Баку в судьбах людей после 1917 года.

Баку в судьбах людей после 1917 года.

" В июле 1918 года в Моздоке казачье-крестьянский совет, возглавляемый Георгием Бичераховым(старший брат Лазаря Бичерахова) объявил о непризнании советской власти. С этого времени в Терской области официально началась братоубийственная Гражданская война. При этом кровь на Тереке уже лилась еще с осени 1917 года. После поражения Терского восстания он ушел со всех должностей и проживал как частное лицо в Дагестане и Азербайджане. После занятия Терской области частями Добровольской Армии Георгий Федорович вернулся на родину, но с новой властью не сотрудничал. Для него социалиста власть Деникина была чужой. Возможно, он не раз открыто об этом заявлял и в результате 29 октября 1919 года был вызван в ставку Деникина где его арестовали и направили в ссылку в Одессу. Обратно во Владикавказ он вернулся лишь в конце февраля 1920 года, когда белые уже оставляли Терскую область. Вскоре вместе с массой беженцев Георгий Бичерахов оказался в Баку. Тогда Азербайджан казался надежным укрытием, никто не предполагал что большевики сразу вторгнутся в него. Правда и уйти дальше не было возможности. В результате после красного переворота и вступления в Азербайджан частей Красной Армии белые оказались в ловушке. Многих офицеров сразу же расстреляли, других увезли в лагеря на Север. По одной из версий Георгия Бичерахова случайно встретил на улице Баку Серго Орджоникидзе, знавший его лично. Георгий Федорович был сразу же арестован и вскоре расстрелян. Так закончилась жизнь одного из самых видных осетин-социалистов."

"(5 мая 1920 года) Посыльный принес пакет: «Вы назначаетесь членом отборочной комиссии по распределению военнопленных офицеров белого флота, задержанных в Баку»… Поздно вечером попал в какой-то огромный, но полутемный зал, хотя и с большими люстрами (не то бывшая гостиница, не то особняк), в котором накурено, шумно и толпами ходят из комнаты в комнату бывшие офицеры всех родов и служб.
Что «бывшие», видно по выражению лиц (иногда заискивающих, а иногда явно враждебных) и по следам от свежеспоротых погон.
Несколько столиков для регистрации, у которых давка. Вызывают сразу двоих или троих, из разных комнат.
Путаница и дезорганизация полная. Как бы в доказательство через пять минут убеждаюсь, что таких мандатов, как у меня, несколько, но подписаны они разными начальствующими товарищами. Что еще хуже — председателей тоже несколько. Имеется инструкция, присланная из Москвы, но она напечатана на папиросной бумаге и прочесть ее не так просто. В заголовке сказано, что она касается «военнопленных и перебежчиков», а у нас случай своеобразный.
Суть инструкции в том, что надо использовать тех, кто может быть полезен, и не дать проникнуть в Красную Армию тем, кто еще держит камень за пазухой. Согласен.
Зажатый в угол, стоит Сергей Александрович Благодарев (с таким же мандатом), и человек пятнадцать- двадцать белых офицеров донимают его расспросами. Причем диапазон интересов такой: «А нас не расстреляют в Чека?», «Скажите, а сколько будут платить, если я соглашусь поступить к вам во флот и запишусь в партию?» Все остальные вопросы (иногда не менее идиотские) вмещаются между этими двумя. Но все как один просят не называть их пленными, а «добровольно оставшимися».
Более серьезные и умные из «бывших» стоят в сторонке и терпеливо ждут своей участи. Помещение никто не охраняет. Поведение опрашивающих и регистраторов сухое, но вполне вежливое. Еще через десять минут я убедился, что никому не нужен: всем заправляют командиры XI армии, чекисты и политотдельцы. Но за это же время насчитал среди регистрируемых двух бывших
однокашников по гардемаринству и трех лейтенантов, с которыми познакомился 1 Мая на «Орле». С их помощью составил список «ценных специалистов, разочаровавшихся в белом движении и готовых работать в учреждениях Красного флота».
Поспешил к комфлоту, который уже расположился на берегу.
Через час, к великому неудовольствию одного из председателей этой своеобразной комиссии, восемь бывших флотских офицеров разошлись по домам, имея временные удостоверения и указание назавтра явиться в отдел личного состава Волжско-Каспийской военной флотилии.
Только один из восьми высказал желание сейчас не служить на кораблях и не участвовать в операциях против своих бывших соратников…
Перечитав эти записи много лет спустя, я должен сказать, что семь из восьми этих офицеров служили честно и принесли немало пользы нашему флоту (так же, как и другие, принятые комиссией). Достаточно напомнить фамилию капитана 1-го ранга С.А. Венкстерна, который в качестве флагарта Черноморского флота, а позже профессора Специальных классов офицерского состава подготовил много первоклассных артиллеристов ВМФ и написал несколько научных трудов (по приложению теории вероятности к проблемам артиллерийской стрельбы).”

