Алиев Гусейнбала Балаали оглу - летчик-истребитель, лейтенант морской авиации

Алиев Гусейнбала Балаали оглу - летчик-истребитель, лейтенант морской авиации

1918 - 1941

Родился 25 ноября 1918 г. в с.Пиршаги под Баку.
Учился в 39-й начальной школе города Баку, по улице Мельничной, в доме № 8. Потом учился в ФЗУ «Красный кузнец». В 1934 году вступил в комсомол. В райкоме получил билет за номером 9586606...

C ноября 1935 года учился в Бакинском аэроклубе, затем до 1939 года работал в нем летчиком-инструктором.

«...29 июля 1938 года.

Характеристика на товарища Алиева Г. В., члена ЛКСМ с 1934 года.

В настоящее время тов. Алиев Г. Б. работает штат­ным преподавателем теоретических курсов аэроклуба. Энергичен, много работает над собой. Без отрыва of производства получил звание летчика-планериста пер­вого класса, летчика-инструктора общественника и сей­час в свободное от работы время обучает курсантов летному делу...»

В 1940 году окончил Ейское училище военно-морской авиации.

Место службы:
5-й истребительный авиационный полк ВВС ВМФ (1940 - 18.07.41)
Младший летчик, лейтенант (14.12.40), пилот 3-й аэ (с 19.06.41).

Войну встретил в составе ВВС Балтийского флота в Таллинне.
Затем защищал Ленинград. В первых воздушных боях над городом сбил 4 немецких самолета.
Совершил 49 боевых вылетов.

18 июля 1941года, возвращаясь с выполнения боевого задания, был атакован тремя немецкими истребителями. Сбил один из них. Будучи ранен, продолжал бой и в неравной схватке, сбил второй самолет врага.
Успешно посадив истребитель, лейтенант Г.Алиев скончался от полученных в бою ран в кабине самолета.
На теле пилота товарищи насчитали более 30 осколочных ранений.

Прах Гусейна Алиева покоится в братской могиле у деревни Низино, в 7 километрах от Петродворца. Под тяжестью скромного обелиска в этой могиле нашли последний приют 7 балтийских лётчиков. Первым опускали в эту могилу лейтенанта Гусейна Алиева. Он погиб раньше других. На 27-й день Великой Отечественной войны.

16.09.41 г. награжден орденом Ленина (посмертно).

Из наградного листа отважного лётчика:

"Лейтенант Алиев имеет 49 боевых вылетов. Боевые задания выполнял отлично. 17 Июля 1941 года вылетал на штурмовку мотомехчастей противника. Несмотря на сильный зенитный огонь, задание командования выполнил отлично, уничтожив 3 автомашины с живой силой противника, 10 мотоциклов и 1 танк.
18 Июля 1941 года, возвращаясь с боевого задания, вступил в бой с 3 "Юнкерсами-88", в бою был смертельно ранен (в кабине разорвался снаряд, нанеся более 30 осколочных ранений). Продолжая бой, товарищ Алиев сбил 2 "Юнкерса-88", и только одному фашистскому стервятнику удалось уйти. Истекая кровью, не теряя мужества, совершил блестящую посадку на свою территорию. Самолёт был спасён. Товарищ Алиев через 20 минут после посадки умер.

За отличное выполнение боевого задания командования по разгрому германского фашизма Лейтенант Алиев Гусейн Бала оглы достоин высшей правительственной награды - ордена Ленина".

Событиям того дня в газете "Правда" от 8 Декабря 1941 года был помещён очерк Веры Кетлинской - "Воля". Но более подробно о тех событиях рассказал известный лётчик - истребитель, Герой Советского Союза, Гвардии полковник запаса Игорь Александрович Каберов, который прошёл почти всю войну, начав её лейтенантом.

