Ахундова Алла - поэт, драматург, сценарист

Ахундова Алла - поэт, драматург, сценарист

«А где начало, где основа
Москвы без края и конца?..»

Родилась в Москве в семье служащих.
Окончила Литинститут (1964) и Высшие сценарные курсы (1967).
Печатается как поэт с 1957
Член СП СССР (1969), СК СССР (1971).

Сценарист.
Заслуженный деятель искусств Азербайджанской ССР. Лауреат Государственной премии Азербайджанской ССР. Драматург
К юбилею поэта в 2009 году в Москве вышло «Избранное» Аллы Ахундовой в семи книжках.

1

Ярко красивая, держащаяся с неизменным достоинством Алла Ахундова выделяется везде, где бы ни появлялась, а когда она читает стихи, в посадке ее головы, во всей фигуре проявляется что-то царственное, напоминающее знаменитую стать Анны Ахматовой… Только руки, порывистые, легкие, будто крылья птицы, выдают эмоциональный накал ее натуры.

У произведений Ахундовой есть одна загадочная особенность. Чтение ее прозы, стихов, навеянных, так или иначе, родным Азербайджаном, его культурой, бытом, исторической жизнью, непостижимым образом втягивает, вовлекает русского читателя в мир совершенно далекий, но, вглядываясь в его черты, ты внезапно различаешь там свои собственные... Но такого не может быть! - восклицаешь ты, что общего у деревеньки где-нибудь в Тульской губернии, где проходило твое детство, с селом, лепящимся, словно ласточкино гнездо, к склонам Нахичеванских гор? Что общего у русоволосой Катюши и чернокосой Зибы, идущих по воду? Да и по воду они ведь ходят по-разному… Однако совсем скоро выясняется, что общее есть, и оно глубже и основательнее любых национальных, территориальных и прочих различий. Их роднит…

Но - не будем забегать вперед, и делать собственные умозаключения на этот счет. Сохраним интригу. Пусть сама писательница расскажет нам о том, как ей удается вместить в творчестве, а, значит, в мыслях и сердце, такие разные духовно-культурные пласты? Органично сочетать красочную образность восточной ментальности и отзывчивость, подобная чуткому эху, русской души. Как приходят проникновенные строки о Мирзе Фатали?

ПРОРОК

К 190 - летию Мирзы Фатали Ахундова

Благословенный мой однофамилец,

Мирза Фатали, сын Ахунда, был нухинец.

А значит, был потомственный пророк.

Нуха, где он родился, точно в срок,

Основана была… По-правде, не по слухам

Библейским Ноахом, ветхозаветным Нухом,

И совершенно допотопным Ноем…

А может, Нохом? Ну о чём мы спорим?

Понятно кем…Пророком, самым новым.

И даже сохранилось имя Ноха

В названии турецкого гороха:

"Нохуд" - на память о достоинстве мужском

Или сухом пайке в пути морском.

И вот, природному от Бога богослову

Вдолбить решили в голову основу

Религии чужой, пуская в ход приём:

"Пророков нет в отечестве своём".

Но… Из Гянджи уже летит ответ

И кто же? Вольнодумец и поэт

Другой Мирза… Шафи… Частенько "под шафе"

Поёт: Пророки есть! Они в другой графе!

Не философствуй, сидя на софе…

Не шей из песен толстые тетради,

Смысл жизни - в красоте! Поверь мне, бога ради!

И вот фамильный богослов - уже безбожник,

Восточной драмы основоположник.

Но что он говорит? Толмач, нухинец, умник,

Мирза Фатали сын Ахунда, богохульник!

"Нам от чужих пророков мало прока.

Вся святость их - прикрытие порока.

Что за догматы, где на всё - запрет?

А цель - одна - скорей бы на тот свет!

Но даже там не обрести покоя…

Вас ждут две вечности… И что они такое?

Ад - это вечно огненные ямы,

В которых вас столетья жгут и жгут…

Рай - это вечно девственные дамы,

И все, представьте, только вас и ждут!

Полковник царский, он над кем смеётся?

Сказав: Цветок не молится на солнце.

Творенье рук не молится творцу…

А ложь и лесть - угодны лишь глупцу!

