Вначале движение охватило только механический цех (слесаря, токаря и литейщики), между которыми довольно большой процент составлял русский элемент. Что касается туземных рабочих, то из них татары [1], составляющие главный элемент чернорабочих, по чрезвычайно низкой степени культурности и отсутствию среди них агитаторов-татар, наконец, по недоверию к христианам совершенно не были затронуты.
В другом положении были туземцы-армяне. Идея борьбы (главным образом политической), революционная пропаганда, кружковые занятия были для них не новостью. Националистические партии, на которых подробнее остановимся потом, уже давно (20 лет с лишним) работали здесь, имели крупные организации, вели планомерную пропаганду. Здесь первым нашим пропагандистам пришлось столкнуться с организованной силой, и, естественно, рабочие встретили их с сильным недоверием.
Нужно заметить, что среди армян-рабочих встречаются более развитые элементы, чем среди рабочих других национальностей. Здесь нередко встретить окончивших городские училища, вышедших из IV—V классов армянских семинарий.
Баку — единственный промышленный центр, куда со всего Закавказья стекаются все эти жизненные неудачники, пополняют собой ряды местного пролетариата. До первой демонстрации недоверие армян-рабочих к социалистическому движению не ослабевало, и только после демонстрации 21 апреля многие начали интересоваться нашими кружками и переходить к нам. С дальнейшим ростом движения, после появления печатных листков на армянском языке, первого номера армянского органа «Пролетариат», наконец, после удачных демонстраций 2 марта и 27 апреля 1903 г. движение среди армянского пролетариата настолько окрепло, что местные националистические организации, которые раньше не хотели признавать право на существование среди армян социал-демократического движения, предлагают теперь войти в какое-либо соглашение для того, чтобы не мешать друг другу работать.
Движение теперь охватило все районы города и Балаханов, где почти во всех крупных мастерских есть связи и кружки.
Организованы рабочие механических мастерских, табачных фабрик, доков, рабочие-железнодорожники, коночники, моряки и приказчики (совсем недавно), наборщики и городские ремесленники. Что касается специально промысловых рабочих (служащих по тартанию и бурению), а также заводских по перегонке нефти, то среди них движение слабо.
Главная причина этого та, что они очень разрозненны (в каждом заводе по 2—5 человек) и между ними много персов, которые только в самое последнее время стали интересоваться движением.
Профессиональных организаций у нас совсем нет, если не считать цеховых организаций городских ремесленников, заведовавших профессиональным делом каждого ремесла.
город и окрестности разделены на пять районов, в каждом районе находится центральным комитетом назначенный районный комитет, члены которых пополняются самим районным комитетом. Членами районного комитета могут быть как интеллигенты, так и рабочие из данного района. И дела свои ведут под непосредственным наблюдением одного из членов центрального комитета. Этим в сущности кончается постоянная организация комитета района. Комитет должен стараться приобрести влияние на все случайные, самопроизвольно возникающие организации своего района, будут ли те профессиональные, кассовые, самообразовательные и т. д.
Там же, где нет никаких организаций, районный комитет стремится создать кассовые или пропагандистские кружки и, таким образом, связать рабочих с движением. Сейчас в городе нет среди рабочих ни одной организации, которая не была бы связана с движенцем через районный комитет.
Районный комитет же заботится о ведении конспиративной части, агитационной и пропагандистской части своего района, достает квартиры, места для массовых собраний, распространяет агитационную литературу, организует библиотечное дело района. Им же производится агитация на почве повседневных столкновений рабочих с предпринимателями, а также выпускаются листки на соответствующие темы. Такая организация введена у нас с октября 1902 г. и уже довольно привилась, хотя и чувствуется недостаток в вполне сознательных силах для выполнения районной работы. Ни один из районных комитетов не провалился за 9 месяцев работы, хотя этому причиной больше плохая организация местной полиции. Выборного начала у нас совершенно не существует, и по этому поводу никаких недоразумений с рабочими не происходило.
Конечно, в тех отраслях труда, где существуют кассы взаимопомощи, как среди городских рабочих, или фабричные организации, как на табачной фабрике Мирзабекянца, все основано на выборах.
С местным движением связаны следующие районы и промыслы:
Городской район: табачные фабрики Мирзабекянца и Григорянца (800 и 150 рабочих), рабочие в мастерских и на доках на набережной, рабочие городских и мелких механических мастерских (главным образом слесаря), наборщики, ремесленники, портные, портнихи, шляпочницы, сапожники С остальными цехами только связи; моряки, коночники, приказчики. Черногородский район: большие механические заводы (Хатисова, Эйзеншмидта), слесаря железнодорожного депо, машинисты, помощники, механические мастерские при керосиноочистительных заводах. Сюда же примыкает и организация железнодорожных рабочих на станции Баладжары Закавказской железной дороги.
