1875 - 1949
Как всегда, приехав в Израиль, я получила кипу фотографий для сканирования и размещения на сайте. Рассматривая подписи к ним, я поняла, что знала многих из них, а если не их, то их потомков, всю огромную семью, вместившую в себя десятки детей и родителей. И, наконец, Юрий Рувимович Мархевка написал историю семьи, которую я с удовольствием публикую на нашем сайте.
Юрий Мархевка
Семен Исаакович Мархевка (1875-1949) - Мария Иосифовна Штенберг (1875-1955).
Начинается все, с как и в семье Фиш, Иосифа Шейнберга - по прозвищу "грабе" (грабе означает – здоровый, сильный) - примерно 1834 года рождения. По сведениям одной из ветвей нашей семьи - Ландманов – корни Иосифа из австрийской деревни на границе с Польшей. После войны с Наполеоном эта часть Австрии перешла к Польше, и Иосиф как подданый России попал в русскую армию. Он был участником Русско-Турецкой войны 1853-1856г.г. и попал в плен к французами, где провел 2 года. По окончании войны с Турцией вернулся на Родину и, как ветеран, получил надел земли близ Керчи. Он женился и имел 4-х детей: сына Абрама - 1874г., дочерей: Полю - 1876г., Феню - 1878г., Марию - 1880г.
В 1880 году, при рождении дочери Марии, жена Иосифа умерла. Как звали жену Иосифа мы не знаем, но возможно ее звали Ханна так как каждая первая дочь, рожденная у сестер Штейнберг, называлась Ханной, а по традиции дочь называют в честь бабушки. Портрет жены Иосифа всегда висел над кроватью Марии Иосифовны. На нем была изображена женщина с длинными курчавыми волосами, свободно без всякой прически свисающими на плечи.
Итак, в 1880 году Иосиф овдовел, а к этому времени он содержал шинок (придорожный винный магазин) и имел маленькую водяную мельницу. В этом же 1880 году возвращались после службы в армии три кантониста: Абрам Ландман, Исаак Фиш, Семен Мархевка, они заночевали у Иосифа, и он поведал им, что овдовел и с трудом управляется с делами, и предложил им жениться на его дочерях.
Не знаю, как они выбирали невест, но Ландман женился на Полине (Перла), Фиш на Фене (Фейга Блюмовна), а Мархевка на самой младшей – Марии.
Семен Исаакович много лет шил фуражки в своей маленькой мастерской около школы №23, в которой преподавала историю его дочь – Мирра. Мария Иосифовна была очень величественной дамой, она отлично вела дом, прекрасно готовила, невестки относились к ней с почтением и называли на Вы. У Семена Исааковича и Марии Иосифовны было четыре сына и дочь.
Самый красивый, самый умный и образованный человек в семье. Он был гордостью семьи. Окончил Астраханский сельскохозяйственный институт по специальности агроном. Помимо специальности занимался театром и даже снимался в одном из первых фильмов Бакинской киностудии. Был большим эрудитом, много знал и читал наизусть. Работал в системе Наркомзема под руководством Азизбекова, и даже был делегатом 1-го съезда колхозников.
В 1938 году все руководство Наркомзема было репрессировано. Репрессия не обошла и дядю Мосю, он получил 8 лет и был отправлен на Колыму. О Колыме вспоминал неохотно. И в основном, воспоминания были о людях, которых он там встретил. О порядках на прииске рассказал однажды так: «Письма разрешалось получать 1 раз в месяц. При получении письма, это обязательно в конце смены (рабочий день – это 10 часов таскания тачки с золотоносным грунтом по сходням), начальник смены изрекал: «Еще 40 ходок и письмо твое». С продуктовыми посылками (одну в квартал ) было намного проще: половину нужно было отдать уголовникам.
Жена Моси - Сарра Александровна Киблицкая очень красивая женщина невысокого роста, умная, а самое главное, самоотверженная женщина. По специальности зубной техник. Работала в паре с доктором Троянским. Несмотря на то, что она была техник, лечила зубы всей семье.