Тысячелетья многоликий идол

От человека жертвы принимал.

И где был Бог? Спал? Ничего не видел?

До Моисея где он пропадал?

Да нет! Бог был всегда… Как идеал.

Есть безначальное на свете божество

И бесконечное в рожденьях естество, -

Жизнь и природа… Но не ваш, надменный

Жестокий бог, а Разум совершенный -

Непостижимая гармония Вселенной.

Благословенный мой однофамилец!

Нуха - теперь - Шеки… И ты теперь - шекинец.

И ты уже для многих не пророк.

Тебя и школярам не задают в урок.

Вселенная открыта. Ночью поздней

Здесь шепчутся твои обманутые звёзды.

И к ним уже летит крылатый аппарат -

За истиной… А много лет назад

Здесь пролетал и ты в своём воображенье,

Всерьёз учитывая силу притяженья

Не вообще земли, а именно родной,

Закон всеобщий - здесь пока иной.

И действует не вдруг… С теченьем многих лет…

На что же ты расчитывал, поэт?

Что к истине придёт народ кавказский

С арабской алгеброй, а не с арабской сказкой?

…Тяжёлою слезою вдоль щеки

Сползает с гор дорога на Шеки.

По ней нам не добраться до Нухи…

Мирза очередной бубнит стихи.

О чём? Да ни о чём и обо всём:

"Пророков нет в отечестве своём".

2

Откуда этот дар – быть всечеловеком? Как удается удержаться на тонкой грани бытия «здесь и везде»?
В ответ на такой вопрос Ахундова лишь смеется:

«Не думаю, что удается… Да и главное здесь другое: если мне просто человеком удается быть, то это уже – ура! Большая радость и удача, просто быть Человеком…

А вообще, мои первые детские впечатления, те самые, которые впечатываются в тебя и остаются на всю жизнь: военная Москва, эвакуация, вагоны, в которых видны люди в бесконечных гипсах, бинтах…

Из эвакуации в 1943 году папа нас перевез в Баку, и до 48 года мы жили там, пока вновь не вернулись в Москву. Все это я помню довольно отчетливо.
По природе своей – две крови- я, видно, призвана совмещать культуры… Для меня это естественно…
Мой родной брат – мусульманин… А в те годы мы жили в деревне, где был древнейший православный храм. Расположена эта деревня в Шахбузском районе Нахичевани, в жуткой глуши… Этот храм, и то, что туда ходили мои тетушки, мои бабки, не могло не отложиться в памяти, но осознание иной веры пришло где-то около 14-15 лет.
Когда надо было получать паспорт, в Москве. У меня же в свидетельстве о рождении было написано – отец турок, так тогда называли азербайджанцев, и мне сказали: либо вы уедете отсюда (потому что были тогда какие-то сложности с Турцией), или пишите что-то другое, без всяких затей - русская… Но как написать это, если я Нуриевна?
Меня записали все же как русскую. И в этом смысле - я русская, мой родной язык – русский, а свое особенное происхождение я восприняла в сознательном возрасте.

Детство в Шахбузском районе, последующие наезды туда всякий раз ставили меня в исключительное положение в глазах местных жителей, потому что я была дочкой азербайджанца, которая ни слова не знала по-азербайджански. И меня учила языку родная сестра Камала Абдуллаева, ныне писателя и ректора Бакинского славянского университета. Именно она была первым моим учителем. Там, в Шахбузском районе, и происходило впитывание моим детским нутром речи, обычаев, уклада жизни. Воздуха Азербайджана…

Я помню своего азербайджанского дедушку, правда, забавно то, что, когда я познакомилась с моими русскими родными - все они оказались внешне восточного типа людьми, а мои азербайджанские родственники были светлоглазыми и светловолосыми.

Помню какой-то восторг, когда моя русская бабушка погрузила меня в литературный русский язык. Ведь на этапе формирования личности, от пяти до семи лет, я жила в Баку, где говорили на специфическом русском, и, конечно, везде звучала азербайджанская и армянская речь, в те годы город был многообразно интернациональным. Вот почему сегодня все эти проблемы на национальной почве, что со стороны русских, что со стороны азербайджанцев, я воспринимаю с одинаковой болью. И выбора у меня в этом плане нет. Я есть и то, и другое…
Так что, повторю, когда меня погрузили в настоящий русский язык, в литературную речь, и вообще – вся московская тогдашняя обстановка определили мой выбор, когда я сказала себе: я есть и то, и другое.