Белогородский район: Нобелевский завод, заводы Шибаева, Манташева и др. (главным образом, механических мастерских). Были кружки и на ткацкой фабрике Тагиева, но после увольнения оттуда почти всех рабочих-христиан остались только связи.
Биби-Эйбатский район: организованы исключительно рабочие в механических мастерских при промыслах.
Балаханский район: то же самое.
При помощи связей, созданных через районные комитеты, центральному Бакинскому комитету удается легко и одновременно распространить, разбросать, расклеить и раздать всевозможные листки и прокламации, и на этой работе в последние 9 месяцев (время особенно усиленного распространения листков) задержан только один человек.
За время ведения здесь социалистической агитации никаких крупных стачек не было.
Вся наша промышленная жизнь, связанная с положением нефтяного рынка, во время последнего кризиса так пошатнулась, что думать о какой-нибудь стачке было немыслимо. Масса безработных, стремление промышленных фирм по возможности сократить штаты создали такую атмосферу, при которой стачки играли бы на руку промышленникам. Бывали у нас мелкие стачки в механической мастерской в несколько десятков человек, потом среди городских ремесленников, но влияние их, за исключением того цеха, в котором они происходили, прошло бесследно. Таковы были стачки среди сапожников, портных, наборщиков газеты «Бакинские известия» и т. д. Более крупной стачкой была стачка на табачной фабрике Мирзабекянца, где служат около 800 человек. Продолжалась стачка около 3 дней и совпала она со временем усиленной предмайской агитации. Как раз перед самой майской демонстрацией этого года (27 апреля) требование их было выполнено (увеличение расценок для работающих поштучно и заработной платы для месячных). Это так подняло настроение рабочих, что 27-го все вышли на демонстрацию. Через несколько времени там опять вспыхнула стачка по поводу нежелания хозяина принять одного из освобожденных из тюрьмы (задержан на демонстрации). Хозяин принужден был принять. Недели через две все рабочие той же фабрики опять забастовали из-за того, что управляющий обидел одного из мальчиков, работающих на фабрике. Было выставлено требование удалить управляющего и, несмотря на вмешательство местной администрации, рабочие не сдавались. Хозяин принужден был подписать обязательство об удалении управляющего.
Все эти стачки у Мирзабекянца имели один важный для движения результат: рабочие-татары, которые не примыкали до сих пор к движению, наконец, сами начали проситься в кружки, требовать прокламаций на родном языке. Уже около 60 человек из них образовали кружки, среди которых идет пропаганда на родном языке. Они же привлекают рабочих из других отраслей труда.
Другая крупная стачка была на конной железной дороге. Забастовали кучера и кондукторы, и их требования двухсменной работы скоро были выполнены. Были также стачки в районе нефтяных промыслов, но они кончались неудачей. Легальных рабочих организаций у нас не было до сих пор. Недавно организовалась артель маляров, устав которой утвержден правительством. Какое она будет иметь влияние и удастся ли утилизировать ее в целях движения, еще нельзя сказать.
Зубатовских организаций у нас до последней маевки также не было. Только перед демонстрацией распространились их листки (вернее брошюры) за подписью «группа сознательных рабочих». Листки были разбросаны в большом количестве в районе промыслов, но для рабочих остались почти незамеченными; предмайская агитация, наши листки, в большом количестве распространяемые комитетом, наконец, возбужденное настроение рабочих не дали возможность уследить за тем впечатлением, которое могли бы оставить они в мирное время. Кроме распространения листков, зубатовцы ведут устную агитацию в лице одного из жандармских офицеров, недавно прибывшего из России. Как они передают, их пока 50 человек, исключительно русских. Среди туземцев у них нет никаких связей, да они их и боятся. По словам жандармского офицера, с туземцами вести дело опасно, они ни за что убьют, так как все они дики и недоверчивы. К ним попал один из армян, которого они усиленно просили составить армянский кружок, познакомиться с теми армянами, которые стоят во главе социал-демократического движения, разузнать, где типография, словом, прямо предлагали ему со второго же собрания записаться в ряды сыскной полиции. Как доказательство бессмысленности со стороны армян участия в борьбе с русским правительством он приводил положение, такое излюбленное местными националистами: «ваших братьев в Турции режут, направьте все силы против турок, в России и так сравнительно сносно живется, своей борьбой вы можете только озлобить русское правительство». Дальше этих 50 человек (да и то сомнительных) не идут организации зубатовцев. Рабочие сильно озлоблены против них, и часто приходится слышать предложения подвергнуть террору некоторых зубатовцев, чтобы они совершенно забыли о существовании Кавказа.