В 1943 году после пяти лет, проведенных в заключении, Мося получил свободное хождение, и тетя Сарра с сыном Виталием (1932 - 1970) отправилась на Колыму к мужу. В условиях войны «организовать» такую экспедицию было весьма трудно. Обеспечением одеждой, инструментами и прочим скарбом занялся брат тети Сарры - Юдовей (зам. по снабжению ККФ), материальную часть взял на себя дедушка Сеня. По прибытии на Колыму Витю определили в интернат так как на прииске школы не было. В летние каникулы Витя работал в библиотеке прииска.
Пробыли они на Колыме до апреля 1946 года. Когда Мосю освободили, возвращались они через Москву, и Витя на заработанные деньги угощал меня на станции метро «Красные Ворота» томатным соком. Мося вернулся из ссылки надломленным человеком, но не сломленным морально. О своем осуждении он говорил: «Лес рубят, щепки летят», но я не думаю, что он был искренен в этом случае.
Баку был столичным городом, и его в Баку не прописали. Устроился он на работу по специальности в виноградарский совхоз под Кировабадом. Человек общительный, занимающийся общественной работой и самодеятельностью Мося снискал большое уважение в коллективе. По крайней мере уже после его ухода из совхоза командировочные из Кировабада заходили к ним в дом Баку с гостинцами.
Мося с Саррой совместно боролись за реабилитацию дяди. Особенно после смерти Сталина. Но как не странно, в 1954 году его вызвали в прокуратуру и заявили: «Что до сих пор держишь камень за пазухой?» и выложили ему все его ходатайства о реабилитации. В итоге он получил еще 5 лет ссылки и был выслан на поселение в Джамбульскую область Казахстана.
И снова работа в совхозе, но теперь хлопководческом. Естественно тетя Сарра поехала с ним. За примерное поведение и большую общественную активность, да и всеобщая реабилитация к тому времени подоспела, Мося был отпущен раньше срока. Теперь уже его прописали в Баку в 16-ти метровую комнату рядом с родителями. На этих 16-ти метрах размещались 4 человека: Мося, Сарра, Витя и Дуся – домработница, давно ставшая больше чем член семьи.
Интересная деталь из воспоминаний дяди после второй ссылки. Жили они непосредственно вблизи от высланных чеченцев. Каждый год весной чеченцы садились на лошадей и шли громить в райцентр прокуратуру и райком. Их окружали и уничтожали, но это повторялось из года в год. Так чеченцы выражали свое возмущение незаконным переселением. Вернулся Мося из второй ссылки в 1960 году кончательно разбитым человеком и уже не работал, а, в основном, лечился.
Радовался успехам своего сына Вити. Витя - умница, эрудит, окончил школу с золотой медалью и хотел поступить на факультет журналистики в Институт литературы им. Горького, но по известным причинам не был принят, несмотря на наличие медали. Поступил и учился в Химико-технологическом институте им. Менделеева. По окончании института работал в системе Академии наук республики под руководством академика Мамедалиева. После защиты кандидатской диссертации возглавлял лабораторию на Сумгаитском химкомбинате.
Мося закончил свой жизненный путь в 1962 году. Сарра Александровна пережила его на 4 года. Когда я решил жениться, Сарра Александровна вместе с моей мамой ходили просить руки Лизы у Любовь Исааковны, моей будущей тёщи.
Роман Семенович работал в КАСПАРе, а Мария Семеновна была медсестрой и работала в детских учреждениях. Жили на ул. Первомайская №187.
Это мои папа и мама. Они - двоюродные брат и сестра, оба родились в Керчи в 1903 году. Мария поступила в Медицинский институт по окончании гимназии, но была отчислена из-за ограничения как дочь кустаря, то есть полукапиталиста. Она окончила медицинское училище и всю жизнь проработала медсестрой. В 1943-1945г.г. из-за своей активности была заведующей санаторием в поселке Шихово, а затем работала старшей медсестрой в санатории детей-рахитиков, который помещался на месте теперешней станции метро Баксовет. Выезжала на лето в оздоровительный сезон на дачи со своим детским садом или работала в пионерлагерях.
Поженились они в 1926 году. Отец учился сперва в Керчинском мореходном училище, а затем перевелся в Бакинское мореходное училище, где учился на штурмана, но за успехи в учебе получил специальность капитан каботажного плаванья.