Помню хорошо 27-й день войны - 18 Июля 1941 года. Наше звено только что произвело посадку. Как и всегда, лётчики выпрыгнули из кабин, дали указания техникам и собрались у моего самолёта. Лейтенант Алиев был как-то взволнован.
- Что случилось, Гусейн? - спросил я его.
Он снял с головы шлем, помял его в руках, возмущённо сказал:
- Командир, когда же этому конец будет?
- Не понимаю... - пожал я плечами.
- Как не понимаешь! - глаза Гусейна сверкнули гневом. - Там люди гибнут, а мы здесь воздух утюжим! За что нас кормят?
Я хорошо знал Гусейна Алиева, этого скромного, прямого и на редкость храброго лётчика. Настроение его было понятным.
Я ответил не сразу. Меня и самого волновал этот вопрос. Многие наши товарищи на других участках уже давно воюют, сбивают самолёты, таранят. А мы целыми днями летаем над Кронштадтом, так сказать, "прикрываем флот с воздуха"... И каждый такой вылет считается боевым! Сколько у нас уже таких "боевых вылетов"!
Я хорошо понимал Гусейна, понимал и третьего нашего товарища - жизнерадостного Колю Соседина... Но я не успел им тогда ответить: нас срочно вызвал командир полка.
Герой Советского Союза Майор П. В. Кондратьев встретил нас тепло, по-отцовски:
- Ну, базовые лётчики, устали, наверное?
- Никак нет!
- Тогда быстренько знакомьтесь с обстановкой...
А обстановка была невесёлой. Немцы оказались под Лугой!
Синие зловещие стрелы, словно щупальца, тянулись на карте к Ленинграду, Таллину, Нарве, Новгороду. Северо - западнее Луги, между деревнями Сабек и Осьмино, была окружена крупная мотомеханизированная колонна противника. Вот по ней-то нам и предстояло нанести штурмовой удар.
Я помню, как просияло лицо Гусейна. Посмотрел на нас с Сосединым и как-то по-детски подмигнул нам обоими глазами.
И вот мы уже бежим к самолётам. Запускаем моторы, набираем высоту. Прошли Волосово. Справа большой пожар, горит деревня Ивановская. Голубая лента реки Луги и деревня Сабек, а за ней на дороге враг. Перестраиваемся, идём на снижение. Немцы заметили, открыли ураганный огонь. Но поздно...
Нажимаем гашетки. Срываются со своих балок под крыльями смертоносные снаряды РСы - наши самолётные "катюши". Прочертив огненный след, ударяют по колонне. Гремят взрывы, земля встает на дыбы, чёрный дым тянется над лесом, и кажется, что огонь охватил всё, даже саму землю.
Стреляя из пулемётов, проносимся над колонной на бреющем...
Разворачиваемся для повторного захода. Алиев и Соседин идут рядом. Вижу улыбающееся, озарённое счастьем лицо Гусейна и улыбающуюся физиономию Соседова. Колька снял очки и показал мне большой палец.
Снова пикируем, снова летят наши снаряды по цели. Дым пожарища разъедает глаза...
Развернулись для третьего захода, но дороги почти не видно - всё окутано дымом. Неожиданно Соседин выходит вперёд качает с крыла на крыло и тут же переходит на снижение.
Снаряды рвутся впереди самолёта Соседина. И только я развернулся на пушку, как Алиев вдруг сделал переворот и камнем бросился на неё, чуть не столкнувшись с моим самолётом. Пулемётная очередь Гусейна заставила замолчать орудие. Умело прикрыл он тогда Соседина !
Набираем высоту, чтобы собраться вместе.
Соседин рядом, а Алиева нет. Прошли весь район - нет его. Не было тогда у нас радио, не было связи в воздухе... Решили мы, что он ушёл на аэродром.

Но, прилетев домой, узнали, что Гусейн не возвращался..."

"Оторвавшись от товарищей, Гусейн увидел на небольшой высоте, идущие в сторону Ленинграда, 3 вражеских бомбардировщика. И он вступил в неравный бой. Один самолёт был сбит в первую же минуту боя, а 2 других встали в круг и яростно отстреливались от наседавшего "ястребка". Но вскоре один из них сильно задымил и круто пошёл к земле... 3-й "Юнкерс" струсил и повернул обратно.

Очень долго ждал Гусейн Алиев этого дня. И когда он пришёл, Гусейну хотелось полностью насытиться боем, насладиться своей первой победой над врагом. Он не мог его упустить и устремился за уходящим бомбардировщиком. Расстояние между ними сокращалось, но Гусейн не стрелял. У него кончился весь боезапас. Он, очевидно, решил пойти на таран. Догнать врага и срезать хвост со свастикой своим винтом...
Расстояние сокращалось. Но противник опередил его и ударил по истребителю из пушки. Он не мог промазать - слишком мало было расстояние, - и снаряд разорвался в кабине Гусейна. Истребитель стал падать... Потом умелая и уверенная рука выровняла самолёт и повела его на посадку.
Алиев не дотянул до своего аэродрома всего каких - нибудь 15 километров и посадил машину на маленькую поляну за деревней Гостилицы. Посадил хорошо, по всем правилам.
Люди подбежали к самолёту. Лётчик сидел в кабине, держался за рычаги управления. Его запекшиеся кровью губы едва слышно прошептали: "Я выполнил... Прощайте..." Больше он ничего не успел сказать.
Когда Гусейна вынимали из кабины, кровь била между губами фонтаном. Человеческое сердце, разрезанное стальными осколками... По неведомым медицине законам, вопреки разуму и обычному пониманию вещей, оно продолжало биться в груди, продолжало жить...
Когда врач осмотрел израненное и истерзанное тело Алиева, то нашёл в области сердца 17 осколочных ран, из них 3 смертельные. Он пожал плечами и сокрушённо вздохнул:
- Я ничего не понимаю... Он не мог лететь...
Но Игорь Каберов понял, понял и Коля Соседин, и другие лётчики, кто знал Гусейна Алиева. Поняли и, сняв шлемы, несколько минут молчали.
Трудно понять и до конца разгадать секрет этого необыкновенного, почти необъяснимого подвига, который совершил Алиев (как утверждают медики ) в состоянии, близком к состоянию клинической смерти.
Разорвавшийся в кабине истребителя вражеский снаряд нанёс ему 36 осколочный ранений. Больше половины осколков попало в область сердца. Медецина не знает случаев, когда при подобном ранении человек продолжает жить, продолжает координировать свои действия (он же сумел довести самолёт почти до самого аэродрома и успешно посадить его)...