Комитет распространил около 4000 экземпляров брошюрок, изданных Петербургским комитетом: «Лиса-проповедник», «Тред-юнионизм и социализм»; были выпущены также прокламации по поводу зубатовцев.
Пропаганда у нас, как было сказано, началась с 1901 г., когда среди русской социал-демократии ясно и резко стали обрисовываться и бороться два течения. Первые пропагандисты, состоящие из товарищей, прибывших из центральной России и Тифлиса, стояли на точке зрения революционного марксизма в том виде, в каком он нашел себе выражение в органах «Искра» и «Заря», и с того времени это направление было у нас господствующим в принципиальном смысле.
Появление книги «Что делать?» не вызвало у нас никаких расколов и разногласий, Комитет в основных своих принципах был согласен с ней и по мере сил осуществлял выставленную программу. Таким образом в смысле принципиальном не было никакого раскола между членами комитета, ни рабочими, ни интеллигентами. Что касается легальной марксистской литературы, «критики марксизма», то она у нас не имела никакого влияния. Здесь главным проводником марксизма была нелегальная литература, и так как точка зрения комитета сходилась с проводимой организацией «Искры» и «Зари», то их издания были наиболее распространенными и популярными. «Экономической полосы» у нас не было совершенно, наоборот, наш комитет почти все время своей работы вел агитацию на чисто политической почве. Этому причиной был сильный кризис в нефтяной промышленности, не дававший никакой возможности думать об экономической борьбе и организациях чисто экономических.
В комитете было разногласие не принципиального, а тактического характера, что повело к тому, что часть комитета оставила комитет с октября 1902 года.
Разногласия произошли по следующему вопросу: какой тип организации должен быть принят для местной работы. Отколовшиеся утверждали, что нет необходимости иметь организованную связь в виде районных комитетов с рабочими массами, что для собирания сведений, знакомства с настроениями рабочих и распространения литературы достаточно иметь связи с отдельными рабочими, через которых и выполнять свои задачи. Задачей комитета, значит, признавалось широкое развитие агитационных листков, связи с другими организациями, организации путем своих листков протеста.
Большинство же комитета утверждало, что кроме тех функций, о которых говорило это меньшинство, комитет должен стараться организовать активные революционные силы рабочих и создать себе в каждом районе из сознательных рабочих и работающих, но не находящихся в комитете интеллигентов, органы для более тесного общения с рабочими массами и для более организованного воздействия на эти массы. Но чтобы районный комитет не уклонялся от точки зрения комитета и чтобы комитет мог следить и направлять его шаги, одним из членов районного комитета должен быть член центрального комитета. Такая организация у нас существует и до сих пор. Никаких других разногласий у нас не было.
Членами комитета были рабочие, студенты, курсистки и другие интеллигенты. Для организации технической части комитета (главным образом типографского дела) выделена техническая комиссия. Что касается дела доставки литературы из-за границы, то эта работа вначале производилась у нас в городе организацией, стоящей вне комитета. Доставлялась, главным образом, «Искра», «Заря», издания «Лиги». Другая литература у нас получалась случайно. 23-й, 24-й номера «Искры», 4-й номер «Зари» были последние издания, полученные транспортом из-за границы. Были у нас в большом количестве «Южный рабочий», грузинский орган «Брдзола» (4 номера) и один номер армянского органа «Пролетариат».
В своей повседневной работе нам часто приходилось обращаться за содействием к Тифлисскому комитету, делиться с ним издаваемой литературой (листками, прокламациями), получаемыми из России изданиями, сноситься по делу приобретения материалов для постановки технической части и, наконец, столковываться по поводу организации открытых актов протеста. Нас связывала общая забота о скорейшем издании туземной нелегальной литературы и прессы, и для удовлетворения этой назревшей потребности зародилась идея об организации центрального учреждения, выполняющего эти общие функции.
Был созван в марте 1903 г. съезд, который и учредил Союз кавказских социал-демократических организаций с центральным органом — Союзным комитетом.
