Файнштейн Соломон Борисович - учитель Версия от 17:24, 20 октября 2011; I am (обсуждение | вклад) (→Файнштейн Соломон Борисович - учитель)
Статья обсуждается ЗДЕСЬ
Файнштейн Соломон Борисович - учитель[править]
1921 - 2009
Соломон Борисович родился 4 января 1921 года в Баку. С 1928 по 1938 год учился в школе №16 (52) на улице Толстого.
В 1938 году поступил на механико-математический факультет Азгосуниверситета. С началом войны призван в армию. Воевал на Украинском фронте, где одновременно окончил институт военных переводчиков, в звании мл.лейтенанта.
После войны продолжал учиться заочно, получил диплом в 1948 и начал работать в школе №201 в Кишлах, в 1966 году перешёл в школу №134, а примерно в 1979 году - в школу №160.
Примерно с 1964 года Соломон Борисович работал в Институте усовершенствования учителей, коллеги очень ценили его лекции.
Многие годы был главным организатором школьных математических олимпиад в Баку: подбирал задачи, возглавлял жюри. Ездил с командой школьников на всесоюзные олимпиады. Много раз участвовал в московских семинарах по новой математической программе.
Переехал в Магнитогорск в 1993 году.
Умер Соломон Борисович Файнштейн 19 июля 2009 года.
Вспоминает Борис Георгиевич Суворов, одноклассник, друг юности С. Б. Файнштейна[править]
Мы с Моней учились в одном классе с 1928 по 1935 годы в 16 школе. Есть две фотографии учащихся четвёртого и седьмого (выпускного) классов. Запомнилось, как Моня, в холодные дни, при выходе на улицу после уроков проверял, как я застёгнул своё пальто и сам плотнее завязывал моё кашне. Я очень часто болел и Моня это учитывал.
Помню что, учась в первом классе, он решал задачи за третий. В десятилетке (в 23 (4) школе) мы учились уже в разных классах, но на одном этаже и виделись на переменах. Бывали и друг у друга дома. Моня мне очень помогал с математикой. Хорошо помню его приветливых родителей и сестру.
В военные годы Моню мобилизовали в Военно-воздушную инженерную академию. Поскольку я к тому времени в Академии уже учился, то и кончил её на год раньше и был отправлен на первый Украинский фронт. При прощании Моня протянул мне объёмистый кулёк с варёной картошкой – на дорогу! Это он с большим риском пошёл в самоволку в соседнее село, где и приобрёл эту картошку.
После войны, в Баку, в мае 1946 года Моня был единственным гостем на моей свадьбе. Втроём, у меня на квартире, мы отметили наше с женой бракосочетание. В 1947 году я уехал в Ленинград, а в 1948 ко мне приехала из Баку и жена с годовалым сыном. В 1949 мы получили от Мони письмо с фотографией из Пятигорска. В 1980 я получил Монино последнее письмо, в котором он поздравил меня с 60-ти летием.
Воспоминания часто возвращают меня в наше детство. Вспоминаю его слова в школе, когда я, набегавшись на перемене, заходил в класс: «Боря, ну что ты в таком потном виде поймёшь на уроке!» Таким Моня и ушёл, спокойным, благородным, заботливым другом.
Вспоминают ученики Соломона Борисовича:[править]
Владимир Иванов (школа 201, год окончания 1964, Нью-Йорк, США)
Соломон Борисович был последовательно учителем математики и классным руководителем у моих сестер, а затем и у меня: с 1957 по 1964 год. Все мы закончили Новосибирский университет. Сёстры – физический факультет, я, при всей моей любви к математике, выбрал экспериментальную биологию. Почти каждый день вспоминаю Соломона Борисовича и восхищаюсь его подвижничеством и преданностью делу. Математика была для меня начальной гимнастикой для мозга.
Грустно, что эта жизнь кончилась, но зато какая жизнь, столько учеников...