Исаков И.С. “Каспий, 1920.” ; М., Советский писатель, 1973.
Книга на сайте: militera.lib.ru/db/isakov_is/index.html

“…Начиная с 1921 года широкий размах в рядах белой военной эмиграции при активном содействии советской агентуры приобрело «возвращенчество». Многие младшие офицеры, рядовые казаки и солдаты руководствовались иллюзиями, рассчитывая на снисходительное отношение большевиков, а ряд лиц старшего командного состава находился во власти личных обид и амбиций.
В 1921 году в Россию вернулось 121843 эмигранта, а всего по 1931 г. — 181432, или 18–20% эмиграции.
Но в России репатриантов ждала трагическая участь. Первый их эшелон в 1500 человек был отправлен 13 февраля 1921 года из Константинополя в Новороссийск на пароходе «Решид-Паша». Как общее правило, все офицеры и военные чиновники расстреливались немедленно по прибытии.
Некоторые офицеры, прибывшие с партиями репатриантов в 1921 году попали на нефтяные промыслы Баку, что было разновидностью заключения (они находились под охраной). В мае 1922 года было составлено 13 списков «врангелевцев, прибывших из Константинополя» на 214 человек, позже — еще 18 списков на 180 человек. Там же работали некоторые офицеры, скрывшие свое прошлое.
В октябре 1927 года все бывшие офицеры Добровольческой армии были выселены из Баку, и в 1928 году в «Азнефть» из ГПУ поступило два списка на 74 офицера, которых требовалось немедленно уволить…” (“Независимая газета”, 26.01.1996 г.)

“Начальник дивизиона канонерских лодок – начальнику Морских сил Каспийского моря, 13 сентября 1922 г. Секретно.
«Доношу Вам, что судовой механик к/л «Ленин» и флагманский механик дивизиона канлодок Григорий Васильевич Мартынов, как ранее служивший у белых, подлежит увольнению с Военно-морской службы. Зная военмора Мартынова, нахожу необходимым настоятельно просить Вас об оставлении его на службе, как высоко квалифицированного специалиста по двигателям внутреннего сгорания, помимо теоретической подготовки, после десятилетнего пребывания на лодке, являющегося на ней просто незаменимым. Хорошее состояние механизмов на к/л «Ленин» в большой доле обязано в/м Мартынову, о работоспособности которого могу сказать, что она не поддается учету.
Увольнение со службы в/м Мартынова безусловно отразится на степени исправности механизмов к/л «Ленин» и в частности к/л «Троцкий», и было бы ощутительной потерей для Каспийского флота. Ходатайствуя об оставлении в/м Мартынова на службе, осмеливаюсь просить распоряжения о снятии его с учета белых, т.к. по своему социальному положению он сын крестьянина и будучи призван на военную службу матросом, только благодаря своим способностям и упорству достиг знания, каким редко обладают получившие образование при благоприятных для этого обстоятельствах. Служба его у белых объясняется только как случайное стечение обстоятельств.
Военный моряк /Самойлов/
ВРИД комиссар /Шадрин/»
(РГАВМФ. Ф. р-2108. Оп. 1. Д. 1. Л. 394).

На обороте резолюция: «Т. Мошков. Вопрос об оставлении в/м Мартынова разрешен в обще Каспийском масштабе.
Врид наштаморси И.Лудри. 14/IX.22»

“ Телеграмма из Москвы в Баку, начальнику штаба Каспийского флота: «Приказание № 92/113 подтверждается оставление службе бывших белых не допускается. № 92500. Начкомотдела Ловягин». (РГАВМФ. Ф. р-2108. Оп. 1. Д. 1. Л. 395).

По Каспию подлежали увольнению 16 человек, в т.ч. Г.В. Мартынов.
С флота Мартынова Г.В. списали, но репрессиям, к счастью, не подвергали. Он жил в Баку, работал в инженерных должностях на Бакинском судостроительном заводе им. Закаспийской Федерации примерно до 1954-1955 г., получил инвалидность, вышел на пенсию и умер в 1969 г. в возрасте 80-81гг.”

"...Хотя в русской армии существовали созданные во время войны грузинские, армянские и азербайджанские дружины, абсолютное большинство офицеров этих национальностей служили не в них, а в обычных регулярных частях.
После развала армии они в основном вернулись домой и приняли самое активное участие в событиях, развернувшихся в Закавказье (хотя большинство кадровых офицеров этих национальностей, особенно старших, служило в белых армиях).
После образования грузинского, армянского и азербайджанского правительств, немедленно было приступлено и к созданию национальных армий, чем занимались исключительно эти офицеры. Во главе азербайджанской армии стояли два весьма известных и выдающихся генерала русской армии - генералы от артиллерии С.-Б.Мехмандаров (военный министр) и А.А.Шихлинский.
В ней служили также генералы Талышханов, Халилов, Селимов, полковники кн. Магалов (бывший командир Татарского полка Кавказской туземной кавалерийской дивизии), Зейналов, Эфендиев, Каджар и другие, в большинстве получившие эти чины уже на родине.
Некоторые специальные службы, в частности, военно-судебная часть, полностью были укомплектованы русскими офицерами .
После занятия большевиками Азербайджана те из них, кто не погиб, бежали в Иран и Турцию, а некоторые, как А.А.Шихлинский и М.М.Каджар, перешли на службу в Красную армию..."
( shttp://www.rusk.ru/vst.php?idar=321706#g2102)

--Sibor 21:57, 15 апреля 2010 (UTC)