Последним выпущен ряд листков на русском, армянском и грузинском языках, несколько брошюрок на грузинском и одна брошюра на армянском языке. Находятся и печати орган «Брдзола» и «Пролетариат», издаваемые теперь под общим названием «Борьба пролетариата», корреспондентами и сотрудниками являются как члены Союза, так и кавказцы, находящиеся в других городах. Сеть репортеров еще не организована. Что касается органа на русском языке, то съезд решил организовать доставку издающихся за границей «Искры» и «Зари», относительно же общих для всего Кавказа вопросов издавать листки на русском языке.
Съезд же поручил Союзному комитету выработать проект программы Российской социал-демократической рабочей партии для представления на ближайший съезд партии.
Сношения между комитетами и Союзным комитетом, пересылка изданий, шрифта и т. д. производятся, главным образом, через служащих на железной дороге, с которыми есть связь по всей линии Закавказской железной дороги. Таким образом, скорость и безопасность доставки вполне обеспечены. Помимо того, часто происходят личные разъезды. Средства Союзного комитета составляются ежемесячными обязательными взносами (Тифлис 150 руб., Баку и Батум по 100 руб.), а также взносами менее 100 руб. из других городов Кавказа (нерегулярно).
Кроме этих средств производятся сборы в различных слоях общества, устраиваются предприятия (спектакли, лотереи, прогулки, вечеринки и т. д.). Главный расход комитета составляет содержание типографии (приобретение инвентаря, содержание квартир, людей) и взнос на Союзный комитет.
Местная работа комитета состоит из пропаганды, агитации (экономической, а главным образом политической), организации борьбы (стачки и демонстрации).
Кружки у нас были разных типов: 1) Пропагандистские, где читались лекции по политической экономии, истории рабочего движения у нас и на Западе, о сущности социализма и т. д. Они были составлены из сознательных рабочих, из которых должны были выработаться будущие члены районных комитетов. Таких кружков было за последние 9 месяцев б кружков. 2) Кружки для совместного чтения, где с рабочими, только недавно примкнувшими к движению, читались нелегальные брошюрки и периодические издания. 3) Начинающие кружки из туземцев-армян и татар, которым пересказывали на родном языке такие нелегальные брошюры как «Что нужно знать...», «Кто чем живет», «Первое мая» Плеханова и т. д. Кружков второго и третьего типа было за эти 9 месяцев 25—30. Занимались с кружками, кроме членов комитета, высланные социалисты и курсистки, местные «полуинтеллигенты», несколько рабочих, одни гимназист, одна гимназистка.
Состав кружка обыкновенно колеблется между 10—15 человеками, статистика аккуратности посещения у нас не велась. Собираются обыкновенно раз в неделю, хотя есть кружки, собирающиеся по два, даже три раза. Результаты занятий очень незначительны, да и вообще пропаганда, поставленная так, как у нас, не приносит желаемых результатов: пока нет специальных пропагандистов, способных в малом числе лекций передать интересующемуся и несколько сознательному рабочему необходимые познания, и пока у нас для кружковых занятий будут ловиться первые попавшиеся люди, устная пропаганда не будет достигать цели. Программа кружковых занятий вырабатывалась у нас несколько раз, но они ничем не отличались от тех, которые употреблялись в других городах, да те и не применялись в широком смысле.
Письменная агитация комитета состояла в выпуске листков на политические вопросы общерусской жизни. С этой стороны комитету приходилось выполнять то, что с большим успехом могло бы быть выполнено центральными, более крупными, организациями нескольких городов. Это привело бы к сокращению расходов, к сбережению местных сил, и благодаря этому местные комитеты могли бы использовать для агитации все явления местной жизни. Это зло предполагалось исправить учреждением Союза, но окончательно еще комитеты не освобождены от этой работы, так как Союз загроможден работой по изданию туземной литературы. Работа комитета увеличивалась еще тем, что всякий листок приходилось издавать на двух языках, а теперь придется на трех (русский, армянский и татарский). Первый листок (печатный на русском языке) появился в начале апреля 1902 г. по поводу арестов рабочих. Затем к 21 апреля (первая демонстрация) были выпущены в большом количестве печатные майские прокламации к рабочим и гектографированные к обществу. Этими листками началось официальное существование комитета. После демонстрации вышли гектографированные листки (типография социал-демократов, где раньше печатались листки комитета, на время прекратила работу) по поводу демонстрации и произведенных арестов. Затем летом того же года были изданы на гектографе прокламации по поводу смерти в тюрьме от тифа товарища рабочего Тидемана, происшедшей отчасти по недобросовестности тюремного врача. После этого был долгий перерыв в изданиях комитета за неимением возможности печатать.
