Георгий Коновалов. Проулочек - переулок

Георгий Коновалов. Проулочек - переулок

ПЕРЕУЛОК м. поперечная улка; короткая улица, для связи улиц продольных. Он ходит улками да переулками, крадучись. Глухой переулок, заулок, тупик, из коего нет выхода. Переулочная мостовая. Переулочник м. живущий в переулке; | шатающийся по переулкам.

ПРОУЛОК, -лочек, межеулок, переулок, короткая улка, поперечная к двум и более улицам, проход. Переулковый, переулочный, к ней относящ.

Толковый словарь живого великорусского языка. В. Л. Даль

Наверное для краткости, мы всегда называли этот переулок Духов, хотя полное его имя было Духовный. Не часто, но приходилось бывать в этом переулке. Мой дружок, он же и сосед, приглашал сходить с ним в этот переулок. Там у него жила крёстная. Тогда не особо заморачивались по поводу кто есть кто. Надо значит надо. Заходили в переулок и там он оставлял меня перед какими-то воротами, а сам уходил ненадолго. Возвращался обычно что-то дожёвывая.

Вот только почему он назывался Духовный и почему переулок хотя по определению он бы тупиком. Ну по поводу этого переулка-тупика споров - разногласий не было. Даже у спецов. Вероятно, потому как спецы и понятия не имеют об этом переулке.

Мне всегда нравились названия бакинских переулков: Аптечный, Докторский, а чего стоит Чистый. Вот вокруг этого «Чистого» переулка и разгорелся спор-разговор. Один маститый с апломбом и некоторой дрожью в голосе (по телефону разговаривали) заявил, что я выдумываю и такого переулка в Баку нет. Вот и пришлось доказывать. Доказывать существование переулка, его положении на плане города и этимологию его названия. Как же этот спец выпытывал у меня про, баню которая находилась в этом переулке.

В итоге в конце беседы было – А я этого не знал!

А какой восторг у него вызвал мой рассказ об одном квартале на Коммунистической.
А ведь я рассказывал только о том, что видел. Видел сам и никаких ссылок. На мой взгляд ссылаться на кого-то это как-то неприлично даже. Видел – пиши, не видел молчи. Так меня учили и Акшин Кязимзаде, и Света Силивестрова из «молодёжки». Лучше промолчать. Но впоследствии «боком мне вышло» моё желание поделиться. Он на правах моего «биографа» утверждает, что наша семья осела в Баку после эвакуации и я не могу знать всех городских мелочей. Ему же вторит и другой «биограф», рассказывая, что я родился оказывается в Киеве. А уж потом перебрались Баку.

Да бакинец я, бакинец. И почти всю жизнь прожил в Крепости. И если бы не дом, начавший разрушаться от оползня, так и жил бы в Ичери шехер.
Ну, да, ладно. Это на совести моих биографов.

Возвращаясь к переулкам. Ведь начал-то писать о доме в скверике у Госбанка.

В списке переулков было и такое название – Банковский. Сразу мысль это тот самый, у Госбанка. Ага! Напиши, а потом не оберешься доказывать, что это тот самый. Ведь Спец не дремлет и тут же потребует доказательств, что написал я правду.
В итоге после некоторых доказательств (самому себе) утвердился в том, что прав я. И это самое главное.
А кому неймётся пусть доказывает.

А тот переулок умирал. Умирал тихо и незаметно. Он становился двориком.

Раньше инкассаторские машины въезжали со стороны Толстого и останавливались около незаметных дверей. Выскакивал из авто человек с сумками и ему тут же открывалась дверь. Это приехал инкассатор и привёз собранные в магазинах денежки для сдачи в банк, сдачи государству.

Некоторые инкассаторы пробирались по тротуарам, сквозь толпу гуляющих и въезжали со стороны Торговой. Гуляющие "возникали", но терпели.

А потом со стороны Толстого появились ограда и ворота. Намного позже такие же ворота появились и со стороны Торговой. Стал переулок на протяжении от Торговой до Толстого двориком. Ворота открывались только после того как авто инкассаторское сигнал подавало. Въезжал автомобиль, ворота закрывались и всё заканчивалось.

А мне повезло побывать в святая святых Госбанка. В хранилищах банковских. Может и не самых хранилищах, но в подвалах банковских получилось.

Кто-то подарил на день рождения моего родственника занятную штуковину.

Сундучок, не сундучок, чемоданчик, не чемоданчик. Чемоданчик-то махонький с ручкой, и со щелью на одной стороне. И гравировкой – «Государственная трудовая сберегательная касса кошелёк и кассир трудящихся». И даже с гербом. На копилку очень похоже, но на очень странную копилку.
Так и оказалось – копилка, но какая-то необыкновенная.

После всех поздравлений родственника, понакидали денежек разных в эту копилку мелочи всякой, а кто и бумажку небольшую пожертвовал. Интересно же.

Собралось денежек много, больше не помещалось. Подошло время опустошить копилочку. А копилка-то хитрая. Вытрясти накопленное никак не получалось как не трясли. Переворачивали копилку, но тут же выдвигались штырьки и закрывали щель. Пробовали зубилом и отвёрткой отодвинуть крышку. Не получилось. Только помяли края крышки. Одним словом, плакали наши денежки. Но вовремя вспомнили, что сосед, живущий напротив нашего двора, служит начальником охраны в Госбанке, правда не всей охраны, а только смены, но всё равно начальник. Договорились о нашем визите.

Тогда вход в банк был свободный, и проблем войти не было. А там по диагонали через операционный зал в дверь маленькую в углу расположенную.