Работу начал в Каспийском пароходстве и был на хорошем счету, настолько, что ожидалось получение квартиры в строящихся домах Каспара в районе Араблинки в Забрате. Но тут произошло непревиденное, при швартовке к пирсу винт корабля намотал на себя якорную цепь рядом стоящего судна. И хотя на мостике находился 1-й помощник, руководившей маневром, это поставили в вину папе. В результате чего он получил срок 3 года. На столь жесткое решение суда повлияло то обстоятельство, что он был братом " врага народа" – его брат Моисей Мархевка к тому времени был осужден в репрессиях 1938 года.
Но когда на Кавказе Командующий войсками 18-й армии Северо-Кавказского фронта генерал-лейтенант Константин Николаевич Леселидзе формировал армию[4], папа ушел на фронт добровольцем, решив, что лучше быть на фронте, чем сидеть в тюрьме.
Воевал он на Керченском полуострове и в 1943 году был тяжело ранен, ему прострелили легкое. После комиссовании он вернулся в Каспар и на пароходе " Ленинград" совершал рейсы по Каспийскому морю. В июне 1946 года папа покончил с жизнью, бросившись под трамвай на улице Басина. Причины этого поступка я до сих пор не знаю, хотя и догадываюсь. Маме было очень тяжело, как морально, так и материально. Надо было поднимать 2-х детей десяти и шестнадцати лет. Она бралась за каждую подработку: делала уколы, вышивала кокарды и лакировала козырьки для мастерской свекра - дедушки Сени.
Она спросила у меня и сестры, как бы мы посмотрели на то, если она выйдет замуж. Но мы были эгоистами и считали, что такой поступок будет предательством по отношению к памяти отца. О ней самой мы не подумали, а ведь ей было всего 43 года. Так и стала мама главой семьи на всю оставшуюся жизнь. Жила она с моей старшой сестрой Изабеллой (Изой), а когда у Изы родилась дочь, ушла на пенсию, чтобы растить и воспитывать внучку. Иза была вечно занята так как работала начальником планового управления министерства культуры Азербайджана.
Вместе с дочерью мама в 1990 году репатриировалась в Израиль, а после смерти Изы жила с мной и моей женой Лизой. Умерла она в возрасте 96 лет в городе Беер Шева.
В юности Исаак дружил с со своим двоюродным братом Робертом Фиш. Они не были драчунами, но могли постоять за себя в любой драке. Не знаю это ли обстоятельство сыграло свою роль, но Исаак увлекался боксом. Для занятий у него были все необходимые качества: рост, мощная фигура и темперамент. А главное, физическая сила, накопленная в каретной мастерской его дяди Исаака, где он работал.
Где-то году в 1919-м в Палестину пробрался друг дяди - Изя Шварц , он был вратарем в футбольной команде. Так или иначе в Палестину мечтал пробраться и Исаак. И вот в этом юном возрасте он убедил в этой необходимости свою маму, и бабушка Маня с тремя рублями на дорогу отправила его на турецкой фелюге в Константинополь, а там дальше, как придется. После нескольких дней в море они добрались до Батуми, Исаак навестил своих родственников, и те отговорили его от этой затеи. Напомнили ему про сыновий долг заботиться о родителях и не оставлять их в голодное время без помощи.
Так и застрял Исаак в Батуми, работая то в пекарне, то по уходу за лошадьми. А когда семья Мархевка перебралась в Баку, то туда отправился и Исаак. В Баку двоюродный дядька, его тезка Исаак Маркович Фиш , уже стоял «на ногах» и имел фаэтонную мастерскую. Так и попал к нему в подручные Исаак.
Но в 1926 году поступил и 1928 году окончил рабфак и поступил в Ленинградский технологический институт. Учился он долго, с перерывами на работу необходимую для простого выживания. Интересная деталь о нравах того времени. При поступлении в институт он плохо написал работу по русскому языку, но был принят, так как в рабфаковском документе наряду отличной аттестацией написано «инженер без русского языка».
