Георгий Коновалов "Семьдесят восемь соток"

Георгий Коновалов "Семьдесят восемь соток"

Не был он самым старым в городе, да и самым молодым тоже не был.
Совсем не хочу, и не буду спорить, ни по темам истории, ни по датам.

Не был он очень большим, но и очень маленьким тоже не был.
Так средний.
Общая площадь, примерно, семьдесят восемь соток.

Входы – четыре
террасы - четыре,
лестницы – семь,
пандусы - два,
бассейн с фонтаном - один
ограда-балюстрада – одна (длиной примерно шестьдесят метров),
скульптура лётчика - одна
и много-много скамеечек. Скамеечки все из камня, из туфа вулканического.
Это как опись.

И всё это разложено и расположено на этих семидесяти восьми сотках в порядке мне неизвестном.
Всё такое простое, что ничего убавить, но и добавить тоже нельзя.
Классика.
И всё это, наверное, «алгеброй проверено». Скорее всего, не алгеброй, но геометрией так это точно.

Мой любимый «Губернаторский», через дорогу от этого скверика, тоже мне был мил и даже более мил чем «Багировский», зато в «Багировском» была та самая законченность, которая радовала глаз.

Стрелы, ромбы и круги из тёмно-фиолетового вулканического туфа. Они на белом камне подпорных стен.
Всё по делу, всё на месте.

А над всем этим – дворец.

Сижу себе…. На скамеечке каменной. Руки как-то сами по себе находят скользкий и такой мягкий мох на ней.
Идти в школу ужас как не хочется, ведь я такой чумазый.
Где-то совсем немножко поиграл и теперь рожу отмыть надо.
Рядом женщина подсаживается:
-Ну и грязнуля ты. И как теперь в школу пойдёшь. А какой у тебя беретик красивый. Такой берет и ты такой вымазанный.
Как будто моя чумазость от берета зависит.
А на берете, (как он досаждал мне), вышиты ракетка и мячики теннисные.

Мне бы вместо берета шлем танкистский или лётческий, ну, в крайнем случае, будёновку. У нас несколько ребят носят такие.
А у меня берет.
Ужас!!!

Рядом со мной мой портфель.
Его мне подарили перед началом учебного года.
Просто шикарный портфель. Много разных карманов – один на клапане, которым портфель закрывается. Он узенький и для ручек и карандашей годится. Правда, ручка пёрышками своими застревает в кармане, и тогда ломаются перышки. Вот и пришлось в портфеле таскать пенал для ручек и карандашей.
А другой - большой карман, в него мне укладывали бутерброды, которые поедались на большой перемене.
А мне бы такую же сумку, как у некоторых одноклассников моих – полевую сумку, а ещё того лучше так это планшетку. В ней есть такой отдел, прозрачным целлулоидом прикрытый.
Одним словом, мечта любого мальчишки.
Что может быть лучше – лётческий шлем и планшетка.

Прямо передо мной улица – Лебединский переулок называется.

На следующий год, между скамеечкой и улицей сосёнки высадили. Мы вместе росли. В прятки и казаки-разбойники в них играли.

Этот скверик я знал уже давно – прибегали воды в бассейне напиться.

Флора скверика была такой же, как и в большинстве бакинских садах и бульварах.
Преобладали, конечно, кусты лигуструма. Они были везде, меньше было сосен. Было совсем немного тутовника и мелии было совсем немного.
Затоптанные, до твёрдости асфальта, клумбы. Точнее, их места.
В будущем здесь будут расти и анютины глазки и всё остальное, чему подобает расти на клумбах.

Но были два места, которые притягивали своими растениями.
Одно – это прямо за скульптурой лётчика (или летчицы), а другое - около бассейна.
За скульптурой были заросли японского жасмина (это мы так называли), а другое …
Там по осени цвела мимоза.

Это было бело-розовое скопление прекрасных цветов. Они мне напоминали те самые пуховочки, которые были изображены на коробочках пудры «ТэЖэ».

Росло в скверике и несколько пальм. Бедных и несчастных.

И всем этим хозяйством заведовал парнишка (это по нынешним моим понятиям, а тогда взрослый парень и где-то даже старик для нас), вероятно, больной церебральным параличом.
Он с большим трудом передвигался по вверенной ему территории и всегда с большим удовольствием присаживался, чтоб побеседовать, поговорить, рассказать.

Он был умницей – эрудит, так сказать. И мог ответить на любой мой вопрос.

Мы с ним были одного племени – он калека, а я ученик начальных классов. И я не изводил и не дразнил его. Вот и нашлись у нас общие интересы.