Виктор Уманский (школа 134, год окончания 1967, Бруклин, США)
Я думаю, все ученики его любили, во всяком случае, на меня он оказал большое влияние как учитель и как человек. Однажды, рассказывая о какой-то конфликтной ситуации, в которой Соломон Борисович не хотел поступиться принципами (в лучшем смысле слова), его коллега Арон Израилевич Глузкатер сказал о нем: «Моня – прямой, как луч». Замечательно сказано, и таким я вспоминаю Соломона Борисовича.
Елена Лурье (школа 134, год окончания 1973, Файр-Лаун, США)
Это такой кусок жизни. Основополагающий. Его уроки – это то, что, в общем-то, направило все дальнейшее.
Михаил Першин (школа 134, год окончания 1973, Москва)
Говорить о светлой памяти излишне. А давайте эту светлую память продемонстрируем. Вспомним что-то, связанное с С.Б.
Думаю, никто из нашего класса не забудет, как кто-то, отвечая у доски, сделал какую-то миллион раз оговоренную С.Б. ошибку. То ли возвел в квадрат обе части уравнения и не проверил на лишние корни, то ли сделал что-то еще столь же очевидное, сколь и распространенное.
И вот сидим мы, смотрим на доску с этим неправильным решение, и вдруг над нашими головами пролетает что-то вроде кометы и БАЦ! – о доску. Это С.Б., стоявший у задней стены класса, швырнул - через весь класс! – о доску свои очки. И дальше мы слышим – и внутри себя слышим до сих пор – такой характерный, захлебывающийся, сбивающийся голос учителя: «Ну... сколько... можно... и т.д.» Боюсь, больше нет педагогов, которые так близко к сердцу принимали бы ошибки учеников
Фуад Кадымов (школа 134, год окончания 1967, Москва)
Я тот самый Фуад, который нарисовал знаменитый шарж на Соломона Борисовича и Вениамина Борисовича Гринберга, преподавателя физики. (В.Б. стоял на стуле и наравне беседовал с С.Б.). Моня (так мы ласково называли С.Б.) затрясся от хохота,
пальцем показывая на Веника (это В.Б.), а Веник захохотал со словами: «Это Соломон???»
Я помню. Люблю. Благодарен за всё, что он в меня вложил.
Сергей Мирзоян (школа 160, год окончания 1978, Москва)
В 1979 году С.Б.Файнштейн перешел в нам, в 160-ю. Я к тому времени уже учился в ВУЗ-е, поэтому мне не довелось быть его учеником. Расскажу что слышал от друзей.
Один хулиганистый парень ему говорит на уроке:
– Соломон Борисович, Вы говорите загадками.
Ответ Файнштейна:
– Для тебя вся математика загадка!
Инна Буряковская (школа 178, год окончания 1976, Хьюстон, США)
Как и большинство детей из «приличных бакинских семей», я занималась с ним дополнительно перед поступлением в институт. Сколько же нас таких прошло через его руки...
Сакина Абдуллаева (школа 160, год окончания 1981, Баку)
Когда я пришла в 160 школу, мне было тринадцать. Соломон Борисович вел у нас математику. Этот предмет мне с первого класса давался очень тяжело. Но благодаря Соломону Борисовичу, я математику полюбила. Помню, в 9 классе он сказал моей маме: «У вашей дочери есть способности к математике». Она была крайне удивлена. Соломон Борисович проводил с нами факультативные занятия после уроков.
Благодаря ему, я поступила в институт «по эксперименту» (это когда можно было поступить, сдав два экзамена из четырёх) – получила 5 по математике, единственная в своём потоке. Всем ребятам помогала по этому предмету и до сих пор, когда дочка обращается ко мне, помогаю и даже нахожу ошибки в неправильно составленных задачах. Я часто вспоминаю его и рассказываю детям, какие в наше время были учителя.
Виктория Шагерян (школа 160, год окончания 1981, Сан-Диего, США)
Соломон Борисович был наш лучший учитель по математике. Благодаря его урокам, дополнительные занятия с репетиторами были не нужны. Я его очень хорошо помню.