Директор Дома пионеров привел меня в литературный кружок, а в Литинститут я начала ходить заниматься, еще учась в школе. Был там преподаватель Коваленков на отделении поэзии, который приглашал меня на свои семинары, и меня, школьницу, пропускали. Но когда я стала поступать туда на дневное отделение в 57 году, оказалось, что это невозможно, так как по тогдашним требованиям нужно было обязательно иметь два года рабочего стажа.

Я поступила в 59 году и училась с замечательно талантливыми людьми разных национальностей. На нашем курсе был русский Вася Белов, будущий знаменитый писатель, чьи книги о деревне вошли в золотой фонд русской советской литературы, в соседней группе - Николай Рубцов, выдающийся поэт, а еще я посещала семинар, где занимались Евгений Евтушенко и Белла Ахмадуллина. Вместе со мной учились талантливые поэты - эстонец Матс Трат и азербайджанец Фикрет Годжа, мой друг Азер Мустафазаде, который впоследствии стал переводчиком, маститым деятелем литературы, издателем, Людмила Копылова, прекрасная поэтесса, трагически ушедшая из жизни... Это был очень сильный в творческом отношении курс!
И вот, окончив институт, я через год опять попадаю в круг одаренных ребят, на Высшие сценарные курсы, где учились Р. Габриадзе, А. Битов, Гоша Полонский, В. Маканин, Лия Бридака из Латвии…

Моя первая публикация состоялась на страницах журнала «Юность», там, кроме Лени Губанова, были Кирилл Ковальджи, Эмиль Лотяну, будущий известный режиссер, он тоже писал стихи, Фазиль Искандер. 64 год… Мне выпала судьба быть рядом и общаться с незаурядными людьми.

Распад Советского Союза не вызвал у меня ощущения ошибки, но я трагически переживаю разрыв культурных связей. Невозможно забыть тот взаимный интерес, какой вызывали культурные события, выход новой книги появление нового имени в каждой из республик Союза. Люди интересовались искусством, литературой, как тогда говорили, братских народов, значительные книжные новинки, появившиеся в одной из республик, рецензировались, переводились и быстро становились достоянием широкого читателя, существовала практика взаимопереводов, например, латышских авторов - на азербайджанский, литовских - на украинский язык…
По всему Союзу огромными тиражами выходило множество литературных журналов, и эти журналы были доступны по всей стране от Литвы до Владивостока, от Архангельска до Баку.

Сегодня Москва – остров, омываемый разноязыкой стихией. Да и сама она – стихия! Я здесь родилась. И совершенно точно по опыту собственной жизни знаю, что сейчас никакой Коля Рубцов из северной глубинки не поступил бы сюда в институт, никакая Огульташ Оразбердыева из Туркмении - тоже. Речь не идет о том, что сегодня именно иноязычный молодой человек не может здесь поступить в институт, русскоязычный не может поступить, вот в чем дело! А те, кого называют гастарбайтерами, они, в основном, приезжают зарабатывать. Ни литература, ни язык их не интересуют. Примета времени…

И все же стоит задуматься, а Фазиль Искандер - чей писатель? Разве феномен его творчества ни о чем не говорит? Он русский писатель. Да, ныне наши бывшие соотечественники живут в разных странах, они, строго говоря, иностранцы. Но что поделаешь, для меня вот Диккенс не иностранец… И персидские поэты, в каком бы веке они ни жили…. Личность художника не определяется лишь национальностью и страной происхождения, они для меня свои.
А гастарбайтерам я бесконечно сочувствую, в какой-то одной из своих книжек я даже написала что-то вроде того:

«вот подумала о Самарканде, не увижу его вовек, посмотрела в окно и – нате, прямо к дому идет узбек»…

И далее о том, что хорошо бы он также подумал обо мне, тем самым перенеся меня в своих мыслях в Самарканд…