Только с, декабря 1901 г. начался регулярный выход листков, список которых приводим. [2]
Например:
- Вступительная прокламация на тему: «Самодержавие и рабочее движение» - 600 экз. (русск. яз), 400 экз. (арм. яз.)
- Карточки с новогодними пожеланиями (разбросаны в театре) 350 экз. (русск. яз.)
- К гражданам с призывом принять активное участие в революционном движении . 2 000 экз. (русск. яз.)
- Призыв к демонстрации 2 марта с изложением событий, связанных с мартовскими днями 1 700 экз. (русск. яз.) 1 700 экз. (арм. яз.)
- К солдатам и казакам 400 экз. (русск. яз.)
Всего за 6 месяцев работы типографии было выпущено более листовок общим тиражом более 25 000 экз. на трех языках
Печатались листки к рабочим табачной фабрики Мирзабекянца и приказчикам. Все листки распространялись как среди рабочих, так и среди городского населения. Бывали частые жалобы на недостаток листков. Рабочим особенно нравились разъяснительные листки вроде листка но поводу доклада министра финансов о росписи. Едва успевая отражать в своих листках явления общероссийской жизни, комитет не мог совершенно выпускать листков профессионального характера, и только в последнее время намечен целый ряд подобных листков. Передача некоторых функций Союзу и расширение местной типографии даст возможность выполнить эту задачу в ближайшем будущем.
Устная агитация, как уже было сказано, производилась на массовых собраниях; последние устраивались, главным образом, в поле, которым благодаря климату можно было пользоваться в течение 3/4 года. Этому содействовала также плохая организация местной полиции, так как в продолжение всей работы не было накрыто ни одного массового собрания. Собрания созывались у нас обыкновенно по поводу, наиболее пригодному для агитации, главным образом перед демонстрациями. Число участников колеблется между 100—800 человек. Из этих собраний только последнее, наиболее многолюдное (800 чел.), сознанное перед демонстрацией 27 апреля, было причиной провала агитатора. Больших массовых собраний (более 100 чел.) за последние 9 месяцев было 12. Созванные перед демонстрацией, они служат громадным агитационным средством, и остается желать лучшей их организации и подготовки профессиональных ораторов.
Литературная работа комитета исполнялась как членами его, так и социал-демократами, находящимися вне организации, но все написанное всегда утверждалось редакционной комиссией комитета. О качестве распространяемой нелегальной литературы и об отношении комитета и рабочих к существующему периодическому издании) было уже сказано. Количество всей распространяемой литературы установить трудно.
Первая демонстрация по размерам была сравнительно небольшая: участвовало активно несколько сот человек рабочих (отчасти интеллигентная молодежь). Публика жалась к тротуарам, националисты держались в стороне. Среди обывателей произошла паника. Многие из татар, предполагая, что будет избиение магометан, заперлись в домах. Возбуждение в городе после этого царило недели две. На демонстрации никто не был задержан, аресты начались после нее, но все задержанные скоро были освобождены за неимением улик.
2 марта 1903 г. назначена была комитетом вторая демонстрация с целью отпраздновать мартовские события предыдущих лет русского революционного движения. Собрались представители различных районов, констатировали факт сильного возбуждения среди рабочих, ищущего выхода. За отчетный период агитации и пропаганды не было ни одной вспышки открытой борьбы, куда бы могло вылиться недовольство рабочих, усиленное кризисом и безработицей.
После распространения мартовских листков за два дня до 2 марта произведены были аресты с целью предупредить демонстрацию. Предварительно план демонстрации был разработан до мелочей, была допущена одна ошибка: назначение только одного руководителя и главного сигналиста. Арестом его чуть не расстроилось все, и хотя удалось кое-как установить новые сигналы и знаки, но демонстрация удалась не вполне по намеченному плану. На этот раз полиция, знавшая о месте и времени демонстрации, хотя и готовилась, но помешать демонстрантам выкинуть флаг, разбросать листки и пройти (хотя и не особенно большое пространство) по улицам не могла. Было задержано на улице человек около 20, главным образом из публики; из организованных рабочих арестовано человек пять. В 5 часов вечера того же дня началась демонстрация в Балаханах, где двухтысячная толпа часа два демонстрировала со знаменем по улицам.