Ирина Караханова (Пыркова) (школа 160, год окончания 1981, Баку)
Соломона Борисовича я запомнила на всю жизнь. Как он меня воспитывал. Я плохо видела и сидела на последней парте, но ему никогда не говорила о плохом зрении. Списывала с доски контрольные и ошибалась. Нахватала плохих отметок. Мама сразу же побежала к Соломону Борисовичу, поговорила с ним. И он сразу же пересадил меня за первую парту и стал каждый день спрашивать. А потом еще и к Эмину пересадил, чтобы я его подтягивала. А я, наоборот, иногда сделаю домашнее задание, иногда нет. Вот он и сказал мне: «С кем поведешься – от того и наберешься» И пересадил обратно за первую парту. Тогда все наладилось.
Наталия Щитнова (школа 160, год окончания 1981, С.-Петербург)
Как забыть Соломона Борисовича! Как он входил в класс – с прямой спиной, как писал левой рукой, как нервничал, когда мы «умничали». Это феноменальный человек! А его прославленные фразы – «вам поступать надо в забородержательный и асфальтотоптательный институты» – это когда мы говорили, что не можем идти на факультатив, потому что у нас дежурство, надо парты мыть. После окончания школы, в сентябре, на педсовете, учителя говорили о том, кто куда поступил из нашего класса, и никто не знал, где я. И вдруг Соломон Борисович сказал, что Наташа поступила в Петрозаводский вуз. Коллеги удивились: Соломон Борисович был не из тех, кто всё обо всех знает. Но всё было просто – моя мама встретила его на улице буквально за два дня до педсовета…
Это история – просто мои воспоминания. Только с возрастом (особенно когда сама поработаешь в школе) понимаешь, какие люди были наши преподаватели, каким был хорошим, умным, правильным Соломон Борисович. Я школу вспоминаю с благодарностью, мне приятно ее вспоминать, приятно все, что было связано с ней! Я иногда во сне вижу наш коридор на третьем этаже (не знаю, почему именно его, может быть, потому что светлый был) и лестницу, по которой мы поднимались, кабинет физики с Дмитрием Ростиславовичем… Ну где же «машина времени» – хоть ненадолго снова вернуться в наш Баку, в наши 78-79-80-е.
Наида Мамедханова (школа 160, год окончания 1981, Баку)
Вспомнила один эпизод, связанный с уроком математики и нашим незабвенным учителем Соломоном Борисовичем. Это было в десятом классе. В нашем классе учился мальчик по фамилии Тетельбаум – нелюдимый отличник. Сидел он в конце класса, в углу, неловко сжав колени, и, наклонив голову, решал задачи и примеры. И был другой мальчик – Ибрагим Мусеибов, существовавший в другом, параллельном с Тетельбаумом пространстве. Он тоже одиноко сидел сзади, только растопырив колени во всю ширину парты, и, тоже уткнувшись носом в тетрадь,… рисовал. Рисовал он самолёты. Какие это были самолёты – Илы, Ту, Яки или Аны, а может быть, Боинги, осталось для нас тайной. Нас тогда это мало интересовало, потому что мы знали главное: Ибик грезит авиацией, а себя видит пилотом, исполнителем фигур высшего пилотажа. Но вся его крылатая одержимость и томительные мечтания подняться когда-нибудь в небо никак не были связаны с мыслью хотя бы открыть учебники по математике и физике, не говоря о том, чтобы что-то выучить. То ли он по наивности считал, что эти предметы не имеют отношения к авиации, то ли надеялся на блат – неизвестно.
И вот, на одном из уроков математики, когда Тетельбаум вернулся за свою парту, получив пятерку за прекрасное решение задачи, Соломон Борисович вызывает Мусеибова к доске. Долговязый Ибик нехотя поплелся в центр класса. Простоял там несколько минут лицом к нам, периодически поправляя указательным пальцем очки, но при этом не сделав и попытки что-то написать или ответить. Он героически хранил молчание. Но терпение Соломона Борисовича закончилось: «Садись, Мусеибов, два!» Мусеибов медленно отправился на место, бросив с обидой: «А Тетелю, небось, пять поставили!» Тут кто-то сказал: «Если б ты был Мусейбаум, тебе бы тоже пять поставили». Соломон Борисович игнорировал эту сомнительную остроту. Он вообще умел не реагировать на наши глупости, понимая, что человек часто совсем не думает того, что говорит. И этому пониманию мы у него учились тоже.
