Елена-ханум, - сказал он, - я и не знал, что ты так хорошо знаешь математику. Ариф (преподаватель математики) в курсе дела. Он согласен поделиться с тобой часами в 7-м классе. Веди там математику!»
С той поры мои занятия приобрели законный статус».
Два года я проработала в этой школе. Что только не преподавала, заменяя заболевших учителей: историю, географию, литературу.
Жалко было уходить из школы. Но я уже устроилась на работу в иностранный отдел Республиканской медицинской библиотеки и совмещать ее со школой было затруднительно.