Главную причину удач наших демонстраций надо приписать неорганизованности полиции, недостатку военных сил в городе и кроме того, конечно, боевому настроению наших рабочих, особенно туземцев. Постоянные пререкания бывали между комитетом и рабочими (особенно туземцами) по вопросу о вооружении. Комитет всегда требовал от рабочих, чтобы они выходили без оружия (огнестрельного). При темпераменте южан, при постоянной привычке их употреблять оружие, наконец, при сильно развитом у них чувстве мести, демонстрация легко могла превратиться в резню, — вот почему комитет старался по возможности обставить демонстрацию без кровопролития. Но сдержать настроение рабочих можно только до поры до времени. После третьей нашей демонстрации 27 апреля (маевка этого года), когда со стороны полиции были сделаны выстрелы, были раненые и убитые, большинство рабочих высказывало, что после этого выходить безоружными на демонстрацию глупо и что в следующий раз они не послушаются комитета.
Демонстрация 27 апреля приняла у нас неожиданные размеры, она превзошла самые оптимистические желания комитета. В продолжение 35 минут семь знамен при революционных криках и песнях, окруженные тысячной толпой, при громадном стечении народа, развевались на одной из центральных улиц города. Начавшись в двух разных пунктах, процессии соединились вместе и, не встречая препятствий со стороны администрации, направились к центру города. Чего хотела администрация, трудно сказать. В то время как у нас она допустила демонстрации разрастись до громадных размеров и только потом бросилась разгонять, в Тифлисе все силы администрации были направлены на предупреждение соединения различных групп в одно целое. Или у правительства нет своей общей тактики в борьбе с демонстрациями, или местная полиция на этот раз сплоховала. Демонстранты разошлись при первых залпах, данных группой городовых, выбежавших из поперечного переулка. Часов в 5 вечера в одном из других кварталов города началась новая демонстрация: группа рабочих выкинула красное знамя, к ним присоединилась толпа с улицы и снова громадное шествие дефилировало по улицам Баку. Прибывшие казаки и полиция набросились на толпу, произошла стычка, причем один пристав был сильно ранен в голову. Задержано несколько человек из публики.
В 6 часов вечера началась демонстрация в Балаханах (нефтяные промыслы), где со стороны казаков было пущено в ход огнестрельное оружие. На месте оказались один убитый и многие раненые; из последних один умер в больнице. Раненые почти исключительно туземцы. Говорят, что был дан приказ целиться в «черненьких». Вообще замечается тенденция выставить главными виновниками туземцев, особенно армян. Арестовано до демонстрации 18 человек, на демонстрации — 47. (Главным образом неорганизованные.) Было несколько арестов после демонстрации. Несмотря на массовый характер арестов, комитет и районные комитеты остались нетронутыми.
Демонстрации имели у нас громадное значение: они сильно подняли в глазах рабочих и местного общества престиж социал-демократического движения. Замечены усиленный рост кружков, небывалые сборы в Красный Крест, большой спрос на литературу.
Кроме демонстрации, майские дни этого года были ознаменованы следующими событиями: 18 апреля наборщики трех местных газет отказались от работы, мотивируя это тем, что этот день является всеобщим праздником пролетариата. На другой день газет не было — 1 Мая ознаменовано в Баку небывалой по своим размерам, почти всеобщей забастовкой. Не работали крупные заводы, мастерские, табачные фабрики и даже многие ремесленные заведения. Не было также занятий во многих учебных заведениях.
С декабря 1902 г. комитет организовал собственную типографию, работавшую сперва ручным способом, посредством валика, а затем при помощи станка. Шрифт был приобретен через наборщиков из легальных типографий, а отчасти куплен по случаю.
Теперь комитету благодаря организации наборщиков легко доставать всякий типографский материал. В этой типографии отпечатаны те листки, перечень которых помещен выше, за исключением двух, отпечатанных в легальной типографии через знакомого наборщика. При существующей планировке города и бытовых условиях конспиративную часть обставить было нетрудно; целые кварталы состоят из узких улиц с маленькими домами, принадлежащими татарам; часто за очень дешевую цену можно нанять целый домик. При этом многие дома фасадом не выходят на улицу, так что снаружи трудно судить, есть ли во дворе домик или нет. Хозяева домов татары сами не любят прописывать своих жильцов, несмотря на положение усиленной охраны; их пугает возможность налогов; при том же они не любят связываться с полицией. Таким образом, в смысле квартиры у нас обстоит дело нетрудно. Первая наша квартира стоила 8 рублей (две комнаты и кухня). Работали там два человека 3 месяца. Настоящая стоит 20 руб.: удобство ее заключается главным образом в том, что хозяин (татарин) знает, для какой цели она нанята, и сам помогает работающим. Работа ведется типографским станком, последний куплен у одного печатника за 100 руб., работает чисто, дает в час 150 оттисков. Прежде в типографии работали два человека: наборщик и содержатель квартиры. Жалованье их составляло в общем 65 руб. в месяц; всего же типография обходилась комитету в 100 руб. ежемесячно.
