Николай Осипович Бурчак-Абрамович не был штатным сотрудником ПИН, тем не менее все военные годы он провел вместе с пиновцами в экспедициях, а с февраля 1943 г. стал докторантом Института. Николай Осипович был человеком не просто увлеченным, но прямо таки влюбленным в палеонтологию позвоночных, бескорыстно ей преданным. Особенно высоко ценил Бурчака Ю.А. Орлов.
10 мая 1941 г. Бурчак пишет Борисяку из Тбилиси: «Получил телеграмму, из которой видно, что вопрос о моем участии в Тургайской экспедиции уже согласован… Поездка в Тургай меня конечно очень интересует и рад, что могу быть полезным Вашему Институту своими слабыми силами… В Тургае я буду иметь возможность пробыть около 2,5 месяцев и затем выехать в Карпаты для окончания своей темы по неогену. В промежуток времени между 12-17 мая я буду в Баку, затем возвращусь в Тбилиси и выеду в Киев, чтобы собираться в Тургай…»
Находящийся в это время в Свердловске Орлов пытается ускорить оформление Бурчака в докторантуру и вообще как-то помочь ему, человеку, вряд ли умеющему самому о себе позаботиться. Весь февраль 1943 г. Орлов постоянно упоминает Бурчака в своих письмах Борисяку.
3 февраля 1943 г.: «Уже писал Вам об очень большой загрузке Бурчака по ЭОН`у и жесткости в этом Гаврилова. Бурчак для них по своей связи с Кавказом, альпинизму и большой географичности – находка. Оформление Бурчака будет…, видимо, в конце февраля. Темой диссертации, видимо, будут быки, их эволюция, филогения, связи со смежными группами и так далее. Матерьял ископаемый, в том числе из Баку и других мест, современный и так далее…»
И далее, вплоть до своего отъезда из Свердловска в Москву, Орлов продолжает информировать Борисяка о состоянии дел Бурчака. 12 марта 1943 г.: «Бурчак завален авральной работой по Украинской территории в ЭОН`е, до сих пор не имеет определенного плана по ЭОН`у на предстоящее время и поэтому не дает план на 1943 г. по ПИН`у…»
26 апреля 1943 г.: «ЭОН переезжает в Москву, Бурчак все еще без денег и остается брошенным здесь на неизвестность по линии ЭОН`а; оформление его здесь в «кадрах» невыполнимо, так как они уехали в Москву, да по их разъяснениям больше ничего не надо. Размеры стипендии должны придти к Вам из Финчасти из Москвы. ЭОН видимо много должен Бурчаку, но по безобразному хаотическому ведению финансовых дел ему не платят. Бурчак ведь уехал на наши работы даже без шапки; казенную одежду ЭОН у него теперь отобрал и как Бурчак будет проводить зиму – не знаю.
Он «нищее» всех нас… В Баку Бурчака надо посылать обязательно: это не только даст базу Бурчаку по его диссертации, так как там теперь огромный скелетный материал, но и даст нам при полной связи Бурчака с Закавказьем материал для Музея, а кроме того и много шансов на сборы в новых местонахождениях, уже найденных…»
Разумеется, Борисяк не может оставить без внимания эти сообщения Орлова о бедственном положении Бурчака. С тех пор, как в Москве заместителем директора Института стала Татьяна Георгиевна Сарычева, Борисяк неоднократно обращается к ней с просьбами узнать в отделе кадров Отделения, имеются ли у них суммы на работы докторантов, так как у ПИН таких денег нет, а Бурчак должен «поехать за материалом для диссертации в Баку (Бинагады – там замечательные млекопитающие в озокерите)».
Сам Бурчак пишет Борисяку на следующий день после отъезда Орлова 17 мая 1943 г.: По ходу исполнения моей темы мне совершенно необходима длительная поездка в Баку и Тбилиси, но это же можно осуществить осенью 1943 г. после периода полевых работ. В Баку я бы попытался попутно для ПИН`а отобрать скелеты тура, носорога и другие кости из Бинагад, а под Тбилиси в Удабни поискать новую находку обезьяны. С нетерпеньем жду Ваших указаний…»
В середине августа Борисяк пишет Сарычевой, что Бурчака, который должен приехать во Фрунзе, все еще нет, а располагает он им так: «Сначала он поедет за Туркменским слоном, а затем – в Баку.....»
И.В. Бодылевская "Академик А.А. Борисяк Палеонтологический институт в годы войны.1941–1943 гг." ПИН РАН, 2008 г.
