Георгий Коновалов "О коте нашем" Версия от 19:12, 4 октября 2009; I am (обсуждение | вклад) (Новая страница: «Категория:Всякое разное Категория:Наши авторы В сумке что-то или кто-то шебаршил и ца…»)
В сумке что-то или кто-то шебаршил и царапался…
В нашем доме, почти всегда кто–то жил из «братьев наших меньших». Ну, так повелось. Кто жил? А жили, не пересекаясь, одни за другими – безмолвные рыбки, топающий по ночам ёжик, грызущие свою клетку хомячки.
Эра рыбок прошла как-то незаметно, а вот ёжик, как говорится «дал по мозгам». Он, видите ли, дежурил по ночам. Только в квартире гасили свет, как тут же возникал топоток его маленьких лапок. Мы все знали, где он прячется днём, и поэтому большого труда не составляло найти газету, нечаянно оставленную, где-нибудь не особенно высоко, косточки, которые не слишком хорошо спрятали. Всё оказывалось в его «норе». Ночью выпивал молочко оставленное для него в блюдечке. Но, самое неприятное было то, что в поисках приключений он забирался в постель некоторых спящих. Почему-то предпочитал мою кровать. Видно считал, что мы с ним «одной крови, ты и я».
С хомячками было проще. Их принёс сын, обещая заботиться. Целую неделю заботился, целую неделю кормил, поил и убирал. Конечно, этим зверятам (их было двое – семейная парочка) насыпал зерна и всё. Правда, менять подстилку приходилось каждый день. И интересно было наблюдать за тем, как, набив за щеки, еду, они пытаются пролезть в свою нору. Под нору была приспособлена коробка из-под обуви. В ней было прорезано отверстие - «Чтоб они думали, что это их домик, правда?» Щеки с «товаром» не пускали субъекта, а может субъектку, пролезть в «домик», и они были вынуждены выталкивать запас, стоя за порогом дома. А, что делать? Домой попасть надо, да и запасы тоже делать надо. Когда поняли мы, что в скором будущем нам ждать спокойной жизни нельзя - из-за прибавления в семействе, умудрились сплавить, кому-то.
Через всё это мы прошли.
И вот опять в сумке кто-то царапался. А царапался маленький комочек шерсти, с большими глазами, на всю мордочку.
Глаза были необыкновенные – жёлто-зелённые. Скорее наоборот - зелено-жёлтые. В них было больше зелени. Удивлённые и испуганные одновременно. Ему был, наверное, месяц, может полтора. Первым делом, выскочив из сумки, он или она (мы считали – она) отбежав в сторону, сделала свои дела. Чистюля. «Мужик таким быть не может» – уверяли мои домашние.
Мурик
Пол – то есть кто это - он или она определили примерно через месяц. К тому времени её нарекли Муркой, за её непрерывное мурлыкание. Было впечатление, что у неё внутри работает какой-то моторчик. И останавливался этот мотор, только когда она ела. Когда определили, что это «мужик» переименовывать как-то уже не с руки было, и стала Мурка - Муриком. Ну и что – красивое имя. И самое главное редкое. Как говорил герой «С лёгким паром».
Он появился осенью, и мы перезимовали неплохо. Мурик оказался чистюлей, вопреки всем наветам на род мужской. Не было особого труда приучить его к туалету. Постепенно из глаз исчезал испуг. Взамен появлялась наглость и презрение. Испуг возвращался временами – когда возникала ситуация для Мурика новая. Например, - по весне открыли окно. Это было внове для него, и какое-то время кот потратил на то, чтоб ознакомиться с подоконником и облюбовать его. И верх блаженства – это оконная рама настежь раскрытого окна и поэтому висящая над переулком. Как он забирался на неё ему только, и было известно. Но, какое восхищение вызывал Мурик у прохожих, которые замечали этого мощного котяру у себя над головой.
