Центром нашего городского района или «деревни», (то бишь Арменикенда) и местом наибольшего сосредоточения людей был рынок, а попросту – базар.
Жизнь здесь, практически, не замирала. Закрывался он поздно вечером, А уже с ночи завозили товары, разгружали их, сортировали, подготавливали торговые места, а некоторые совершали сделки, продавая товар оптом, что впоследствии вошло в моду. К утру, организационные вопросы завершались, и уже с появлением первых покупателей жизнь на рынке начинала закипать. И пошло – поехало!
А рынок этот, между прочим, кормил всех нас долгие годы: в тяжелые послевоенные, потом – в более легкие, а значит, более сытные, и в годы дефицита, то есть, в застойные времена.
Именно тогда рынок переименовали в соответствии с районом – в Насиминский. Приблизительно в это время или чуть раньше (это не столь важно) он подвергся реконструкции. А это значит уже что-то новое и хорошо позабытое старое. И как результат, он потерял свою некую изюминку и, в какой-то степени, только ему присущий неповторимый колорит.
Сейчас, когда я живу в море круглогодичного фруктового и овощного изобилия, и имею возможность приобрести все необходимые и качественные продукты в крупнейших супермаркетах моего небольшого средиземноморского города, я, тем не менее, с большим удовольствием вспоминаю старые добрые времена.
А точнее, время, любимое мною, - конец августа – начало сентября, когда в нежно-золотистых, горячих песках Апшерона, под теплым кавказским солнцем созревал ослепительно – янтарный виноград, напоминавший дамские пальчики и вобравший в себя всю сладость земли и жар южного солнца. Его привозили на рынок с раннего утра в плетеных корзинках (сэбэтах) или в маленьких алюминиевых ведрах. Свежие гроздья винограда были аккуратно уложены по одному килограмму, отделенные друг от друга светло-зелеными виноградными листьями, в стебельках которых еще сочился сок лозы.
В таких же корзинках или ведрах, также укомплектованный по килограмму, находился светло-желтый инжир – плод, известный еще с библейских времен.
…И вот я мысленно снимаю с мягкого, налитого сладкой кашицей библейского плода тонкую и нежную шкурку, и он… уже тает у меня во рту, доставляя неописуемое удовольствие…
А в ушах моих стоит многоголосый базарный шум, где легко улавливается разноязыкая речь и даже особая – бакинская – на смеси трех языков: азербайджанского, русского и армянского.
Только здесь, на этой земле, неповторимые исторические условия могли бы создать этот уникальный сплав языков, а заодно – обычаев и традиций… И неведомая сила, словно магнит, затягивает меня в пестрый и красочный мир – карнавал фруктов и овощей, где чуть ли не каждый продавец старается перекричать другого, расхваливая свой товар и тем самым, привлекая к себе внимание: «Ах, винАград - мИОд, шАкАлад!»… «ПАмАдор красный – совсем прИкрасный!», «Бери гранат – давай манат!..
А тем временем, я попадаю в бесконечные ряды, на которых раскинуты зеленые ковры, состоящие из душистой киндзы, пряного рейгана и мяты, ароматного тархуна, чайного (как его называли) лука, крессалата, тандура, кырмындзука…Нелегко перечислить весь этот дар апшеронской земли. Ярко-зеленая, сочная и хрустящая, с аппетитным запахом – она неизменный атрибут бакинского застолья.
А какой кавказский стол без хорошего вина? И оно тоже здесь, недалеко, и я уже чувствую эти хмельные винные запахи. Ну, где сейчас можно встретить такое, чтобы вино, разлитое в сотнях разнокалиберных бутылок, в баллонах, кувшинах и в различных (порой, даже причудливых) формах и емкостях, было выставлено напоказ.
Выбирай на цвет и вкус: красное и розовое, светло-соломенное и золотистое, сухое и полусухое, сладкое и полусладкое, темное, как ночь и светлое, как слеза, терпкое и вяжущее во рту или нежное, как виноградный сок. Там же стоят, похожие на саквояж, маленькие и пузатые винные бочонки и даже большие, внушительные бочки.
А в бочках тех больших, кстати, дубовых, как объяснял мне отец, идет процесс выдержки вина. Они добавляют в ароматный букет благородного напитка собственную неповторимую нотку. Видимо, ту самую, что некоторые хотят почувствовать на вкус…И вот уже кто-то смело опорожняет приличную дозу, а кто-то нюхом улавливает его тонкий аромат, а некоторые, просто смакуют вино с видом опытного дегустатора, чтобы, так сказать, «поймать» и почувствовать тот самый букет.
Впрочем, опытом в этих делах с вами всегда могли бы поделиться. Был здесь, я помню, один армянский знаток дел винных – вот только имя его запамятовал за давностью лет. Так он всегда мог посоветовать какое вино выбрать для вашего стола, исходя из ваших запросов и вкусов, объяснить отличие одного от другого, как хранить вино и даже, как…пить.
Ну, чем, скажите, не прототип сегодняшнего сомелье? Дело, правда, происходило не в ресторане, а на базаре. Но это уже детали.