И всегда у него на рукаве была чистенькая и наглаженная повязка, которую иногда я помогал ему надеть.
А на повязке были три буквы – «ТЗХ». Что это такое я тогда и не знал, и не ведал. А Яшар (по-моему, так его звали) расшифровывал как «Товарищ Задержи Хулигана». Это уж потом, много лет спустя, я узнал, что эти три буковки обозначают не ту расшифровку, а совсем прозаичное – «Трест Зелёного Хозяйства».

А школьная братва (школа-то была мужской) здорово досаждала и смотрителю сквера и самому скверу.

В этом скверике постоянно происходили, выражаясь по нынешнему «разборки» и «стрелки».
А ведь нас постоянно предупреждали: «Ведите себя хорошо, вооон видите тот балкон, с него может быть, за вами наблюдает сам товарищ Багиров».

Вот мы и не ходили туда на верхнюю террасу, гоняли нас оттуда.
Охрана там всегда была. И будочка в кустах припрятана, где та самая охрана в холод и в жару отсиживалась.

В этом скверике практически не было тени, он всегда был освещён солнцем. От рассвета до захода.
Детские садики редко приходили в него на прогулку, предпочитая бульвар и Губернаторский.

Входов в скверик было четыре, да и входами их назвать можно было с большой натяжкой. Просто проходы в парапетах. Ведь это был единственный скверик или садик (называйте как угодно) не имеющий ограды-решётки.
Он да Английский парк не имели оград.
Ну, парк не в счёт, он так был огорожен естественным рельефом, что ему ограда была и не с руки.

Довольно длинный подъём вдоль шестой школы, а конце непонятные, охраняемые ворота. Дяденьки да тётеньки в темно-синих форменных гимнастёрках, с темно-зеленными петличками и карабинами в руках охраняли неведомый нам объект.

А посередине этого подъёма, если вы повернёте направо, один из входов (хотя вход ли это) в скверик. Этот вход приводил на вторую террасу.
Можно, конечно, было повернуть налево, но там было табу.
Нас всегда предупреждали на уроках, чтоб мы туда не ходили.

Со второй террасы можно было по двум лестницам подняться на третью, это туда, где бассейн с фонтаном.

А вправо вы попадёте к выходу и к лётчику, смотрящему из-под руки в небо, влево к лестницам - одна из лестниц ведущая непосредственно на четвёртую террасу, террасу «табу». Вход на неё был нежелателен. Оттуда в лучшем случае просто прогоняли.
А в худшем…
Просто не было худших случаев.

Дальше две лестницы налево – так это к тому самому бассейну.
К бассейну без воды, но с постоянно сопливившим фонтаном.
Совсем в детстве (это когда я даже в школу не ходил) бегали пить из него воду. Вода чистая и холодная, самая что ни на есть шолларская вода.
Бассейн на третьей террасе был, а выше было то самое, что для нас уже было «запрещёнкой» одним словом табу было. Там и день, и ночь была охрана.
В середине пятидесятых город увидел, наконец, фонтан работающим.

Этот наш скверик был почти продолжением школьного двора, а может даже самой школы.

Через приямок (такая узкая щель), в который выходили окна спортзала и продлёнки, заросли лигуструма.
После уроков стоило заглянуть туда и поживиться тем, что наши учителя выбрасывали в окно. Это были отнятые у нас «авторучки», трубки – «стрелялки» и прочие наши радости.

В сквере проходили школьные праздники, а расчерченный асфальт был беговой дорожкой.

После большой перемены и перед началом второй смены, в сквере появлялся наш «привратный» сторож.
Он ходил со своим треугольником и звонил-звонил.
Почему «треугольником»?
Наверное, в то время ему колокольчик добыть не могли, а использовали то, что попало под руки.
Вот и ходил наш Герасим (это ему такое прозвище старшеклассники дали в честь того самого Герасима) с музыкальным инструментом.
А так сидел он у входа, после дверей тамбура и всякому, кто попытается без разрешения директора выйти из здания, был окрик – «Вэрнись!»
Спорить было бесполезно.

И киностудия здесь побывала.
Использовала антураж скверика в качестве декораций. Достроили кое-что, разрисовали под мрамор асфальт вокруг бассейна.
И сняли дворец шаха для фильма «Волшебный халат».
И фильм очень приличный получился.

Я тоже попал под его очарование уже как фотограф.
Фотографировал класс, в котором учился сын, у той самой лестницы.

Не нашёл лучше фона, да и на самой лестнице можно было выстроить хоть весь класс.
Одним словом, классика.


Есть в Баку такой скверик.
Одни называли его «Багировским», другие «Чкаловским», а как он зовётся сейчас, я и не знаю.

Исчез тот самый прекрасный фонтан, простой и строгий. Вместо него возникла традиционная ваза (как это фонтан и без вазы), появились у подпорной стены мини-фонтанчики.

И всё-таки та классика, что была заложена первоначально, сохранилась.
А школа поменялась.
Совсем другой стала.

1.10.2012г.