Стал он разбираться и во вкусе того, что он ест. Он полюбил рыбку. Из массы, тогда имеющийся, он предпочитал самую обыкновенную кильку. На дух не переносил мойву. И жрал он эту кильку, как говориться «от пуза». Кильку он не ел - он её жрал. Отходил, чтоб отдохнуть, и как настоящий едок, отрыгнуть, чтоб освободить место для новой порции.
Под кухонной плитой у него был склад недоеденного. Там хранились головы, хвосты и хребтины рыбной продукции. И пока Мурик отсутствовал, надо было в темпе прибраться. Он оказался мужичком хозяйственным и запасливым.
Когда по весне были раскрыты окна, наш кот стал погуливать. Сначала, в первый раз, он исчез на ночь, а позже этот срок начал увеличиваться. Иногда мы его не видали неделями. Хотя, мы наблюдали его на крыше, на которую выходило одно из наших окон. Там мы слышали его страшный мяв, при его разборках с котами, претендующими на благосклонность кошечек, которые сидели в амфитеатре и наблюдали за битвами соперников.
Муркин с самого детства очень странно произносил «мяу». Вместо обычного кошачьего «мяяяу», у него получалось примерно так. Первую часть этого (наверное, выражения, ну не слово же это) выражения «мя…» он произносил чётко, а дальше была просто раскрытая пасть и никого окончания, «…яяууу» у него где-то застревало. Так и бегал с раскрытой пастью. Это чаще всего бывал, когда кто из хозяек возвращался с покупками, а ему надо было рассказать о своем голоде и о любви к свежей килечке.
Надо отдать нашему коту должное. В ответ на заботу он после своих похождений возвращался с подарочком для своих хозяев. Он возвращался с добычей. Ну, не может же настоящий мужик, после недельного отсутствия, вернуться домой с пустыми рукам (интересно, а как для котов –«с пустыми лапами» наверное). Он приносил одну, а иногда и двух (как повезёт) убитых им крыс. И выкладывал их под столом. Это была его благодарность за заботу о нём. Но кто это ценил?
Но самый большой «кайф» для него, вероятно, был, притащить полузадушенную мышь и отпустить в комнате. Вот где смеху-то было. Не у хозяев разумеется. Вот тут-то и появилось у него в глазах презрение. Просто котяра понял, что он не такой как все. Не такой, как эти хозяева. И презрение это он не скрывал и показывал когда надо и не надо.
До самой глубокой осени у нашего кота была возможность свободного посещения места своего проживания. Со старого тутового дерева, прыжок на карниз дома, далее на наружную часть подоконника и в окно - домой. А осенью, к его удивлению и беде, окна закрылись. Вот тут-то и возникли проблемы у всех проживающих. В форточку трудно (правда и этот путь со временем был освоен), значит, надо было канючить под дверью – чтоб открыли. Ну, нету жизни зимой.
И совсем жизнь стала невмоготу, когда хозяева получили ордер на новую квартиру. Переезжали как-то долго и нудно. Не отпускал старый дом. Но, в конце концов, переехали. Но без кота. Не нашли его во время переезда. Да и то, наверное, правильно, всё-таки восьмой этаж. Но, каждый (точнее сказать почти каждый) возвращался в новый дом через Крепость, в которой столько прожил. И Мурика искал, звал, но всё без результата.
А дома, обычные проблемы новосёла. Но, однажды… открываю дверь и навстречу, со своим незаконченным «мя…» кидается ко мне наш Мурик, наш Муркин. Супруга поймала его. Вот и получилось, что она дважды одного и того же кота принесла в наш дом.
После свободы и возможностей Крепости здесь всё было не то. Сидел на перилах балкона, и как мне казалось, с тоской смотрел туда - глубоко вниз. Не было таких высот на старом месте. А мы не отпускали – боялись, потеряется. В итоге «уговорил» - отпустили.