В настоящее время ввиду громадной потребности в литературе и невозможности со стороны типографии удовлетворить ее, состав служащих в ней лиц несколько изменился. Вместо прежнего неспециалиста любителя-наборщика приглашен опытный наборщик из типографии. На помощь ему для армянского набора оставлен старый наборщик армянин. При новом составе содержание типографии обходится комитету около 200 руб. в месяц. Производительность типографии после реорганизации сильно повысилась.
Существование типографии при комитете считается у нас необходимым, но было бы желательно для широкой постановки работы иметь помимо того для нескольких городов центральные типографии, оборудование которых обошлось бы дешевле да и конспиративнее. Такой желательной типографией могла бы оказаться большая типография, организованная Союзом. Для комитета же тогда достаточно будет станка, какой имеется сейчас. Что касается расширения работы местной типографии, то, как было уже указано выше, комитет имеет уже возможность доставать шрифт и всякий другой печатный материал через организованных наборщиков. Покупка бумаги совершается нами также через наборщиков, которые покупают ее на имя легальной типографии. Типография работает пока на двух языках: русском и армянском. Начинаем приобретать шрифт для татарского набора.
Что касается борьбы с провокацией, то хорошие связи между партийными комитетами, передающими друг другу подробности об обнаруженных провокаторах, наконец, печатание всех этих материалов в Центральном Органе совершенно обезоружит полицию по крайней мере в применении несколько раз одного и того же опытного провокатора. В настоящее время часто случается, что один и тот же провокатор выдает несколько организаций, работая даже под одной и той же фамилией в разных городах. Желательно было бы, чтобы каким-нибудь образом опыт в конспиративных приемах и в борьбе со шпионами старших товарищей, также как опыт комитетов и отдельных групп, передавался всем товарищам, особенно недавно вступившим в партию. Не менее важно это в вопросе о том, как держать себя на допросах. Очень часто как со стороны рабочих, так и молодых интеллигентов приходилось слышать требование на литературу по этому вопросу. Издание такой брошюры и периодическое освещение вопроса в виде рефератов, лекций и т. д. было бы очень желательно. У нас такие разъяснения рабочим происходили только в кружках и на массовых собраниях.
Нелегальных людей у нас в организации нет. Иногда являлась необходимость доставать паспорта и в этом случае пользовались связями товарищей с волостными управлениями. Кроме этого выправляли старые паспорта. Больше всего было затруднений в приготовлении печатей, т. к. организация не имеет связи ни с одним резчиком. Этот пробел у нас не заполнен и до сих пор. Работа в других слоях населения выразилась у нас агитацией, сравнительно небольшой по размерам, среди общества, солдат, учащихся средних школ, распространением листков и нелегальной литературы.
Общество наше слагается из следующих элементов: русских и евреев, среди которых встречаются все те течения, как в центральной России, и туземцев, главным образом армян, среди которых очень сильны националистические тенденции. Что касается первых, то считаем возможным не останавливаться на них, т. к. здесь нет ничего такого, специфического, что бы их отличало от общества других городов; наконец, они не представляют организованной силы, так или иначе влияющей на ход нашей работы. Больше интереса представляют туземцы*: из последних татары по своему культурному уровню еще далеки от идеи политической агитации; грузин у нас очень мало.
Остаются [только армяне], среди которых националистическое движение [пустило] глубокие корни, особенно за последнее десятилетие. На этой стороне местной жизни остановимся несколько подробнее. Тяжелые политические условия, в которых живет 3 миллиона армян в Турции, варварские [преследования], массовые избиения и резня, учиненная несколько раз курдами в Малой Азии, не могли не обратить внимания русско-подданных армян, особенно радикальной части интеллигенции. Еще 20—25 лет тому назад создаются организации с целью освобождения турецких армян от политического рабства. Организации эти вскоре завоевали симпатии всех слоев армянского общества и быстро раскинули сеть не только по всему Кавказу и Малой Азии, но и во всех городах Европы и Америки, где было армянское население. Из этих организаций теперь имеют значение две: самая крупная, дашнакцаканы, с партийным органом «Дрошак» («Знамя») и ..... — «Гнчак» (более старая, но теперь ослабевшая) с органом этого же названия.