ОБРАЩЕНИЕ К ДЕВУШКЕ, КОТОРУЮ ОН ЛЮБИЛ

Я хочу, чтобы эти строки обязательно дошли до вас, чтобы вы прочли их. Я долго искал вас. Искал в воспоминаниях родственников и друзей Гусейна...
Я не нашел вас, но знаю, что вы существуете, жи­вете в Баку, ходите по его улицам. Может быть, мы не раз сталкивались с вами где-нибудь в трамвае или автобусе. Стояли лицом к лицу, и я не знал, что это вы — девушка, которую любил Гусейн Алиев.
Если сложить по крупицам все, что я знаю о вас из писем друзей Гусейна и из их воспоминаний, получится так мало, что трудно представить себе, ка­кая вы. Я даже не знаю вашего имени, не знаю вашего лица.
Но то, что мне известно, заставляет относиться к вам с величайшим уважением. Простите, что прихо­дится обо всем этом вспоминать...
Не успев стать женой Гусейна, вы стали его вдо­вой. Вы разделили участь тех многих девушек-солда­ток, которые во время войны ждали своих наречен­ных. Ждали даже тогда, когда переставали приходить письма. Даже тогда, когда уже некого было ждать...
Гусейн не любил о вас рассказывать, и, может быть, поэтому о вас никто из родных ничего не знает.
Помните, еще до войны вы шли как-то вечером с Гусейном по бывшей Торговой улице? Просто гуляли-Смеялись, шутили... Может быть, возвращались из ки­но? Может быть, вы жили где-нибудь поблизости?
И навстречу шел старший брат Гусейна — Бала Ага. Тогда Гусейн застеснялся брата и шмыгнул вме­сте с вами в первый же подъезд. Помните?
Потом он уехал в училище. Писал вам оттуда письма...
О вас вспоминает Мазаир Абасов. Но воспоминания эти очень скудны. О вас вспоминает и другой друг Гу­сейна — Саша Нагорный. Вот строки из его письма:

«...На встрече Нового года Гусейн был с девушкой, с которой дружил долгое время. Имя ее я не помню... Помню, когда меня тяжело ранило под Севастополем и я вернулся в Баку, я часто видел ее... Она знала о гибели Гусейна, но все еще жила надеждой, что, возможно, Гусейн не погиб и вернется... Очень долго она его ждала...»
Гусейн погиб и похоронен под Ленинградом, возле Петродворца. Каждую весну я приезжаю к этой мо­гиле.

Я не удивлюсь, увидев однажды у подножия па­мятника, на котором высечено имя Гусейна, букет цве­тов — я буду знать, что это цветы от вас, как светлая память, как знак внимания человеку, который вас любил.
Гусейн был замечательным человеком, и вам незачем стыдиться теперь, через много лет, его любви. Пусть он останется в вашей памяти таким, каким вы его знали. Погибшие не стареют...
...Липы в этих краях, под Ленинградом, прижива­ются плохо. Почти и не живут. Любят они места по­суше, потеплее. Нужен им заботливый уход.
Пионеры ленинградской 358-й школы целый год со­бирали металлолом. На вырученные деньги могли бы купить горны или барабаны или поехать путешество­вать по стране. А они купили саженцы липы. Посади­ли, старательно ухаживают за ними.
Посажены липки возле братской могилы, у дерев­ни Низино, в 7 километрах от Петродворца. Место тихое, хотя рядом Петродворец, парки и фонтаны.
А когда-то здесь ревели авиационные моторы, взле­тали и садились самолеты.
Под тяжестью скромного обелиска покоятся в брат­ской могиле балтийские летчики. Те, о которых сложе­ны легенды, написаны книги и сняты кинофильмы.
Их всего семь человек, этих героев: Бринько, Но­виков, Шерстобитов, Соболев, Жбанов, Шевченко и Алиев.
Первым опускали в эту могилу лейтенанта Гусейна Алиева. Он погиб раньше других. На 27-й день Вели­кой Отечественной войны.
18 июля 1941 года был его первый воздушный бой. Первый и последний...
Я очень хочу, чтобы эти строки дошли до вас. Очень жалею, что нам не суждено было о вами встре­титься...

Примечание:

Источники:
сайт "Саваш"
сайт "Авиаторы Второй мировой"
сайт "Советские асы"

Jonka и Sibor