Первый раз, когда наш кот остался во дворе на весь день, возвращаюсь с работы и слышу знакомое «мяяяууу». В полном его исполнении. А вот увидеть Мурика, сколько не вертел головой не мог. Подхожу к лифту, а он, выгнув спину, ждёт меня. С уже своим обычным «мя…». Так и повелось.
Мурик ждал моего возвращения, сидя под бетонными ступенями и наблюдая в щель, как в амбразуру (только глаза светились) за всеми приходящими. А дальше была уже отработанное. Если лифт работал, то проблем не было. Он первым забегал в лифт и ждал, когда мы поднимемся на свой этаж. Сложнее было с неработающим лифтом. Тогда он тоскливо смотрел мне вслед и когда я уже начинал уходить по лестнице между первым и вторым этажами догонял меня и бежал вперёд.
Но его запала хватало только на два, максимум три этажа. Там он подходил к дверям квартиры, расположенной под нашей, но на несколько этажей ниже, и ждал меня. И удивлялся, что надо опять куда-то идти. Поднимался ещё на один этаж. На этом его математические способности давали сбой. Он уже никак не хотел двигаться дальше. Приходилось брать на руки и нести его. Он всегда, обнимая шею, крепко цеплялся когтями в одежду. И с каким-то вздохом облегчения прыгал на пол, пока я открывал дверь.
Дальше всё как обычно. Кормление, короткий отдых и к дверям. Он не становился чужим, но у него была своя жизнь. И жизнь, скажу вам, не простая. Надо было уметь выживать. Пацаны отстреливали кошек. И он выживал.
В тот вечер, выйдя с работы, не слишком торопился домой. Дома один – все в разъезде. Зашёл к другу. Он работал рядом, в музее геологии, фотографом. А он тоже домой собирается. Вот и пошли вдвоём. Нам всегда было интересно. Хоть мы и противоположности. Идём через город, треплемся обо всём и о не о чём. Так только с другом можно. Беседовать и молчать. Это замечательно – молчать с другом. Он дома тоже один и всё его семейство в отъезде. Вот тут-то и появилась, мысля - «А давай к нам. Ты же ещё не был у нас на новой квартире-то. Поехали?»
Согласился. Зашли в магазин. Купили сосисок. Много. Напитки не брали – оба непьющие. Зато уже около дома, после того, как вышли из автобуса, купили гигантский арбуз. Еле донесли его. Хорошо лифт работал. А то бы пришлось и арбузом заниматься и Мурика тащить. Он как обычно в подъезд выскочил. Дальше всё как обычно – осмотр квартиры. Поздравления одного, гордость другого. Сварили сосиски. Все, сколько было. Ну и сели на кухне за стол. У ног, уже накормленный зверюга крутится, гостя пометил боками своими, теперь со стола клянчит.
«Я ему дам?»
«Давай. Но он уже сыт и клянчит от жадности».
Славка одну сосиску от себя отстегнул, я тоже в долю вошёл. Положили две сосиски, после того как они остыли, на газетку и в уголке подали. Этот наглый кот шёл к своему «столу» не торопясь и явно важничая. Славка с интересом наблюдал за ним.
Мурик, не торопясь, сел рядом с газеткой….
И тут мой друг не выдержал…. Муркин с чувством собственного достоинства и превосходства посмотрел на нас.
Слава не кричал, нет он как-то коротко взвопил (другого слова не подобрал): «Жорка, - кричал он, - нет, ты посмотри на него. Сколько достоинства и презрения в его глазах!!! Ведь о чём он думает нахалюга. Наверное, он про себя говорит – что это вы жрёте. Как только это можно есть, а?» Вероятно, Слава угадал его мысли – сосиски были не «Ах». Потом часто Славик вспоминал нашего кота.
А Мурик прожил довольно долго ещё во дворе. Все реже появлялся дома. Потом исчез. Исчез с концами. А у нас дома, на кухне долго ещё стояло его блюдечко. Мы ждали его.