Kaвказ служит главной ареной, где эти организации черпали свои интеллигентные боевые силы, вербовали из рабочих и крестьян молодежь для организации революционных групп (гайдуки). Здесь же добывались главные средства. Среди рабочих, интеллигентов и учащихся у них были кружки, организованно велась пропаганда. Вся лучшая легальная армянская литература воспевала идею политического освобождения турецких армян. Идея политической борьбы в пределах России старательно замалчивалась, так как этим боялись отвлечь силы от главной борьбы. И вот, при господстве во всех слоях населения этих партий появились социал-демократы, указывающие рабочим на необходимость совместной борьбы против существующего режима. Неудивительно, что националисты встретили их не только недоверчиво, но и враждебно. Всеми силами старались они убедить рабочих и молодежь, что заниматься сейчас революционной деятельностью на Кавказе — значит изменять национальному делу, что надо всю энергию направить прежде всего на разрешение «армянского вопроса», а потом уже перейти к судьбам русско-подданных армян.
Спор между социал-демократами и националистами проник во все слои армянского общества, особенно же в среду рабочих, приказчиков, конторщиков и учащихся средних учебных заведений. Частые вечера, устраиваемые здесь националистами, споры, которые затевались на них, были для социал-демократов хорошей ареной для пропаганды их идей.
Из всех этих споров ясно обрисовались два течения среди националистов: некоторые из них стараются на время задержать местное движение только ради целей партийных, т. е. ради того, чтобы на Кавказе не ослаб интерес к турецким армянам и не произошел отлив средств на местные нужды, в принципе же они ничуть не отвергают необходимости борьбы с самодержавным правительством.
У нас еще много рабочих армян, находящихся под их влиянием и во время таких политических актов, как демонстрация, воздерживались от участия. Местными социал-демократами в 1902 г. был устроен вечер из представителей различных направлений местной интеллигенции, где был прочитан реферат на тему: национализм и социализм. Было очень бурное обсуждение вопроса. Вечеринка имела громадный успех, и многими было высказано желание почаще устраивать такие споры для выяснения вопросов. После того националисты несколько раз устраивали вечеринки (допускались только армяне), а наши за неимением хороших рефератов, все откладывали. Интересно составленные рефераты имели бы важное агитационное значение. Этой зимой было еще одно собрание, тут главным образом присутствовали евреи социал-демократы и сионисты из интеллигенции и рабочих. Референт выступил против еврейских социал-демократов. Были оживленные споры. Кроме агитации против националистов комитетом были несколько раз выпущены воззвания к обществу по разным поводам. Спрос со стороны местного общества на социал-демократическую литературу громадный. Но не меньший спрос наблюдается и на литературу других оппозиционных партий. Читаются «Революционная Россия» и «Освобождение». С обществом поддерживаются связи также посредством денежных сборов, особенно в Красный Крест.
Среди нижних чинов, солдат и казаков, у некоторых товарищей есть связи, через которые распространяются листки. Были разбросаны воззвания в казармах от комитета и разосланы офицерам прокламации, перепечатанные из «Искры» Союзом. Связями этими пользуются еще для сношения с заключенными в тюрьму товарищами. Из солдат оппозиционнее всех настроены туземцы.
Среди учащихся армян средних учебных заведений Кавказа издавна уже существуют организации, ставящие себе цели ... самообразование.
Устраивались вечеринки, читались рефераты, выпускались листки. Появление извещения «Центрального Комитета» встречено было нашими учениками очень сочувственно ......
Благодаря предмайской агитации большинство учащихся старших классов не явилось на занятия 1 мая. И так как проводилась майская демонстрация, многие родители не пустили в школу маленьких, в учебных заведениях не было занятий. Со стороны учеников сильно растет спрос на нелегальную литературу, особенно знакомящую с программными вопросами и историей революционного движения. Ученический комитет работает под непосредственным наблюдением членов нашего комитета. Этим ограничивается работа комитета в других слоях населения. Что касается «социалистов-революционеров», «Освобождения», то их организаций у нас пока совсем нет, хотя и господствует убеждение, что террористическая тактика первых имела бы громадный успех на Кавказе.
Среди рабочих и местной молодежи сильно увлекаются террористическими актами и не раз приходилось слышать предложение терроризировать то или иное лицо из администрации, особенно жандармов. Националисты тоже питают большие симпатии к социалистам-революционерам, чем к нам, ближе им по всей общности взглядов на тактику борьбы."
Источник: [3]
Примечания:
--Sibor 20:25, 15 января 2013 (CET)