Для меня разделения народов на «своих» и «чужих» нет, и не было. Когда я читаю английские или азербайджанские народные песенки – есть полное ощущение, что все это мое, пусть эти стихи и окрашены в разные краски…
Не может не радовать, что и в современной русской культуре по-прежнему ощутимы голоса иных культур. Это давняя традиция, в России всегда охотно переводили авторов других народов и стран… И этот мощный культурный поток буквально принизывает воздух русской культуры, наверное, со времен Пушкина…
Здесь за два века создалась беспрецедентная школа перевода. В этом бесценное преимущество культуры России, где стараниями и талантом выдающихся мастеров-переводчиков можно познавать, приобщаться к лучшим образцам мировой художественной и философской мысли на русском языке.

Но вот иногда слышу, что русский язык ныне, мол, засоряется и теряет свою неповторимость из-за нашествия иноязычных слов, На это я отвечаю: боритесь за свой язык, за его чистоту, а не против другого. Не перекроешь каналы проникновения английского, а поставить заслон жаргонизмам и Интернет-сленгу – задача посильная.
Только нельзя превращать живой язык в памятник языку или пытаться подстроить его под какую-то конъюнктуру. Вот кому-то кажется неполиткорректным выражение в знаменитой сказке А. Пушкина: «поп-толоконный лоб»! А у меня в сказке «коза-татарочка» в издательстве правят на «коза-отарочка»! Нет, говорю, такого слова, «отарочка», так еще пытаются отстаивать свою точку зрения… Я же считаю, что обесцвечивание языка, превращение его в дистиллированную воду, где нет ни «жирных стрекоз», как писал поэт, ни живого дыхания жизни, преступно.

Присутствие в культуре следов других культур, других идеалов совершенно не вредит этой культуре, оно естественно. Кто имеет право есть хлеб, который растет на этой земле? Все. А сейчас вырабатывается формула, что все одинаковы и - всем ничего.

Моя последняя работа посвящена тому, что и боги-то у нас одни… Народы всегда, так или иначе, были переплетены, один язык проникал в другой, люди с незапамятных времен ездили по земле, селились то тут, то там… Надо этому радоваться так же, как радоваться тому, что все мы похожи. Нам же сейчас предлагают искать – какие мы разные. Да, мы по-разному видим Бога, как писал Хлебников, но главное-то – Его видеть! А если ты его не видишь, кто ты? Вот что однажды я написала об этом:

«Мы все друг другом не судимы, но каждый будет тем судим, что и Пророки не едины, но, слава Богу, Бог един…».

Если у человека есть точка отсчета, что хорошо, а что плохо, чего нельзя делать никогда и ни при каких обстоятельствах, тогда остается какая-то надежда, что человечество не погибнет.
Однако невозможно не замечать, что в последнее время с человечеством происходит нечто болезненно-ненормальное… У меня такое ощущение… Хотя, конечно, вряд ли я имею права говорить о человечестве в целом, на это всегда претендуют философы. Они говорят и пишут о деградации людского племени, предвещают конец времен, катастрофы… Но ведь, заметьте, и они тоже исходят не из какого-то объективного знания, а из своих внутренних ощущений.

Вот одно из моих ощущений: если раньше удивлялись другому человеку, восхищались, говорили – надо же, он другой… Сегодня подобное отношение подменяется настороженностью, а то и агрессией.
Чем был замечателен русский народ? Он в чужом видел другого, а не чужого… Об этом писали Достоевский, Толстой, мы все на этом выросли, на Пушкине, на Лермонтове… Ныне эта культурная память активно «не работает», увы… К тому же заметно понижение мастерства во всем, что касается практической, ручной работы… О более высоких сферах и говорить не хочется… И это не имеет никакого отношения к национальному фактору, а лишь к морально-этическому состоянию общества.