Светлана Кафарова (школа 160, год окончания 1981, Баку)[править]
Соломон Борисович... Высокий, спина ровная, в костюме, рубашка однотонная и почти всегда галстук. На учительском столе всегда в определенных местах лежат открытый журнал, учебник, чернильная ручка (в то время журнал заполнялся только чернильной ручкой) и футляр для очков. Я никогда не видела у него тетрадки с рабочим планом или листочка с домашним заданием. Он все помнил: дни контрольных работ, названия тем. Для меня тогда это было загадкой: он так быстро заполнял журнал и никуда не заглядывал.
Мне нравилось слушать, как он объяснял новую тему. Спокойно, не повышая голоса, а если класс шумел, то морщился и стучал мелом по доске. Мне нравились его факультативные занятия. Он подбирал нам такие каверзные задачки, что мы пыхтели над ними по нескольку дней. Когда стали проходить тригонометрию, он стал творить чудеса с формулами: выводил все новые и новые, опираясь на несколько основных. Кстати, на вступительных в Азнефтехиме мне попался пример, который я решила только благодаря этому навыку. На факультативе он предлагал нам придумать свой способ доказательства теоремы и мы придумывали. Сейчас я понимаю, что он тогда подготавливал нас к поступлению в ВУЗ, тратил на нас свои силы и время. И мы все поступили, благодаря ему...
Восьмой класс. Несколько учеников из нашего класса будут поступать в техникумы. НАДО поставить им тройки. Многим ставят, но есть «особо одаренные» и их тройка на самом деле должна быть единицей. Но ведь надо же их отпустить. Некоторые учителя все же их спрашивают, но поставить тройку не получается, ну, не могут они поставить тройку за красивые глаза... Урок геометрии. Соломон Борисович вызывает одного «особо одаренного» ученика. Ученик выходит и смотрит на меня, я обещала ему подсказывать. Соломон Борисович думает, что спросить. Класс замер. «Сколько углов в четырехугольнике?» – я показываю четыре пальца. Он бодро отвечает:, «Четыре!» Соломон Борисович: «Правильно, а в треугольнике?» – «Три!»
«Ответишь на этот вопрос – поставлю три! Какой треугольник называется прямоугольным?» В это время его дружок отвлекает на себя внимание (хочет открыть еще одно окно), а я успеваю ему подсказать. «Если один угол прямоугольный (так!), то треугольник называется прямоугольным!» Соломон Борисович смотрит на него с удивлением и, не спуская глаз, спрашивает: «А сколько углов в прямоугольном треугольнике?»
....И тут Остапа понесло: «Как сколько? Один – прямоугольный и еще три в треугольнике...четыре всего!» Класс взорвался от смеха. Смеялись все, кроме Соломона Борисовича, он был в легком шоке. «Сядь, бревно!» – был его приговор!
Контрольная работа. Соломон Борисович делит класс на тех, кто хочет три, четыре и пять. В зависимости от этого, он дает задачки. Подсказать кому-то невозможно.
Пыхтим. пишем быстро, чтоб хватило времени на дополнительную задачку. Он не сидит за учительским столом, ходит, смотрит. Звонок, сдаем тетради. Порой я не успевала довести задачку до конца, но ход решения был виден, формула выведена и это было главное.
Мне нравилось смотреть на него, когда он улыбался. Это случалось так редко, но это было. Он улыбался нашим успехам и нашим шуткам, лицо его менялось, добрело, молодело, становилось родным. Стиралась на мгновенье грань между учителем и учеником.
Материал и фотографии получены от сына - Александра Соломоновича Файнштейна. За что мы очень ему благодарны.
Статья обсуждается ЗДЕСЬ
--I am 04:37, 16 марта 2011 (CET)
