Вигдоров Давид Исаакович - доцент АзИИ

Вигдоров Давид Исаакович - доцент АзИИ

1934 - 2013

Григорий (Геня) Щирин. "Дэвик"

Он был старше меня чуть больше, чем на десять лет, но я каким-то образом оказался первым из его аспирантов и сотрудников, который начал называть его Давид Исаакович, а не Дэвик, как все прочие. Я всегда считал, и до сих пор считаю, что самое большое влияние в моем формировании оказали три человека: моя мама, жена Женя и, конечно, Давид Исаакович Вигдоров, доцент кафедры вычислительной техники института, в котором я учился, руководитель моих первых студенческих исследований, моей дипломной работы, а затем и диссертации, мой нормальный и неформальный ментор и шеф в течении 25 лет.

Это был удивительный человек, вмещавший в себя энциклопедические знания, выдающиеся педагогические способности, незаурядный талант ученого и необыкновенную скромность. Ему повезло вырасти под влиянием еще досовковой профессуры и он от всей души старался передать своим ученикам хотя бы частичку того, чем овладел. Вигдоров всех своих студентов и аспирантов называл на «вы», что было не очень типично в институте.

«Гена, (так почему-то называл меня) ведите регулярно рабочую тетрадь. Записывайте каждый день все что сделано сегодня, планы на завтра....». Сам он делал это ежедневно. Мне понадобилась много лет и много жизненных ударов по голове, чтобы понять, как это важно и научиться это делать. Теперь я пытаюсь привить эту привычку своим детям и внукам. Увы, с тем же успехом, что и Вигдоров мне.

От меня он вряд ли мог чему то научиться. Хотя нет, научился таки, но плохому. После знакомства со мной он начал серьезно курить. Сейчас это трудно вообразить, но мы тогда почти все курили за своими столами в лаборатории и на кафедре. Пепельница рядом с осциллографом.

Дикость какая-то... Проверяя мои отчеты и черновики статей, он пытался научить меня писать короткими ясными предложениями. «Гена, вы же не Лев Толстой», - говорил он, черкая мои рукописи. Учил по нескольку раз переписывать, стараясь найти лучшее выражение мысли. Научился ли я, не уверен. Но реферат диссертации помню переписал раз 20, пока Давид Исаакович дал добро отправить это в печать.

Своим ученикам он охотно и много помогал, подводя их к самостоятельному решению проблемы деликатно и незаметно для них самих. Так, будучи ведомым им, я получил несколько авторских свидетельств, в которых он согласился, хотя и неохотно, быть соавтором.

Но как-то мне без всякой помощи со стороны пришла идея устройства для обнаружения экстремумов сигнала. Я посидел пару дней в патентной библиотеке и, не найдя аналогов, показал чертеж Вигдорову. «Это тривиальное решение, Гена»,- моментально поняв идею, сказал он. «Работать будет, но авторское на это не дадут». «Но я же искал, нет такого патента, - пытался возразить я, - Давайте вместе напишем заявку».

«Пишите, Гена, сами. Я тут совершено не при чем». Это был единственный случай, когда шеф оказался неправ, ибо я все же получил авторское, но и в этом случае он дал еще один пример последовательности и принципиальности.

Он снисходительно, но уважительно относился к моему увлечению КВНом и различным хохмочкам на дни рождения знакомых и друзей. Помню, когда приближалось его 40 летие, а он мне казался в то время вполне пожилым человеком, я написал ему стихи, пародируя моего любимого Евтушенко:

«Когда мужчине 40 лет

Устроить должен он банкет....»

И он, конечно, устроил. Был человек слова, надежный, как скала. Мало кто его не любил. Наши дни рождения оба в мае, на расстоянии недели друг от друга. В эти дни мы всегда обменивались бутылками коньяка... Время шло, и вот Вигдоров подошел к порогу своего пятидесятилетия. Как же не отметить такой юбилей. К тому времени, а речь идет о 1984 годе, у нас в институте, впервые в Азербайджане, появился учебный телецентр с огромного размера телекамерой и такого же размера невиданным никем из нас прежде широколенточным видеомагнитофоном.