Подобное состояние проявляется и в сфере культуры. Как я радовалась, когда в журнале «Иностранная литература» прошло обсуждение романа Камала Абдуллы «Неполная рукопись». Сегодня это редчайшее событие. Издательства все измеряют коммерческой составляющей: продается книга – не продается… Но зачастую какие-то интересные книги не продаются потому, что читатель ничего про них не знает. Рекламы нет! Цены завышаются…
Из Баку, к примеру, мне сообщают, что у них такая-то моя книга не продается, я приезжаю туда, и меня везде спрашивают, а где ваша книга, как ее купить? Но где ее купишь, если центральный магазин торгует книгами только одного издательства? Похоже, у нас Белинского и Гоголя с базара не понесут, потому что базара этого нет, базар скуплен на корню, запрограммирован чьими-то коммерческими интересами, это не свободный рынок, там определяет «один продавец», чем и за сколько торговать… Предложение сформировано заранее.
Так и с фильмами происходит… Ориентация на массовые вкусы служит причиной тому, что на нас потоком хлынула паралитература, недолитература, и в этом мутном глянцевом потоке незаметны подлинные таланты. А они и в России, и в Азербайджане есть…

Сама я в последнее время много занимаюсь фольклором, удалось даже издать два тома сказок, а вот мифы, притчи, поверья – нет. А есть удивительно глубокие притчи! Например, поразительная трактовка истории в притче о Ное, на азербайджанском языке этого легендарного персонажа зовут Нуh…
Не могу отказать себе в удовольствии коротко пересказать этот миф: Ной уже строит свой корабль, ковчег, и вдруг к нему приходит древняя старуха, просит, возьми меня с собой, когда начнется потоп… Но он забыл ее просьбу, и вот ковчег заполнился и поплыл по водам… Наконец, пристали они к горе, вода постепенно схлынула, обитатели ковчега сошли на землю и зародилась новая цивилизация.
Вот тут Ной и вспомнил о старухе, пожалел о ней и отправился на поиски того места, где она жила. Долго искал и видит – сидит старуха, жива-здорова, только ужасно бранится… А в руках у нее фитили. Тогда спросил Ной:
- Почему ты ругаешься? – Да вот, - отвечает старуха, - фитили зажечь не могу, намокли… - Боже мой, - воскликнул Ной, - тут земли, страны, народы сгинули-утонули, а ты о фитилях печешься…
И внезапно он понял, что это была не просто старуха, это был старый мир, который никуда не исчез, у него только фитили подмокли. Сейчас она их подсушит и разожжет…

Подобной интерпретации Всемирного потопа я нигде не встречала, очень глубокая мысль скрыта в этой притче. Есть еще немало подобных оригинальных притч, но, повторяю, издать их никак не удается по причинам весьма прозаическим…

А вообще я многое переводила, классику, Вагифа Самедоглу, Бахтияра Вагабзаде, Камала Абдуллу, Фикрета Годжу, Гамлета Исаханлы, Ису Исмаилзаде, вот осталась неопубликованной одна его прелестная сказка о лентяях, где писатель дает неожиданную трактовку лени…
Недавно взяла новые стихи Фикрета Годжи, хочется сделать книгу под названием «Простые истины», и сделаю, даст Бог, пусть на одном энтузиазме! Прекрасные стихи.

Если говорить откровенно, спонсоры под культурные начинания не толпятся у дверей, не предлагают наперебой - издайте нашего талантливого азербайджанского автора в России. Никак не придет понимание, что, кроме коммерческих, нужны и культурные проекты. Правда, часто подобные проекты поддерживает Фонд Гейдара Алиева… И все же хотелось бы, чтобы совместные азербайджано-российские культурные программы ориентировались не только на масштабные мероприятия, но и на камерный уровень. Ведь именно там, на молекулярном уровне, и завязываются самые прочные узелки взаимодействия и взаимоузнавания.

3

Семикнижие Аллы Ахундовой, изданное в Москве к ее юбилею, можно в целом назвать лирической летописью судьбы писателя, и вместе с тем - каждая отдельная книжка выделяется собственной мелодикой и красками, разнообразием творческой манеры. Иногда даже кажется, что автор томика «Девочка-припевочка», куда вошли стихи и сказки для детей, совсем другой стихотворец, нежели тот, что написал глубочайшую по смыслу элегию «Переводчик» в сборнике «Отражения» или горько-ироническое стихотворение о времени, в котором живем, в книге «Карнавал»:

Все меньше птиц, все больше насекомых,

Не только мне – науке незнакомых,

Живущих припеваючи везде,

В отравленном лесу, в гнилой воде.