В Ленинграде он встретился со своей землячкой Любовью Моисеевной Быховской. Люба училась в Ленинградском строительном техникуме. В 1934 году в Ленинграде после убийства Кирова начались репрессиии. Хватали каждого при малейшем инакомыслии. И когда под подозрение попал Исаак, то чтобы запутать следы, он поехал во Владивосток на хладокомбинат, где работал его преподаватель. Этот преподаватель был одержим идеей как естественное тепло солнца превратить в холод необходимый для пищевой промышленности. «Бегал» от КГБ Исаак и в Орел к родственникам. В 1936 году Исаак и Люба оформили свои отношения и после окончания Любой техникума вернулись в Баку. В одну из поездок Исаака во Владивосток попутчик в поезде уговорил кего переехать в Ашхабад. При этом аргументами были: количество солнца необходимого для работы, о которой я писал ранее, и где это Исаак видел , что бы на каждые 200-ти тысяч населения были бы кинотеатр, театр, цирк и прочие блага культурной жизни. Увлекающийся Исаак привез в 1937 году семью в Ашхабад и все, о чем говорил попутчик, «оказалось правдой»: в Ашхабаде было 200 тысяч населения и один кинотеатр.
Но началась война и 1942 году Исаак поступил в Ашхабадское пехотное училище. И решил, что семья должна остаться в Ашхабаде, подальше от боевых действий. Но тетя Люба собрала вещи и детей и перебралась в Баку. В Баку жила ее сестра Нюся, и она надеялась на ее помощь. Переезд был очень трудным, с пересадкой на пароход в Красноводске. А потом прохождения карантина в Баку.
После досрочного окончания училища в должности командира транспортного вьючно-минометного взвода и в звании лейтенанта Исаак был отправлен на фронт в составе 56-й приморской армии. По офицальным данным Минобороны лейтенант на войне жил 14 минут. Исааку повезло, он был только контужен, и в теле у него было множество осколков. На одной из переправ его увидел и узнал какой-то майор, воскликнул: «Жив лейтенант?» и представил Исаака к награде. Так Исаак получил свой орден Красной звезды. Из-за ранения он был эвакуирован с фронта в госпиталь в Баку. После выписки из госпиталя в 1944 году Исаак был направлен в Гори, где готовил призывников, ежедневно ожидая отправки на фронт.
Между тем тетя Люба с двумя малышами Ирочкой (1938) и Мойсеем (1942) отправилась в Горийский гарнизон, чтобы быть рядом с мужем. Там их и застала Победа . После демобилизации Исаак приехал в Баку и стал работать главным инженером на Бакхолодильнике, который находился в районе 16-й пристани. Затем строил Бакинский маргариновый завод. Последняя его должность, с которой он ушел на пенсию, была главный инженер Бакинской фабрики мороженого.
Был он очень веселым человеком. Я помню как в квартире у тети Мирры (примерно 12 кв. м. ) они с Миррой исполняли для нас водевиль из «Ревизора», где ария Добчинского и Бобчинского звучала так:
Мы по городу бежали,
Мы в трактирчик забежали,
Я сказал зайдем,
Нет я сказал зайдем,
Сказали мы оба зайдем…..
В наших семьях были очень тесные связи, дети проводили много времени вместе. В 1947 году Исаак отправил на в молоканскую деревню Чухур Юрт тетю Любу с Ирочкой и Мартиком, а сам уехал в Москву в командировку. Он забрал меня с собой и на обратном пути он завез меня к ним. Поездка с ним на поезде была очень занимательной, а в Харькове мы чуть не опоздали на поезд, пытаясь пообедать на перроне.
Тетя Люба окончила техникум по специальности техник-строитель и работала в Забрате в одной из строительных организации. Женщина она была очень ответственная, энергичная и пробивная. Во время войны она набивала гильзы папирос табаком для продажи и этим содержала семью. Это благодаря ей, Исаак после ранения не попал на фронт. Это она с 2-мя детьми во время войны выехала к мужу в Гори. И жила в гарнизоне Это она выхлопотала на основе инвалидности мужа машину, а за тем и место для гаража в Арменикенде.
О простоте тети Любы в семье ходили анекдоты. Что только стоила ее фраза: «Если кто-то из нас умрет, я поеду жить к Ире».
Исаак до конца жизни не терял чувства юмора. Уже будучи лежачим больным он говорил, когда его кормили: «Если так лежать, то можно дожить до 100 лет». Но дожил он только до 89 лет. Тетя Люба пережила его на 8 лет и умерла в 2002 году. Оба они похоронены в городе Афула.