А в памяти моей всплывают стихи Омара Хайяма, еще тысячу лет назад восхищавшимся этим благородным напитком:
Гора, вина хлебнув, и то пошла бы в пляс.
Глупец, кто для вина лишь клевету припас.
Ты говоришь, что мы должны вина чураться?
Вздор! Это дивный дух, что оживляет нас.
Коль скоро речь зашла о вине, то скажу вам, по секрету, что родина его не Франция и не Греция, как многие, наверняка, думают, а «Вино берет свое начало в Закавказье, затем культивируется в Индии. С индийских просторов вино (от слова «vena», что по-санскритски значит «любимый») постепенно распространяется в Средиземноморском бассейне…». Так утверждает знаменитый французский диетолог Мишель Монтиньяк в своей книге: «Чудесные свойства вин».
А в конце «хмельного ряда», где толпится трудовой люд, вино в граненых стаканах, как воду, продают на разлив. И пользуется оно здесь немалым успехом, хотя о качестве, сами понимаете, говорить не приходится. Ибо вино то, что рекой, буквально, льется – второсортное, из отходов, невыдержанное.
Есть здесь, конечно, и кое-что покрепче. И не только градусов на тридцать, но и значительно больше. Например, хорошо известная всем водочка, изобретенная Менделеевым.
Ну а Чача, что градусов под 60 – это уже плод кавказских виноделов. И любители отведать ее, даже с утра пораньше, представьте себе, всегда находятся. Перекинут стопочку – другую, и на душе веселее стало.
А что касается закусочки, то и это не проблема. За ней далеко бегать не надо.
Вот она, буквально рукой подать,- стоят, выстроенные в ряд огромные бочки с квашеной капустой: белой и красной, нашинкованной и нарезанной большими кусками, с маринованными помидорами и огурцами, с чесноком и перцем, с яблоками и грушами.
Армяне и молокане здесь соперничают друг с другом, предлагая товар, от которого невольно наворачивается слюна и тебя выворачивает наизнанку. А вас так и тянет попробовать темно-зеленый соленый огурчик.
Осторожно откусывая его, вы чувствуете, что он так и норовит брызнуть всей своей внутренней мощью сочного, кисло-соленного рассола. Я уже не говорю о зеленых помидорчиках – маринованных и ядреных, при виде которых появляются нежелательные спазмы.
Так что, не стоит особенно задерживаться здесь. И я уже спешу покинуть эту зону острых ощущений и… попадаю в другую, где в воздухе витают чуть уловимые запахи восточных пряностей – перца, гвоздики, имбиря и корицы; сумаха, шафрана и мускатного ореха.
Те самые, кстати, пряности, ради которых европейцы в средние века совершали рискованные и опасные путешествия на Восток. Поиски более коротких и дешевых путей привели их, как нам известно, со школьных лет, к великим географическим открытиям. Васко да Гама, например, таким образом, достиг Индии, а Колумб открыл Америку.
Миновав представленный здесь мир восточных кавказских сладостей, окруженный легендами и тайнами, традициями и обычаями населявших здесь народов на протяжении многих веков, я попадаю в царство разнообразных соблазнительных сухофруктов, вызывающую во мне неистребимую память детства.
Мимо этого, прошу прощения за слабость, не могу пройти спокойно, уже не говоря о том, что невозможно без оскомины смотреть на тонкие листы Лавашана, раскатанных из черных кислых слив или кизиля…
Хорошо помню я из моего далекого детства, когда мы проводили лето на своей даче и мама сушила на зиму фрукты: вишню, абрикосы, виноград, инжир, яблоки. Фрукты эти, пройдя соответствующую обработку, раскладывались на подстилке, на крыше нашего дачного дома, где под палящим южным солнцем они доводились до нужной кондиции.
Я же, что греха таить, не мог пройти мимо этого соблазна, и исподтишка поднимаясь на крышу, тяпал их оттуда. Но когда зимним вечером, после обеда-ужина, мама, бывало, доставала неведомо откуда белые полотняные мешочки и извлекала из них те самые сушеные вкуснятины, то мы были безумно рады и с удовольствием их уплетали…
На одном из выходов с нашего базара следовало быть очень осторожным и не проходить там, на голодный желудок. Ибо немудрено было попасть в сферу умопомрачительных запахов, исходящих от расположенной рядом шашлычной и от небольшой лавки, где предлагали горячие, пышные пирожки и вкусные, соблазнительные кутабы, а также от чайханы, откуда веяло ароматным чаем и свежеиспеченным где-то поблизости хлебом – чуреком.
Там же, на выходе, продавали продуктовые пакеты, изготовленные из плотной бумаги. Так что, если занесло вас в эти края по случайности и без припрятанной в кармане дежурной сеточки, а вам, позарез, надо сделать покупки, («базарлыг» - называется) то покупайте пакетик: маленький – за 10, большой – за 15 копеек.
И вперед, на рынок! Пардон, на базар! На ВОСТОЧНЫЙ базар!