Несколько лестничных маршей (по-моему - три) вниз, по коридору в коморку, где обитал наш сосед. Он ключиком маленьким копилку нашу открыл, денежки на стол высыпал. А копилку-шкатулку опять закрыл.

Ключики в сберкассах должны были храниться. Открыли, деньги достали и тут же на счёт положили.

Много мы собрали тогда денежек в копилку. Вот что значит умная копилка.
Куда израсходовали их не знаю, мне неинтересно было. А крышка так и осталась с мятыми краями.

А переулок бежит к началу своему, ведь нумерация бакинская от моря идёт и с запада.

Добежал до Хагани, перепрыгнул через пути трамвайные и упёрся в «аэроклуб». Мы в то время так называли «Досав». Я не ошибся, написав «досав». Это «добровольное общество содействия авиации», оно потом, когда объединились с другими обществами, стало ДОСААФом.

Помещался «досав» на первом этаже длинного дома со многими подъездами и несколькими въездами во дворы. Сама организация выглядывала своими большими окнами на улицу, на трамвайные пути на зависть проходящим мимо мальчишкам. В окна были видны модели самолётов, развешанные под потолком и на стенах.

Чуть дальше был знаменитый «Клуб моряков». Ёлки и концерты разные, новинки кино, всё было в этом клубе. Он был с двумя залами. Один очень большой и такой по-театральному красивый. А, потом изыскали возможность и создали кинозал. Маленький, душный и очень неаппетитный. Набивался этот зал при показе чего-нибудь интересного под самую завязку. Зато большой зал начали беречь и лелеять. Хотя на большие мероприятия, на ёлки открывали. Приглашённые артисты перед детишками выступали, Дед мороз со Снегурочкой и всей остальной нечистью детей развлекали, подарки раздавали.

Большим успехом пользовался летний зал. Только два неудобства было. Первое, очень неудобные скамейки, второе, очень долго трудно было рассмотреть, что происходит на экране. Расположение экрана на востоке не позволяло начинать киносеанс при заходящем солнце. Примерно тоже самое было и в летнем кинотеатре «Низами». Там тоже экран на востоке был.
Со временем клуб начал и водой приторговывать. Хорошая там была «газировка».

Но расположение прилавка по продаже воды и кассы по продаже билетов в кино были так распложены, что очереди перепутывались как хвосты у «крысиного короля».

А через дорогу, через улицу Хагани был дом, который бакинцы-старики называли «дом политкаторжан». Скорее всего он и строился под этим именем. Потом потихоньку забывалось это название, и сейчас на тебя уже смотрят с недоумением, если ты вспоминаешь его.

И пришёл я в это здание не просто так, а учеником копировщика «отдела типового проектирования» института «Азгоспроект». И даже без оплаты. Туго пришлось семье нашей, но уж больно родные настаивали. Пришёл, а мне досталось место в узеньком коридорчике соединяющим сметный отдел и холл. Мигающий свет люминесцентных ламп, которые ну никак не хотели по утру зажигаться. Только с подачи моего соседа научился включать их.

Началось моё знакомство с институтом.

Институт большой и занимает аж два этажа в старом здании. Первый этаж выходит на две улицы – на Хагани и на проспект Кирова. А у пятого этажа занято только два блока. Один блок с окнами во двор и на Хагани, а другой – во двор и на проспект Кирова.

И конечно же подвал, в котором переплётная, столярная мастерская и склад канцелярских товаров. За ними мы и ходим в подвал. Складом ведает маленький и очень едучий старикашка.

Меня чуть позже перевели в самую большую комнату. Рядом со столом начальника стоял и мой стол. И это не было плюсом.

И ещё рядом была вешалка верхней одежды. Летом это ещё куда ни шло, а вот зимой…

Комната, где я теперь сидел, напоминала помещение в фильме «Служебный роман» - один в один. Такая же большая и такая же «лабиринтоподобная» расстановка столов. Чтоб пробраться от дверей до угла, нужны были смекалка и умение ориентироваться.

В этой комнате проходили все многозначащие мероприятия институтского масштаба. Это профсоюзные, комсомольские и партийные собрания.

Три окна, выходящие во двор. У окон на правах «аксакалов» сидят самые почтенные работники отдела. Окна зарешёчены и вдобавок затянуты мелкой сеткой. Сетка местами порвана и в прорехи мы даём бутылки с водой футболистам во дворе. Двор большой, и у входа в него мастерская по никелировки металлических изделий. Часто привозят и разгружают большие баллоны с кислотой. Их просто оставляют прямо под окнами, и наши женщины очень их боятся. Как бы чего не вышло – твердят они.

А ведь в итоге вышло.

В мастерскую, ту самую, что у ворот, привезли в очередной раз кислоту. Кислота по стеклянным баллонам разлита (это по технике безопасности положено), а баллоны упакованы в корзины. Это для того, чтоб при перевозке защитить. Вот и потянул парнишка машину разгружающий, такую корзину, а у неё возьми да дно и отвались. Вот был крик! Ещё бы содержимое окатило его от пояса и ниже до самых подмёток. А тут нашёлся специалист, (ведь специалисты всегда найдутся) и хотел помочь парню. Ведром воды окатил его. Вот тогда-то и стало страшно.

Много ещё чего было интересного в том дворе. Да вспоминать не с руки. Много писать придётся.

А потом институт переехал на Басина. И там уже другие воспоминания и, главное, люди другие.


А Торговая в районе Госбанка обзавелась новинкой. Там расположились витрины с газетами всех республик. Вообще-то они и раньше были. Только вначале на стене старого морвокзала, а по разрушении его, на стене метростроя (станцию «двадцать шесть» строили), а уж потом к банку перекинули.