Мирра, единственная дочь в семье Мархевка, рождена в гор. Керчь. В 1923 году семья Мархевка перебралась из Керчи в Баку, где Мирра пошла в 10-й класс. По окончании школы поступила в Бакинский унивеститет на исторический факультет. Завтем она начала преподавать историю. Работала Мирра Семеновна в одной из элитных школ города женской школе №23 в самом центре города на Телефонной улице.
Ежедневный ее маршрут был таким: по Кецховели до Крупской, по Крупской до Басина, по Басина до Карганова. По Карганова по Первомайской, по Первомайской до проспекта Кирова, а с проспекта Кирова по Телефонной прямо к школе.
Если она опаздывала, что было весьма редко, то спускалась по Горького до Басина и ехала на трамвае две остановки. И этот путь Мирра повторяла более 25 лет.
Почему маршрут был именно таким, а потому что на Первомайской жили ее родители, рядом Фиш, а в конце пути была мастерская дедушки Сени. Так заодно можно было узнать и «семейные новости». Была она очень хорошим педагогом, и ее хвалили на ежегодных семинарах учителей-историков. А в 1940 году после 10 лет безупречной работы, Мирру даже представили к правительственной награде, но в последний момент выяснилось, что ее старший брат «враг народа». Мирра воскликнула: «Ну и что? Ведь органы даже не тронули его жену, и при чем здесь преподавание». А в ответ услышала: «Зубной техник в худшем случае испортит один зуб, а вам доверено воспитание молодежи, и мы не можем рисковать». Так у Мирры была только одна награда - Медаль за доблестный труд.
В 1934 году Мирра вышла замуж за Илью Викторовича Быховского, который был к тому же двоюродным братом Любы - жены Исаака. Илья Викторович был из большой интеллигентной семьи. Получил прекрасное образование: гимназия, реальное училище, институт. По специальности он был инженер-строитель. Работал в системе полиграфии. Потом уже ближе к пенсии перешел в институт Азнефтепроект , где работал его сын Марик. И занимался сметным делом. В силу своего опыта строителя и природной скрупулезности был хорошим сметчиком. В быту он много времени уделял сыну Марику, водил его к себе на производство и рассказывал о всей последовательности процесса книгопечатания, водил его по музеям и выставкам.
На войну дядя Илюша не попал, так как в детстве перенес тяжелое воспаление уха и ему делали операцию. Во время войны для обеспечения семьи он занимался мыловарением. Откуда у него были навыки химика не знаю.
Жили Мирра с Илюшей очень дружно, хотя, вообще, у Мирры характер был не сахар. В доме она верховодила. На ее 70- летие мы оформили приветственный адрес, где цифра 7 была представлена в виде школьной парты, за которой сидел ее муж дядя Илюша. А когда семья Мархевка собиралась вместе, а было это очень часто, то в шутку всегда пили за здоровье Илюши, за его терпение. После смерти дедушки Сени бабушка Маня ежедневно ходила к Мирре на Кецховели, готовила еду и присматривала за ее сыном Мариком, а вечером возвращалась на Первомайскую.
Мирра была очень общительная, и вся семья знала ее друзей.
Несмотря на «верховенство» в семье, после смерти дяди Илюши из Мирры как бы вынули стержень. Она сразу сдала, но пережила своего Илюшу на 7 лет. И вместе с семьей сына переехала в Израиль, но это уже была не прежняя Мирра. Умерла она и похоронена в Араде.
Бабушка Маня после рождения Миры решила больше не иметь детей. Даже перенесла операцию. Но вот после пятилетнего перерыва появился Боря. И хотя, как говорят в таких случаях, он был «поскребыш» сын получился замечательным. Весельчак, остроумный красивый молодой человек. Всегда был душой всех компаний. А друзья, приобретенные им, по жизни остались в наследство и его детям. В мою жизнь, как я помню, дядя Боря вошел, когда мне было четыре года. Праздновали елку 1940-го года. Елка стояла в Розиной комнате не посредине комнаты , а ближе к трилЬяжу.. И вдруг в комнату вбежал не дед мороз, а самый настоящий Чарли Чаплин,в котелке с усиками и тросточкой. И начал петь: я усики не брею, большой живот имею, хожу по ресторанам и шарю по карманам. И так как он играл несчастного бродягу, то из- под жилетки у него брызгали слезы путем нажатия на большую клизму.