И мне пришла в голову идея снять для юбиляра телефильм, этакую пародию на знаменитый «Наш дорогой Никита Сергеевич». Это сейчас к любому юбилею или свадьбе стало чуть ли не обязательным готовить и показывать серию слайдов и видеоотрывков, но тогда это было те только невиданно, но и неслыханно.

Короче, мы: Сережа Бабаев, Наташа Касперович и я, начали готовиться к съемкам. Я связался с семьей Вигдорова: супругой Жанной и мамой Еленой Давидовной и получил чуть не половину семейного архива. Это пошло на слайды, а на работе мы начали снимать мини репортажи с рабочего места юбиляра.

«Вот стул, на нем любил сидеть, перо он им писал...», почти, как в Михалковском «В музее Ленина». Надо сказать, что делать такие «поздравилки» в хорошей копании очень весело. Часто процесс создания бывает более смешным и запоминающимся, чем результат. Так случилось и на этот раз.

Буквально пару месяцев до этого умер Андропов, прошли третьи, ставшие уже до смешного привычными за последние два года царские похороны дряхлых генсеков. По нашему сценарию фильм начинался с показа портрета Давида Исааковича. Теперь представьте себе комнату нашего институтского телецентра. Вечер, окна зашторены, дверь заперта, чтобы никто не видел, не зашел, на треноге портрет. «Камера », и я с микрофоном , подражая Левитану, «Сегодня. 15 Мая, 1934 года....». Не успеваю произнести «родился и.т.п», как своим ключом отрывает дверь наша старенькая институтская уборщица тетя Настя и вопит: «Господи! и этот туда же. Молодой совсем. Ведь его еще вчера в коридоре видела».

Старушку успокоили, эпизод переписали, насмеялись от души. Съемки на рабочем месте продолжались сорокапятиминутными урывками, пока Вигдоров читал очередную лекцию. Надо сказать, что Давид Исаакович, как человек умный предполагал какие то «поздравительные» шаги с моей стороны и заранее взял с меня слово, что я «ничего такого», как он сказал, делать не буду. Я, конечно пообещал, но чем не пожертвуешь ради любимого учителя. Как человек еще и наблюдательный, он естественно замечал, возвращаясь с лекции, что то стул стоит не на месте, то его любимая пепельница передвинута. И периодически ворчал: «Ох, этот Гена, явно он что то такое делает...», но думаю, что в душе был рад – кто не ценит внимание и любовь. Фильм бы показан на юбилее в одной из больших институтских аудиторий. Для этого на большой тележке мы с трудом вкатили туда монитор, динамики и мамонтообразный видеомагнотофон. Демонстрация прошла «на ура», но буквально на следующий день меня вызвали в партком института. Секретарь парткома с деланной улыбкой поблагодарил меня, и тут же с интонацией Иосифа Виссарионовича угрожающе произнес: «Чтобы этого больше не было ».

Я твердо и искренне пообещал. В дополнение он попросил фильм стереть и зайти на завтра в Первый отдел подписать письменное подтверждение этого факта. Указание выполнили, копии не оставили, а жаль веселый был фильм. В конце 80-х, когда решение уехать у меня окончательно созрело, я начал уговаривать Вигдорова поехать вместе, но он никак не решался. Уже начав работать в Америке, как инженер, я еще острее осознал насколько плодотворной и успешной была бы для него эта почва.

Он был бы гордостью и украшением любого университета, любой самой крупной компьютерной компании. И он все же приехал, ну уже в 99-м, вероятно, осознав, что это необходимо для его замечательных дочек Ани и Юли. Приехал уже тяжело больным, и я так не успел приехать из Калифорнии на встречу с ним, как планировал. Увидел уже лишь могилу на Бруклинском кладбище. Постоял, повспоминал, поблагодарил. «Спи спокойно, Дэвик !», теперь я уже могу так тебя называть, ибо стал уже больше, чем на десять лет, старше, но, увы, вряд ли умнее.

Сан Хосе, Калифорния. 2013

© При использовании материалов данной статьи ссылка на сайт "НАШ БАКУ"(www.ourbaku.com) ОБЯЗАТЕЛЬНА!