Все больше их, снующих и жующих,

И жалящих, пока еще поющих,

Пока еще летающих туда,

Где дышит лес и говорит вода.

А вот книга «Слово Евы», вся пронизанная первозданностью чувства Любви, ее трагическими нюансами, взлетами и падениями, утратами и эйфорией достижения недостижимого - небесной радости и покоя, продолжает традицию любовной лирики «Серебряного века» русской поэзии.
Здесь каждое слово, жест, образ наполнены множеством смыслов и аллюзий, уводящих читателя в глубинные пласты мировой духовной культуры. Но даже если ты неискушенный читатель и не считываешь эту поэзию на таких уровнях, она пленяет искренностью лирического высказывания:

Все это сон, все это миф –

И Соломон, и Суламифь!

Но мы уйдем любить в легенде.

Нам больше негде…

Органичная часть семикнижия Аллы Ахундовой – томик, названный «Отражения», где собраны переводы древних народных четверостиший «Баяты» и переложения 100 скороговорок – с азербайджанского, а также с грузинского – переводы из известной грузинской поэтессы Анны Каландадзе и с польского - драматической поэмы «Навечерье» Эрнеста Брыля.

Два мира, две радуги искусств соединяются в душе этой уникальной поэтессы. Восток и Запад, традиции азербайджанской культуры и дух русской классики. И невозможно отделить в творчестве Аллы Ахундовой ее собственную лирику от переводческих работ, будь то азербайджанский фольклор или пьеса на евангельский сюжет поляка Эрнста Брыля…
Она свободно и пластично живет, дышит, парит в разных культурных небесах, приоткрывая завесу над иной стороной материального мира, над внутренней тенью людей и вещей. И читатель, увлекаемый энергией чувств поэтессы, забывает о поэтическом мастерстве, о технической стороне творчества, по Пушкину – «алгебре», не ломает голову над тем, как это сделано.
Ахундова погружает его в чистое течение времени, согретое неподдельностью слова, сведенное к сущности бытия, не замутненного суетой людских страстей и низких желаний. В нынешней реальности подобий, ловких подмен, имитаций, изощренных подделок, проникшей и в сферы культуры, возможно, голос без фальши, будто камертон, поможет восстановить нарушенный строй тех стихий, которые Александр Блок называл «мировым оркестром».

Эссе об Алле Ахундовой написано переводчиком азербайджанской литературы и литературным критиком Людмилой Лавровой, с любезного разрешения которой мы его здесь публикуем.
Большое спасибо за чудесный подарок нашему сайту, уважаемая госпожа Лаврова.

Алла Ахундова

Парафраз из Апостола Павла

Все покрывала, верила всему.

Всего надеялась и все переносила?

Святой апостол, сколько раз ему

Твои слова, моля, произносила?

Любимый, не бесчинствует любовь,

Не раздражается, и своего не ищет,

Не мыслит зла…В ответ: «Не прекословь.

Не должен никому, никто не взыщет».

И человеческим понятным языком,

И ангельским со мною говорящий,

Он не любил. И это значит, он -

Лишь медь звенящая или кимвал

звучащий.

А если нет, тогда откуда злость?

И это бешенство, немыслимое,

песье…

И зависти обглоданная кость,

Которую не отнимают вовсе.

Криклив нелюбящий. А любящий -

молчи!

Не радуйся неправде, зло без

правил.!

Но я люблю нелюбящего, Павел!

Молю, святой апостол, научи!

Все кончится… Умолкнут языки,

И упразднится знание… Истают

Слова пророчеств… Им ли вопреки,

Но никогда любовь не перестанет.

Примечание:

Кира Фидлер. Алле Ахундовой

(Дружеская пародия)

Я многогранна и тонка.

Я своенравней ветерка.

Я легковесней, чем птишу,

Хотя давно стихи пишу,

Не брезгуя мужским трудом,

Вожусь с словесною "рудой",

И ради красного словца,

(Прочтя подстрочники с конца),

Ее я тонны извожу,

Когда стихи перевожу

Или слагаю для детей

Сказанья про цветных коней...

Плохая рифма? Не беда!

Вывозят кони иногда...