Помню его возвращение с фронта в 1946г (год после войны он прослужил в Симферополе),и как они со своими друзьями ,молодые и задорные вышагивали по ул. Лермонтова в штиблетах к которым были привязаны настоящие фронтовые сигнальные фонарики на которых регулировались разные цвета. Потом уже в конце 1946г он привел к нам в Розину комнату своего сослуживца и тот сделал знаменитную фотографию нас, детей Мархевка, Фиш, Воронина и Быховского. Фотокарточка была 9х6 и на ней сначала дернулся Игорь, а потом Таня. Так ,что снимок делали дважды На снимке нет только Вити - он жил тогда на Колыме.
Впрочем, как и все Мархевка, дядя Боря был эпатажным. Я помню ,как после войны он приезжал к родителям на Первомайскую на коне. Коня привязал под аркой института физкультуры и от института шел пешком. А потом начался целый калейдоскоп событий и встреч.. Когда было дело врачей с разоблачением Тимашук, он искренне говорил: «Чаша народного терпения переполнилась, имея в виду «происки евреев».
Потом был переезд в Тбилиси, где он был главным ветеринаром Закавказского военного округа. Потом мы встречались в Цнори- Цхали летних лагерях Тбилиского горно- артилерийского училища, где тетя Витя работала ветеринаром.
Каждую субботу из лагеря посылались на ж.д станцию 2 лошади. И Дядя Боря приезжал на побывку. Затем началось сокращение армии. Дядя Боря воспринял эту ситуацию мужественно. По крайней мере, он говорил: «По всей России тысячи колхозов Ленина и везде нужны ветеринары». Но вся беда в том, что его уволили за 2 недели до положенной ему пенсии.
Помню, как будучи в Москве, дядя Боря пригласил тетю Полю и тетю Аню в кафе на крыше гостиницы Москва и у него не хватило денег рассчитаться. Он разыграл из себя колхозника и оставил в залог часы. А на другой день в форме подполковника пришел рассчитаться. Вот тут и была немая сцена… Но колхоз не пришлось искать, и он устроился начальником Зооветснаба Горьковской области. Дядя Боря не пил в широком понятии этого слова, но любил выпить, особенно, в компании. Существует такая семейная байка, что когда Дядя Боря вернулся с фронта, за столом у деда Сени символично налили стопки отсутствующим Мосе и Исааку, а дядя Боря выпил и их стопки. После этого бабушка Маня сетовала, рассказывая соседям: «Вот горе у людей, сыновья возвращаются без рук, без ног, а мой вернулся пьяницей». Хотя, он никогда не напивался, и пьяницей конечно не был. На 70-летие к дяде Боре в 1982 году собрались все родные, друзья, племянники из Баку, друзья по иституту из Еревана. Все поместились в квартире дочери Леры. Этот момент прекрасно запечатлел наш семейный фото-летописец муж младшей дочери - Юра Раков.
Жена дяди Бори - Виктория Анатольевна Остроумова ( в семье ее звали Витя ) познакомилась с ним во время их учебы в Ереванском сельхозяйственном институте. В 1934 году они поженились. Она была очень красива и привлекательна. Кроме того, она была увлекающимся человеком и даже азартным. Она играла на скачках, играла в карты, нарды, увлекалась футболом. Всю свою материнскую любовь она вложила в 2-х своих дочерей Леру и Юлю. Они вместе с дядей Борей сумели воспитать своих девочек так , что они на всю жизнь остались неразлучными. В Горьком тетя Витя работала ветврачом на мясокомбинате. Предки тети Вити были из казаков, и от нее исходил этот станичный дух свободы. Русая, круглолицая, очень симпатичная женщина. Дружила она с мужем ее старшей дочери Воликом. Их объединяли страсть и азарт, присутствующий в характере обоих. У тети Вити были больные ноги, каждый шаг доставлял ей мучительную боль, но она стойко переносила эти невзгоды. Уходила она из жизни от тяжелой болезни. И сцена прощания была очень трогательной. Дядя Боря не выпускал ее руку до последнего мгновения. Пережил он ее на 5 лет.
